(появляясь в луче света). Сон-воспоминание! Часть вторая!
Сверху на Шпрехшталмейстера падает петля. Рывок — и он с криком и грохотом исчезает в темноте. Через пару секунд на сцене появляются ТОЛСТЫЙ и ДОЛГОВЯЗЫЙ. Они уже не в клоунском наряде, а в хороших костюмах. Долговязый деловито наматывает на локоть веревку.
ТОЛСТЫЙ (публике). А не фиг потому что вспоминать. Раз-вспоминались, меланхолию развели… Айда все вперед! С развалом страны покончено! Уходят в прошлое пресмыкание перед Западом и разгул олигархии! Россия встает с колен! Ну, в общем, вы в курсе. Ой…
На полу обнаруживается игрушечная нефтяная вышка.
ТОЛСТЫЙ. Вышечка! Нефтяная! (У кого-то из публики.) Не ваша? Ну все равно, уже моя. (Берет вышечку.) Так вот, я говорю, — Россия встает с колен! Или с коленей?
ДОЛГОВЯЗЫЙ. Без разницы. Главное, чтобы вставало.
ТОЛСТЫЙ. О, еще одна! (Спрашивает кого-то из публики.) Не возражаете? (Берет с пола вторую вышечку.)
ДОЛГОВЯЗЫЙ. Чего это она опять твоя?
ТОЛСТЫЙ. А я просто рядом оказался. Да ты не расстраивайся, ты вокруг пошарь — чай не Албания, всем хватит!
Долговязый смотрит вокруг себя, потом вдруг начинает принюхиваться.
ДОЛГОВЯЗЫЙ (радостно). Газом пахнет! (Уходит в правую кулису.)
ТОЛСТЫЙ. Так вот я и говорю: Россия успешно возрождается, противостоя распаду западной цивилизации как вечный хранитель. этой, блядь, как же ее? — нравственности! И этих еще, сука. духовных начал! (В публику.) У вас духовные начала где хранятся? У меня в оффшоре, под двенадцать процентов. Адресок дать? (Дождавшись согласия, показывает кукиш и радостно смеется.)
ДОЛГОВЯЗЫЙ (возвращаясь с небольшим вентилем в руках). Газопроводик надыбал!
ТОЛСТЫЙ. Ну вот, а ты боялся… Ты рядом еще пошарь — там, может, грибница.
Уходит в левую кулису, унося вышечки. А из глубины сцены в правую уже идет Карлик; пыхтя, он волочет за собой связку игрушечных заводиков — с трубами и даже дымом.
ДОЛГОВЯЗЫЙ. Эй!
Карлик не отвечает. Эй, ты! (Цокает.)
КАРЛИК (остановившись, недовольно). Ну что?
Карлик поворачивается. На шее у него, как иконка, обнаруживается портрет Тишукова.
ДОЛГОВЯЗЫЙ. Опа!
КАРЛИК. А ты как думал.
ДОЛГОВЯЗЫЙ. Ну как там?..
КАРЛИК. Петр Петрович? Слава богу, все хорошо.
ДОЛГОВЯЗЫЙ. Какие перспективы?
КАРЛИК. Какие еще перспективы?
ДОЛГОВЯЗЫЙ. Ну. Вообще.
КАРЛИК. Вообще — Россия поднимается с колен. А что? ДОЛГОВЯЗЫЙ. Ничего. Так, просто. (Решившись.) Что потом-то? КАРЛИК. Когда?
ДОЛГОВЯЗЫЙ. Ну, когда уйдет он. КАРЛИК. Куда это он вдруг уйдет? ДОЛГОВЯЗЫЙ. Ну не знаю… Типа Конституция… КАРЛИК. О Боге надо думать, а не о Конституции! Бог милостив, Россию не оставит. ДОЛГОВЯЗЫЙ. А-а, ты в этом смысле.
КАРЛИК. В этом, в этом. (Идет, останавливается.) Меняю два заводика на газопроводик.
ДОЛГОВЯЗЫЙ. Не хочу.
КАРЛИК. Как знаешь. О Боге думать, о Боге! (Уходит.)
ДОЛГОВЯЗЫЙ (вслед). Ага, щас. Все брошу.
Фанфары.
ТОРЖЕСТВЕННЫЙ ГОЛОС. Дамы и господа! Петр Петрович Тишуков!
С ударом тарелки в луче света наверху появляется ТИШУКОВ. Он сидит на трапеции. Трапеция спускается, Тишуков сходит и раскланивается с публикой. Над головой — сияющий нимб светодиодного происхождения. В руках — клетка с хомячком.
ДОЛГОВЯЗЫЙ. Здравствуйте, Петр Петрович!
ТИШУКОВ (сходя на землю). Здорово. Чего это у тебя?
ДОЛГОВЯЗЫЙ. Где?
ТИШУКОВ. А в руках.
ДОЛГОВЯЗЫЙ. Вентиль, газовый.
ТИШУКОВ. Почему у тебя?
ДОЛГОВЯЗЫЙ (подумав). Национальное достояние.
ТИШУКОВ. Кто? Ты?
ДОЛГОВЯЗЫЙ. Он.
ТИШУКОВ. А почему у тебя-то?
ДОЛГОВЯЗЫЙ. Охраняю.
ТИШУКОВ. А, это другое дело. Ты хорошо охраняй! Отпечатков пальцев чтобы не оставалось.
Долговязый судорожно сглатывает, трет вентилем о штаны, осторожно кладет его на землю и пододвигает в направлении Тишукова.
Это в смысле: тебе ничего не надо?
Долговязый кивает.
Никаких интересов, кроме интересов Родины?
Долговязый кивает.
Молодец! Чего бы тебе за это дать?
Вынимает из-за пазухи воздушный шарик, надувает, и шарик оказывается глобусом.
Будешь у нас по внешней политике. Поезжай куда-нибудь, развейся.
ДОЛГОВЯЗЫЙ. Спасибо. (В недоумении вертит глобус.)
ТИШУКОВ. Да на здоровье. (Кивнув на хомячка.) Попрощайся с Яковом Кондратьевичем.
ДОЛГОВЯЗЫЙ. До свиданья, Яков Кондратьевич. Хи-хи.
ТИШУКОВ. Чего смешного нашел?
ДОЛГОВЯЗЫЙ. Хомячок. Кондратьевич. Хи-хи.
ТИШУКОВ. Хомячок, хомячок… Иди. Стой! Верни глобус.
Долговязый отдает шарик-глобус, и Тишуков его сдувает.
Я, знаешь что, брошу-ка тебя лучше на юстицию. Ты к юстиции как относишься?
ДОЛГОВЯЗЫЙ. Положительно.
ТИШУКОВ. Вот и пойдешь на юстицию. Повернись. (Повязывает ему повязку на глаза.) Не жмет?
ДОЛГОВЯЗЫЙ. Нет.
ТИШУКОВ. Меня видно?
ДОЛГОВЯЗЫЙ. Ага.
ТИШУКОВ. Ну иди… Фемида!
Дает ему в руки маленькие весы и большой нож — и подталкивает в сторону кулисы.
ДОЛГОВЯЗЫЙ (радостно). Ага-а! Кто не спрятался, я не виноват! У-тю-тю-тю-тю…
Уходит, поигрывая ножом.
ТИШУКОВ (хомячку). Как мне скучно, Яша! Как мне скучно, если бы ты знал. (Сняв свечение с головы, утирает пот платком.) Вчера целый день решали вопросы сельхозтехники. Приперли меня на вертолете в какую-то дыру, дали хлеб-соль, и ну водить. Губернатор, охрана, телевидение, от страха мокрое. Я говорю, что написали. Какие-то дотации, какой-то парк техники. Жара! Всё покрасили к приезду, еле высохло. Повели щупать комбикорм. Запах — не передать!.. Щупаю, головой киваю… Яша, скажи: какого хера я мацал эту дрянь, зачем кивал? Молчишь? Ну молчи.
Отходит к кулисе, мочится вниз.
КРИКИ СНИЗУ. Петр Петрович! Ура-а-а! Петр Петрович, мы здесь!
Женский визг восторга.
Тишуков, не переставая мочиться, машет вниз свободной рукой.
ТИШУКОВ (застегиваясь, хомячку). Видал? И так пять лет. Тебе хорошо: поел — поспал, а у меня крыша едет. Комбикорм — ладно! А социальные вопросы решать в прямом эфире? Ветеран труда Спиридонова из Воронежа, старая коряга, потребовала горячей воды! Яша, откуда я ей возьму в Воронеже горячую воду? Поставил раком губернатора — там же, в прямом эфире и поставил. Вечером спрашиваю: ну как? Отлично, говорят — еще два пункта рейтинга! Спиридоновой привезли от губернатора цистерну горячей воды, помоется напоследок.
А мне, Яша, привезли из Академии наук карту звездного неба, на утверждение. Внес исправления, подписал. Благодарили! Хоть бы кто мне в рыло дал, а? Во народ. (Вдруг, стремительно развернувшись.) Кто?
ТОЛСТЫЙ (появляясь). Свои…
ТИШУКОВ. Что сказал?
ТОЛСТЫЙ. Извините, Петр Петрович. Я это. привез!
ТИШУКОВ. Хорошо. Иди.
Толстый уходит.
Привез, привез! (Хомячку). Только, Яша, чур не завидовать!
Входит ЛАРИСА.
Привет!
ЛАРИСА. Здравствуйте, Петр Петрович.
ТИШУКОВ. Ну? Как дела на молодежном фронте?
ЛАРИСА. В Совете? Ой, у нас теперь так много идей! После встречи с вами все очень довольны. Всем так понравилось!
ТИШУКОВ. Сейчас расскажешь.
Цокает. КАРЛИК выносит подушки и кальян, уходит. Тишуков хлопает по подушкам рядом с собой. Лариса, помедлив, садится.
Ну? (Кладет руку ей на плечо.) Какие идеи?
ЛАРИСА. Мы хотим… Ой.
ТИШУКОВ (начиная путешествовать рукой). Чего мы хотим?
ЛАРИСА. У меня что-то все спуталось…
ТИШУКОВ. Это ничего, это мы распутаем. (Подвигая кальян.) Давай, втягивай.
ЛАРИСА. Что это?
ТИШУКОВ. Это трубка мира. Ты за мир?
ЛАРИСА. Да.
ТИШУКОВ. Тогда надо покурить.
Лариса втягивает из кальяна. Потом втягивает Тишуков. Еще и еще.
Теперь рассказывай.
ЛАРИСА. Что?
ТИШУКОВ. Ну… что-нибудь.
ЛАРИСА. Про Совет молодежи?
ТИШУКОВ. Ага. Про него. (Втягивает из кальяна.) Давно
хотел узнать: как там, в Совете молодежи?
ЛАРИСА. Мы хотим… провести акцию…
ТИШУКОВ. Акцию — это хорошо.
ЛАРИСА. «Юная Россия».
ТИШУКОВ. «Юная Россия» — это отлично!
ЛАРИСА. Да?
ТИШУКОВ. «Юная Россия» — это пять! (Добирается до ее груди.)
ЛАРИСА. Ой.
ТИШУКОВ. Что?
ЛАРИСА. Я даже не знаю.
ТИШУКОВ. Чего ты не знаешь? Спрашивай, я все расскажу.
(Еще втягивает из кальяна.)
ЛАРИСА. Ну… Как себя вести.
ТИШУКОВ. А никак не надо себя вести. Ты отдыхай. Это же сон.
ЛАРИСА. Сон?
ТИШУКОВ. Конечно.
ЛАРИСА (подумав). А это я снюсь или мне?
ТИШУКОВ (водя пальцем по ее губам). Молчи.
Рука ползет от губ вниз.
ЛАРИСА. Мне, наверное, надо ехать. Мама будет беспокоиться.
ТИШУКОВ. Мама будет беспокоиться, если мы с тобой не поладим. А если поладим, мама будет рада.
ЛАРИСА. Да?
ТИШУКОВ. Благодарить будет! Расслабься… Если ты расслабишься, это будет хороший сон.
ЛАРИСА. Я боюсь.
ТИШУКОВ. А ты не бойся. Все хорошо… Маша… все хорошо…
(Закрывает глаза.)
ЛАРИСА. Я Лариса.
ТИШУКОВ. Не-ет… Ты уж мне поверь… Ты — Маша… Маша Каминская. Вот и ямочка эта на щеке. Я тебя сразу узнал. Восьмидесятый год. «Добро пожаловать в Москву, Олимпиада». Глупость такая. Нескучный сад помнишь? как я тебе черемуху ломал, дурак. С прокурором разговаривал про братца твоего.
ЛАРИСА. Я пойду, ладно?
Рука, гладившая тело Ларисы, внезапно хватает ее за волосы.