– А что, вы правда пользовались браузером TOR? – спросила Ванга.
– Только для общего развития, – отмахнулся Форель. – К тому, что Сухову не удастся привлечь меня за то, что шарю по даркнету. Решил посмотреть, как это работает. И Аркаше с USB-флэшки скачал, когда отдавал три первые главы. Закрытая сеть, понимаете ли.
– Как Навальный, – важно заявил Сухов.
– TOR? Тогда уж как Сноуден, – заметила Ванга.
– Ну и как показала вся эта история со Сноуденом, анонимные сети имеют свои пределы анонимности. Всё имеет свои пределы.
– То есть, всё равно, рано или поздно отследить злодея можно? – уточнил Сухов.
– Именно, рано или поздно… Всё, в конечном итоге, сводится к тому, у кого средств больше, кто мощнее. Всё сводится к баблу. Поэтому, в результате, государство, а точнее, государства всегда выигрывают.
– И ваш Телефонист? – Ванга подняла руку, потерев большим пальцем об указательный.
– О да уж, – согласился писатель. – Могущественный человек. Думаю, очень богат, – и добавил с усмешкой: – Но не Орлов.
Достал ещё одну банку пива, кинул Сухову, тот поймал её, не глядя.
– Гандбол? – похвалил Форель.
– Шахматы, – сказал Сухов. – С психованным соперником. Скажите, а ваш издатель Григорьев ведёт какие-то дела с Ольгой?
– Конечно, – Форель и себе открыл запотевшую банку. – Они выставку готовили совместно. Рекламный бюджет, так сказать. Обожает Аркаша всякие рекламные штучки.
– А-а, – Сухов чуть наклонился в кресле к своим собеседникам. – Они моли быть знакомы прежде? Ольга и Григорьев?
– Ох, – писатель с наигранным осуждением покачал головой. – Сухов, теперь решил нацепить кандалы на бедного Аркашу? Я-то чем вам больше не кандидат? Ревную.
– Просто спросил.
– Нет, повторяю: до вчерашнего дня он не видел рукопись. Он и картин-то толком не видел! Они у Ольги хранились. А вот скажите, Сухов, – глубокомысленно вопросил писатель. – Вот вы вроде хороший человек. Почему вы постоянно пытаетесь всех упечь в каталажку?
– Хрен знает, – удивился Сухов. – Профессиональное проклятье, наверное.
– Вот, как и у меня, – пожаловался Форель.
Они весело посмотрели друг на друга и чокнулись банками.
«Фигня какая-то, – подумала Ванга. – Не хватало им ещё подружиться».
Прекрасный весенний вечер катил к своему завершению. Они засиделись, но хозяин не торопил их. В доме Форели им было хорошо, спокойно и уютно. И казалось даже нелепым, что именно в этом доме родился Телефонист, разгуливающий сейчас за окнами. Только всё труднее Ванге было отделаться от неправильного неприятного холодка в груди. Что плохого в том, что люди наконец решили (или всего лишь могут) подружиться? Почему это ощущение надвигающегося обмана, как расплаты за такие вот минуты покоя?
«Я ведь чего-то не вижу? Ускользает что-то очень важное».
(Следы на снегу в одном направлении)
Ванга встала и подошла к окну. Мужчины, занятые оживлённой беседой, даже не заметили этого. Лёгкий ветерок прошуршал по тротуару потерянной кем-то газетой. Спокойный вечер скоро сменит ночь. Но здесь пока тихо, светло. Только неправильный холодок. Это странное беспокойное ощущение, все более смахивающее на надвигающуюся катастрофу.
27. Девушка из хорошей семьи
Она оторвала взгляд от книги и поискала глазами своего вчерашнего собеседника. Но он ещё не пришёл. Может, он и не придёт? Может, это была шутка, или он сам испугался внезапного и слишком уж откровенного развития их разговора? Не ожидал… Да она и сама не ожидала. Студентка пятого курса психфака, у которой всё шло очень хорошо. Сессия, диплом, который тоже будет с отличием, и небольшая куча свободного времени. Потому что можно всё успеть, если делать быстро.
Вчера она сидела за столиком в приятном кафе в двух шагах от факультета и читала эту же книгу. А он сидел за соседним столиком и ел шоколадный торт. Огромный кусок. Сладкий завтрак. Она даже позавидовала. Ну от чего такая несправедливость?! Кто-то может вон обжираться всем, чем угодно, и хоть бы хны. Ни капли жира. Она уже не в состоянии позволить себе подобного безнаказанно. Приходилось держать себя в руках. Случайно их взгляды встретились, и он ей улыбнулся. Посмотрел на свой торт, словно поняв, о чём она думает, и чуть приподнял тарелку, предлагая, и снова улыбнулся. Она в ответ нахмурилась, качнув отрицательно головой, и вернулась к чтению.
Теперь она читала, но губы её застыли в едва заметной улыбке. Через какое-то время она снова посмотрела на него. Девушки из хороших семей не знакомятся в кафе за завтраком. Он перехватил её взгляд, улыбнулся в ответ. И опять вопросительно приподнял свою тарелку, чуть скривился с сожалением – оставался уже маленький кусочек. На этот раз, прежде чем погрузиться в чтение, она улыбнулась ему широко, можно сказать, почти рассмеялась.
Забавный малый. Приятный.
Книга была не из тех, знакомством с которой щеголяли её умненькие и чуть нудноватые сокурсники. Но странное дело, года три назад попадись она им с этой книгой – всё, даже не моветон, – приговор! А сейчас она подозревала, что все её умненькие и чуть нудноватые сокурсники, хоть и не афишируют этого, но прочитали книги о Телефонисте. Как за это время Форель умудрился заделаться модным, она не знала. Однако даже издатель, стоит отдать ему должное, почуял перемену: никаких больше рек кровищи на обложках, сдержанное стильное оформление, с таким не стыдно появиться на людях. Хотя ей книги о Телефонисте нравились с самого начала. Особенно самая первая – «Звонок». Собственно, её она сейчас и читала.
М. В. Форель, «Звонок»: «Ну надо же, он попал в первые строчки новостей. Полицейский детектив брал интервью у какого-то учёного червя. Тот написал про него целую научную статью. Их всех интересуют механизмы. Он улыбнулся: механизмы… Только все они боятся знать правду. Статью он уже успел закачать в свой планшет: «Зачем? Зачем им это?! Когда они обладают доступом к неограниченному ресурсу самой чистой энергии? Вот почему у маниакальных убийц-серийников отсутствует влечение к алкоголю и наркотикам».
Он отвёл взгляд от планшета и облизал верхнюю губу – даже смешно, повеселил, уморник. Посмотрел на низкое небо, по которому быстро и чуть нервно бежали тучи. Чудесное приближение грозы – природа не справляется с собственной силой. Волнение, неровно-стыдливое смятение, чтобы скрыть радость ожидания освежающей катастрофы. Это и есть благоговение. Именно так они слышат тихий и мощный голос своего тела. И не хотят ему противостоять.
Поэтому они всегда шли с ним сами.
«Гормональные вспышки, которые происходят при актах насилия, усиливают их психоэнергетику. Хищник, уничтожая жертву, выделяет из неё биоплазмоз, поглощает его, резко увеличивая свой биоэнергетический потенциал. Это колоссальная энергия химического типа, она питает организм преступника, но разрушает его личность. Такого рода хищническая подпитка – замена наркотикам и алкоголю».
Он отодвинул планшет в сторону. На губах появилась удовлетворённая ухмылка.
– Надо уметь читать между строк, – проговорил он. – Ты ведь восхищаешься мной? Верно?! Иначе всё, что ты тут понаписал, – просто бред. Годный разве что для какого-то тихого участкового милиционера, потрошащего провинциальных школьниц. Так, учёный червь, завкафедрой биофизики чего-то там? Восхищаешься, потому что догадываешься о супергерое. И алкоголь с наркотиками тут ни при чём. Ты тоже стыдливо маскируешь своё знание. Но я не в обиде. Люди, просто люди, что с них взять?
Человек, который не возражал, чтоб его называли Телефонистом, потянулся, чувствуя приятную боль. Он был крупным мужчиной. Сильным, хотя в одежде сразу и не скажешь. И любил посидеть в этом парке на старомодной деревянной лавочке.
– Тебя это пугает, да? Понимаю. Даже вон с небом такая же беда, – посетовал он и глубокомысленно изрёк с насмешкой: – Я бы тебе вот что сказал: ты знаешь, что я беру взаймы и всё им верну. Не стыдись своего знания. И не бойся. Верну, потому что заберу с собой в то место, где они перестанут быть жалкими тенями. Эх, учёный червь! Я ведь люблю их! Ты чего-нибудь смыслишь в любви?
Он даже смущённо рассмеялся. Но ведь это было правдой! Проворчал:
– Разрушает личность… Да и бог с ней, давно пора! Ты ведь знаешь, что я делаю на самом деле, копатель механизмов…
Человек, который не возражал, чтоб его называли Телефонистом, посмотрел на мятущееся небо. Всё более густая тьма, которую только что вспорол яркий солнечный лучик. Красота мира пленительна и непостижима.
– Я заберу их с собой, – тихо повторил он. – Люди, просто люди… Но они увидят то, что вижу я. Знаешь, я зову его Счастьем, это место.
Он поднялся со своей лавочки. Вдохнул полной грудью надвигающуюся свежесть. Его больше не интересовала дискуссия с завкафедрой чего-то там. Но всё же он сказал:
– Не стоит избегать сильных слов, учёный червь. Как может именоваться высшее состояние радости? Именно – счастье! Вполне подходящее название для места, где находится дом супергероя».
Закончив главу, она закрыла книгу. Читая, заметила краешком глаза, что пожиратель торта завершил своё чёрное дело и уже собрался, поднялся и покинул кафе. И успела пожалеть об этом. Едва заметная улыбка теперь не играла на её губах.
Года три назад она вообще не особо увлекалась чтением. Довольствовалась модным кино, музыкой и выставками. Мелкой была. Но теперь она выросла. И продолжала оставаться воспитанной девушкой из хорошей семьи. На ней было аккуратное поло Hilfiger, из-под которого выглядывала светлая рубашка, и бледно-голубые джинсы, которые ей очень шли. Честно говоря, ей совершенно не повредил бы кусочек шоколадного торта. Из дорогих вещей у неё была только сумка. Никаких супербрэндов в рабочее время – это для лохушек. Честно говоря, проблема заключалась в том, что у них был девичий факультет, соотношение «один к десяти», и лохушки весьма активно атаковали немногочисленных умненьких и немного нудноватых сокурсников. Когда-нибудь она позволит себе огромный кусок шоколадного торта. И не только его.