– С голоду не помрёте, – сказала ему Мадам. – Муж у неё очень обеспеченный, видите ли… А если только деньги…
– Она другая, поверь, – Мадам вдруг услышала в его голосе вместо привычных беспечности и пофигизма прямо-таки нежность, и даже успела удивиться: точно, втюрился. – Увидишь. Давно следовало познакомить вас лично.
– Вряд ли жён олигархов и светских красавиц знакомят со своими уборщицами, – подначила его Мадам.
– Опять бубнишь, – сказал он, но уже хоть не так кисло.
– Надо же было тебя как-то оживить, – посетовала она. – А чего: говорю, как есть: пока была жена олигарха, то… А теперь она стала твоей Ольгой, и ты решил познакомить двух оставшихся на планете людей, которые ещё в состоянии выносить твоё общество.
Он ухмыльнулся. Выговориться надо было, ему это как терапия. Но скрытный, бобыль, холостяк бестолковый, а её он сам выбрал. Психотерапевтом назначил себе уборщицу. Выходит, и к ней прикипел за эти три года, что работает у него. И пока не появилась Ольга, уже года с полтора как, у него в жизни вообще бардак был. Так что, давай, знакомь. Посмотрю на девку, в какие руки тебя, бобыля, передаю. Заочное знакомство – это всё хорошо, приветы друг другу, даже подарки по праздникам. Фотку её показывал – правда, красотка, и глаза вроде хорошие, хоть и чудные. Но когда вместе с побрякушками к празднику Ольга начала передавать ей вещи для ребёнка, хорошие вещи, и размер никогда не путала, Мадам поняла, что она, скорее всего, хороший человек, а бобыль доиграется и потеряет девку.
– Как это ты сказала: «твоя Ольга», – голос наконец сделался беспечно-весёлым. – Арина Родионовна ты моя.
– Опять умничаешь?
– Преклоняюсь.
– Болтун.
– Знаешь, она успела сообщить, что телефон охранника, забыл, видимо, – голос вновь зазвучал серьёзно. – Что ей надо очень много всего мне сказать. И чтоб я не доверял Аркаше.
– Аркаше? Этому…
– Да, мой издатель. И чтобы поговорил с её помощницей, Гризли.
– А ты?
– Я?! Не доверять издателю, который напечатал все мои книги? И если не во мне, то в доходах от них души не чает?
– Что она ещё сказала?
– Только это. И то скороговоркой.
– Только?!
– Мадам! – укорил он. – Нет, конечно. Кое-что до этого. Но это было личное. Потом охранник вернулся.
– Беспокоишься за неё?
– Немного. Хотя она уверяла, что ей ничего не угрожает. Мы и минуты не проговорили.
– Что собираешься делать?
– Встретиться с Орловым. Но сначала предупрежу её, конечно.
– Ты это… аккуратней там.
– Не беспокойся.
«Совсем я не вовремя уехала, – снова подумала Мадам. – Вот, надо подлечиться немного, да ещё забрать ребёнка. Не может девочка там одна уже…»
Платил-то он ей неплохо. На лечение хватало. Но…
– Слушай, ты же в роуминге, – спохватился он. – А мы столько болтаем. Сейчас положу тебе денег.
– Не надо. Справлюсь.
– Слушай, два человека на планете, которые не испытывают ко мне ненависти… – ухмыльнулся. – Я хоть могу о них позаботиться, как умею? И так не очень получается.
– Да ничего, – улыбнулась. – Ты учишься. О себе позаботься.
– Со мной всё нормально.
Мадам чуть отстранилась от телефонной трубки. Её бабка, конотопская ведьма, поспорила бы с последним утверждением. Мадам унаследовала совсем чуть-чуть от её талантов: немного гадала на картах и смутно чувствовала это, то, что её бабка назвала приближением тьмы.
– А что с этой вашей Гризли? – спросила она.
– Не до неё было, как понимаешь. Сегодня звякну после работы. Ладно, перечница, приезжай уже. Без тебя твой пылесос гудит как-то особенно отвратительно.
– Сам перечница. Терпи, недолго осталось, через вторник уже буду драить твой кабинет. А пока береги себя там.
Мадам убрала свой мобильный в сумочку и вдохнула полной грудью свежий утренний воздух. Хорошо, что они поговорили. Нахмурилась. Доиграется он со своими книгами! Так дразнить судьбу… Как говорится, дёргать тигра за усы. Следователь Сухов, более чем видный мужчина, имел все основания подозревать его: тот, кто убил всех этих несчастных женщин, почему-то копировал его книги. И называл это «игрой». Бабка, конотопская ведьма, наверное, знала бы почему…
– Они оба видели тьму, только смотрели, приоткрыв разные двери, – несколько монотонно пробормотала Мадам.
Копировал – да. Её работодатель сам рассказывал о подражателях. Но как такое возможно, чтобы теперь тот, другой, опережал? Её бабушка могла бы дать ответ? Вряд ли. Такого в природе быть не может, не должно. Или Мадам чего-то не знает. Или она чего-то не помнит.
– Они оба видели тьму, – лицо Мадам помрачнело. Она остановилась, словно в растерянности. Она вдруг забыла, от чего лечится. И как называются её лекарства, в любой аптеке продаются… Вряд ли её вымотал этот разговор, но… вот. Мадам наклонила голову чуть набок. Ничего, ей помогут. Мир не без добрых людей. Сейчас она пойдёт туда, где находится море, и немного отдохнёт. Поспит перед обедом. И проснётся бодрой и полной сил.
А платит он ей и вправду неплохо, на всё хватает. Поберёг бы себя только… И действительно, съехались бы они поскорей уж с Ольгой, что ли.
Мадам сделала ещё один глубокий вдох свежего воздуха, и её взгляд, наконец, прояснился.
30. Макс, сын Пифа
– Дядя Аркадий, ну куда я сейчас поеду? – проворчал молодой человек с неочевидной рыжиной в волосах. – В межсезонье?
– Не знаю, – отмахнулся Григорьев. – В Таиланд, в Египет, куда люди ездят?
– Мне отпуск, вообще-то, в августе положен. Обещали. Да и дел полно.
– Надо, Макс. Бери свою подружку, и поезжайте отдохните, скройтесь с глаз долой. Пока я тут всё улажу.
– Да что за паника такая вдруг? Мне этот отпуск сейчас…
– А ты не знаешь? Где наследил?! Не е…и, где живёшь, и не живи, где е…шь!
Молодой человек недовольно нахмурился. Почтительно-фамильярное «Аркаша» для сотрудников и, конечно, за глаза и «дядя Аркадий» для него совсем не прав. Но как с ним поспоришь?! Не отец, конечно, но и не старший брат. Что-то типа наставника. Некоторые его любили, многие уважали, и почти все боялись, как огня. Он единственный мог позволить себе называть молодого человека «Рыжим». Иногда, в слишком, мать его, хорошем настроении «Рыжим Максом». Молодому человеку это не нравилось. Да и не был он рыжим! Кое-кому уже пришлось поплатиться за свой длинный язык. То, что можно Григорьеву, можно только Григорьеву! И когда его бывшая, сучка, нажралась… Тогда, кстати, чуть проблемы не вышли. Да дядя Аркадий отмазал. Дядя… Аркаша всегда отмазывал.
– Не сри в колодец, – попытался пошутить молодой человек. Григорьев одарил его холодным, даже колючим взглядом:
– Мне сейчас не до твоих филологических познаний, – бросил он.
– Это был сарказм, – молодой человек вздохнул. – Это обязательно?
– Макс, без обид, – смягчаясь, начал Григорьев. – Мне надо, чтобы ты исчез на время. Официально, по бумагам. Отпуск.
– У них на меня ничего нет, – пробурчал молодой человек.
Григорьев усмехнулся:
– Ой ли? Ты не знаешь эту сучку, Макс, эту их Вангу.
– Может, её пугануть? – серьёзно предложил молодой человек.
Дядя Аркадий посмотрел на него несколько оторопело:
– Рыжий, ну ты совсем уже…
– Шутка.
– Угу… Мне будет спокойней, если уже в ближайший уик-энд ты будешь попивать коктейль со своей подружкой где-то на далёком синем море. И не выступать.
Молодой человек помолчал. Со «своей» они разосрались. Пошла она! Так что не с кем ему пить вечерний коктейль. Хотя, может, и правда…
– Тогда на Гоа, – сказал молодой человек.
– Что?
– На Гоа поеду. Там хоть тёлки нормальные, и кайф дешёвый. Оплатите?
– Шантажист, – усмехнулся Григорьев. – Ладно, это достаточно далеко… Только не прокури там все мозги.
Молодой человек предпочёл не отвечать. Занялся рассматриванием постеров в кабинете у шефа. Особенно с работами Форели… По селектору сообщили, что в приёмной давно ждут.
– Давай, Макс, – сказал Григорьев. – Только чеки вези, чтоб всё через бухгалтерию.
«Вот жмот, – подумал молодой человек, но, скорее, одобрительно. – Куркуль прямо».
– Как это? – спросил он.
– Так. Гоа даже подойдёт. Там живёт дауншифтер один, они сериал делали, – дядя Аркаша указал на постер Форели. – Оформим тебе командировочку.
– А-а, понятно, – ухмыльнулся. – Но в августе мой отпуск остаётся.
– Говорю ж, шантажист, – рассмеялся Григорьев. – Всё, давай, люди ждут. И лимон-то выплюнь, а то лицо прямо… Отдыхать всё-таки едешь, Рыжий.
Молодой человек снова предпочёл не отвечать. Развернулся и направился к выходу.
– Там «не плюй» было, – сказал ему вслед Гри горьев.
– Чего?
– Про колодец… «Не плюй», – пояснил шеф.
Молодой человек, который терпеть не мог, чтобы его называли «Рыжим», в третий раз предпочёл не отвечать. Всю жизнь было так. Сколько Макс себя помнил, дядя Аркадий всегда давал ему то кнута, то пряника. «Субару», конечно, была пряником. Тем ещё, даже не ожидал! Когда он на ней впервые приехал, бывшая так возбудилась, что отсосала ему прямо в тачке. Сука долбанная, да и хер с ней. Нормальная была тёлка, кстати, пока Макс не узнал, что она мутит за его спиной с каким-то хером на «Лексусе». Тогда она, кстати, и назвала его «Рыжим»…
Сейчас «Субару» ждала внизу. На парковке, оплаченной на год вперёд. И цвет такой, неброский, для тех, кто понимает. Пряник. Но Макс за него сильно постарался. Когда надо, Макс умел всё делать чисто и выкладываться на полную. А ему тут «не сри в колодец», «не е…и, где живёшь»…
Да отлично! Значит едем к тёплым водам и золотым закатам. А перед тем, как покинуть кабинет Григорьева, он обернулся и негромко произнёс:
– Они не смогут ничего доказать.
Ванге приоткрыли дверцу, и она забралась в машину. Дюба ждал на заднем сиденье, устроился за водителем и приветливо, хоть и чуть смущённо смотрел на неё.
– Здравствуй, аморе, – Игорь Рутберг наклонился к ней, коснулся ладони и тут же убрал руку. Его жест, наверное, никто и не увидел. Но Ванга успела ответить лёгким пожатием.