– Знаю.
– Это ведь не на истребителях летать…
– Я же пришел не для…
– Конечно-конечно, – примирительно взмахнул руками Дженнингс. – Я понимаю ваше нежелание говорить о прошлом. Но я верю во второй шанс. Я так Марку и сказал.
– Благодарю вас.
– Примите мои запоздалые соболезнования по случаю кончины вашей жены.
– Да.
– Как дико все это получилось.
– Да.
– Удалось найти записи переговоров с наземными службами?
«Тебе-то что от этого?» – раздраженно подумал Салли, но вслух сказал другое:
– Нет, так ничего и не нашли.
Дженнингс кивнул, уткнувшись глазами в ящик стола.
– В общем-то, я могу предложить вам весьма скромную работу.
– Меня устраивает.
– Кучу денег вам у нас не зара…
– Я же вам сказал, меня устраивает, – перебил его Салли.
Оба чувствовали себя неловко.
– Мне нужна работа, – хрипло сказал Салли. – У меня сын, понимаете?
Он хотел найти другие слова, но перед глазами всплыло лицо Жизели.
– У меня сын, – повторил Салли.
Несколько лет они с Жизелью прожили вдвоем. Потом родился Джулз. Салли назвал его в честь певца Джулза Шира, написавшего одну из любимых песен жены – «Знала бы она, чего ей надо».
Когда появился сын, Салли понял: как раз это ей и было нужно. Полноценная семья. Казалось, душа Джулза вылеплена из той же глины, что и душа его матери. Это проявлялось в любопытстве, с каким маленький Джулз разглядывал свои игрушки. В открытости к другим детям – он был готов обниматься с незнакомым ребенком. В любви к животным.
– Ты счастлива? – спросил Салли в один из вечеров.
Они втроем лежали на диване; малыш уютно устроился на материнской груди.
– Очень счастлива! – мгновенно отозвалась Жизель. – Спасибо, дорогой.
– Мы можем это повторить, – улыбаясь, предложил Салли. – Как только ты будешь готова…
Вместо этого Салли оказался в положении отца-одиночки, только что согласившегося на работу рекламного агента в заштатной газетенке, выходящей раз в неделю. Он закурил, сел в машину и поехал к винному магазину. Когда-то они с женой мечтали о будущем. Теперь все его мысли были только о прошлом.
Пока существуют религии, будут существовать и амулеты, якобы наделенные благодатной силой: подвески, кольца, медали, распятия. Издревле верующие носили на шее нечто подобное или держали у тела. Точно так же Кэтрин Йеллин не расставалась с розовым мобильным телефоном.
Весь день она носила его в кармане, а ночью клала рядом с подушкой. Отправляясь на работу, Кэтрин ставила звонок на максимальную громкость, убирала мобильник в сумочку, а сумочку вешала через плечо и придерживала, словно несла футбольный мяч. Она постоянно заряжала мобильник и даже купила несколько зарядных устройств на случай, если одно откажет. Она обзавелась вторым мобильником, с другим номером, и попросила всех больше не звонить ей на старый номер. Тот номер, вместе с розовым аппаратом, отныне предназначался только для звонков Дайаны.
Итак, розовый мобильник повсюду путешествовал с Кэтрин. Но не только он. Теперь с нею повсюду ходила Эми Пенн из «Горячих новостей на Девятом». Эми пригласила Кэтрин на изысканный обед – это была идея Фила, он же выделил и деньги. Эми без устали слушала нескончаемые рассказы Кэтрин о Дайане, уверяя женщину, что и она, и все работники Девятого канала только и думают, как бы разнести по миру весть о колдуотерском чуде. Кэтрин горячо соглашалась с ней. Такое великое событие не должно оставаться достоянием их городишки.
Куда бы они ни шли, у Эми на плече всегда висела видеокамера. В современном мире это было настоящее «орудие Бога».
Во вторник утром они вдвоем пришли в здание фирмы «Недвижимость Колдуотера». Фирма помещалась рядом со зданием почты, напротив местного супермаркета, по привычке называемого рынком. В комнате для посетителей уже сидели четверо желающих видеть Кэтрин Йеллин. Молоденькая секретарша намекала, что их могут принять и другие риелторы, однако все четверо покачали головой и остались ждать Кэтрин.
Естественно, сотрудники фирмы были отнюдь не в восторге. Лу, Джерри и Джеральдин не имели ни новых клиентов, ни каких-либо перспектив. Перед приходом Кэтрин они собрались у стола, хмуро обсуждая связи их коллеги с небесами.
– Мы ведь даже не знаем, правда это или нет, – заметил Лу.
– Кэтрин так и не оправилась после смерти Дайаны, – добавила Джеральдин.
– Массовые галлюцинации, – усмехнулся Джерри.
– Но они молились на лужайке перед ее домом!
– Согласитесь, у нас давно не было такого наплыва посетителей.
– И что? Не у нас, а у нее. Нам-то от этого какая радость?
Разговор продолжался в том же ключе. Лу сетовал, что ему нужно кормить внуков, которые теперь жили с ним. Джеральдин вообще не трогала «нравоучительная дребедень нашей Кэт». Джерри задавался вопросом, не сменить ли профессию, ведь ему всего тридцать восемь.
Едва только Кэтрин и Эми переступили порог офиса, разговоры стихли. На лицах сослуживцев появились фальшивые улыбки. Возможно, вы думали, что возвещающих истину небес везде встречают с распростертыми объятиями. Увы, нет. И даже если кто-то становится очевидцем чуда, его сердце всегда грызет вопрос: «Почему это случилось не со мной?»
– Кэтрин, доброе утро, – поздоровалась Джеральдин.
– Доброе утро.
– Новые звонки были?
– Сегодня нет. – Кэтрин улыбнулась.
– А когда был последний?
– В пятницу.
– Четыре дня назад, – подсчитала Джеральдин.
– Угу.
– Интересно.
Джеральдин скользнула взглядом по Эми. «Напрасно теряешь время, девочка», – говорили ее глаза. Кэтрин села за стол, достав из сумки Библию и, конечно же, драгоценный розовый телефон.
– Ко мне записалось четверо. Начинаю прием, – сказала она коллегам.
Первым был мужчина средних лет, желающий купить дом поблизости от жилища Кэтрин, чтобы тоже дождаться чудесного звонка. Его сменила пожилая пара из Метаморы. Шесть лет назад их дочь погибла в автомобильной катастрофе, и теперь они хотели поселиться в Колдуотере, надеясь установить с ней телефонную связь. Последней вошла гречанка в синем платке. Недвижимость ее не интересовала, и она хотела всего лишь помолиться вместе с Кэтрин.
– Конечно, – ответила та, виновато посмотрев на Эми.
Эми отошла, чтобы не мешать женщинам. Камеру она взяла с собой. Аппаратура весила довольно много, и Эми всегда казалось, что она таскает чемодан, набитый свинцом. Когда-нибудь она будет ездить вместе с оператором! Когда создаст себе имя и получит более интересное задание.
– Тяжеленькая у вас игрушка, – заметил ей Лу.
– Да.
– Вроде сейчас уже стали делать камеры поменьше и полегче.
– Вы правы. Но эти модели до нас пока не дошли.
– Еще бы. Алпена – это вам не Нью-Йорк и не Лос-Анджелес.
– Что-то вроде…
Эми не договорила. Лу изменился в лице. Его голова была повернута к столу Кэтрин. Туда же обернулись Джерри и Джеральдин. Когда Эми поняла, в чем дело, ее настиг адреналиновый взрыв.
У Кэтрин звонил розовый мобильник.
Каждая история имеет переломный момент. Эми не была умелым оператором. К тому же у нее дрожали руки. И все-таки ее камера сумела запечатлеть произошедшее в офисе риелторской фирмы. Событие, длившееся меньше минуты, вскоре разлетится по всей планете, и его увидят миллионы.
Кэтрин схватила телефон. Все повернулись к ней. Гречанка принялась молиться на родном языке. Она раскачивалась взад-вперед, зажимая руками нос и рот.
– Pater hēmōn, ho en toes ouranoes…[2]
Кэтрин шумно вдохнула и привалилась к спинке стула. Лу громко сглотнул.
– Что теперь? – шепотом спросила Джеральдин.
Эми схватила камеру, нажала кнопку включения и приникла к видоискателю, одновременно пытаясь уравновесить на плече эту громадину. Вслепую шагнула вперед, потом еще и вдруг… Бум! Налетела на стол. Камера шлепнулась на пол, но не выключилась. Сама Эми распласталась животом на стуле, ударившись подбородком о край стола.
Телефон снова зазвонил.
– …hagiasthētō to onoma sou[3], – бормотала гречанка.
– Постой! – завопила Эми. – Погоди! Я сейчас подниму камеру!
– Алло! – Кэтрин уже нажала кнопку. – О боже… Дайана…
– …hagiasthētō to onoma sou…
Лицо Кэтрин просияло.
– Это она? – спросил Лу.
– Боже мой, – прошептала Джеральдин.
Эми встала. Отчаянно болело ушибленное бедро. С разбитого подбородка капала кровь. Она подхватила камеру и успела поймать в объектив Кэтрин, когда та шептала:
– Да. Да, Дайана… Да, я им скажу…
– Genēthētō to thelēma sou, hōs en ouranō, kae epi tēs gēs[4].
– Это действительно она?
– Ton arton hēmōn ton epiousion…[5]
– Дайана, когда ты мне снова позвонишь? Дайана? Алло!
Кэтрин опустила телефон, потом медленно откинулась на спинку стула, словно ее толкала невидимая подушка. Глаза у нее были остекленевшие.
– Dos hēmin sēmeron; kae aphes hēmin ta opheilēmata…[6]
– Что это было? – повторяла Эми, мгновенно войдя в роль тележурналистки. – Кэтрин, что она тебе сказала?
Кэтрин смотрела перед собой. Ее руки покоились на поверхности стола.
– Она сказала: «Время пришло. Не держи это в тайне. Расскажи всем. Небеса ждут добродетельных».
Гречанка плакала, закрыв лицо руками. Эми сняла ее крупным планом, затем повернула камеру и так же крупно сняла розовый мобильник, лежавший на столе.
– Расскажи всем… – как во сне повторяла Кэтрин.
Она не знала, что благодаря красному огоньку, горевшему на камере Эми, она уже поведала миру об очередном