– Вы могли бы приехать в Колдуотер? – спросил он у Гиссена. – О важных вещах лучше рассказывать не по телефону.
– У вас действительно есть доказательства, что звонки с небес кем-то подстроены? Не хотелось бы ехать так далеко ради…
– У меня есть доказательства, – равнодушным тоном перебил его Салли. – Все, какие вам понадобятся.
– Но я нахожусь в Чикаго. Смогу приехать лишь…
Не дослушав журналиста, Салли отключился, потом развернул машину и по свободной полосе понесся в обратную сторону. «Я убью тебя, Эллиот Грей», – думал он, давя на газ.
Джек открыл дверцу патрульной машины и помог Тесс выйти.
– Дорожка скользкая, – сказал он, беря ее за руку.
– Спасибо, – благодарно улыбнулась Тесс.
От стадиона до ее дома они ехали молча, если не считать восклицаний вроде «надо же» и «невероятно». Такие восклицания часто слышишь от людей, уцелевших после стихийного бедствия. Улицы были полны приезжих, смеющихся и горланящих песни. Сугробы по обе стороны дороги напоминали баррикады. Автомобильные фары выхватывали из темноты счастливые лица под нависшими капюшонами курток и нахлобученными шерстяными шапочками. Люди что-то кричали и махали вслед.
– Раньше я знала в лицо почти всех жителей города, – сказала Тесс.
– А я знал, где все они живут, – добавил Джек.
К счастью для Тесс, лужайка перед ее домом была пуста. После стадиона тишина казалась чем-то неестественным. Они с Джеком поднимались на крыльцо, как вдруг заверещала рация.
– Джек, вы в городе? – спросил мужской голос.
– Да, – нажав кнопку, отозвался Джек.
В динамике затрещало, потом вызывающий спросил:
– Мы можем поговорить?
– Можем, но через несколько минут. Я сам выйду на связь.
Джек прицепил рацию к поясу, вздохнул и виновато посмотрел на Тесс. Ему так хотелось посидеть на ее кухне. Увы, не получится.
– Я жутко устала, – призналась Тесс.
– Еще бы.
– А вы, наверное, устали еще сильнее. Вы с какого часа сегодня на ногах?
– Не помню, – пожал плечами Джек. Она покачала головой. – Вы хотели что-то сказать?
– Подумала о… завтрашнем дне.
– О том, что будет завтра?
– Да. Об этом, – ответила Тесс и отвернулась.
Джек отлично понял все, что осталось невысказанным. Весь вечер его не покидало странное чувство. Поведав миру о словах Робби, он… выполнил свою задачу.
– Кажется, ваша мама говорила, что звонки довольно скоро прекратятся.
Тесс кивнула и закрыла глаза. Она прильнула к плечу Джека, замерла на несколько секунд, а потом, открыв глаза, слегка поцеловала его в губы.
Его рация снова заверещала, но Джек игнорировал мигающий сигнал.
– Мы ведь как-то жили… до этих звонков, – глухо произнес он.
– Да. Жизнь продолжается. Ничего, я приду в норму. Спасибо, что подвезли меня.
Тесс вошла в дом и закрыла дверь. Джек вернулся в машину. Он знал: сейчас самое время заехать к Дорин, рассказать ей про звонки от Робби, объяснить, почему все это время он держал их в тайне. Так он и сделает. Но сначала узнает, зачем он понадобился. Джек снял с пояса рацию и нажал кнопку.
Можно только гадать о том, какое впечатление произвела бы на великого Александра Белла обычная полицейская рация.
– Джек Селлерс на связи.
Треск. Затем тот же голос:
– Вам необходимо срочно приехать в Мосс-Хилл.
– Это еще зачем? Что случилось?
Снова треск.
– Вы должны это видеть своими глазами. Приезжайте.
Желания вращают стрелку нашего компаса, указывая курс, однако плавание мы совершаем на корабле реальной жизни. Нередки случаи, когда по разным причинам этот корабль меняет первоначальный курс.
Кэтрин Йеллин всего лишь хотела отдать дань памяти своей сестре. Первоначальным желанием Эми Пенн была успешная карьера на телевидении. Элиас Роу мечтал, чтобы его строительный бизнес не страдал от отсутствия заказов. А пастор Уоррен всю свою сознательную жизнь хотел служить Богу.
Компас желаний каждого из них указывал достаточно четкий курс, но события шестнадцати недель внесли свои коррективы, существенно изменив направление плавания.
В тот знаменательный вечер пятницы, покидая ярко освещенную сцену, Кэтрин думала о том, что при жизни Дайана никогда не говорила ей «моя милая сестра». Впервые она произнесла эти слова сегодня, в присутствии сотен зрителей.
Эми Пенн, идущая следом за Кэтрин, смотрела на телевизионщиков как на служителей некоего культа, непонятного и чуждого ей.
Элиас Роу чувствовал, что обязан разыскать сына Ника Джозефа и помочь мальчишке, которого никогда не видел.
Пастор Уоррен счел, что его миссия на земле закончена. Его церковь вполне оправдывала свое название. Надежда собрала обильную жатву, и новому пастору придется думать о дополнительных скамьях. А он может с чистой совестью отправиться на встречу с Господом, что и сделал поздним вечером все той же пятницы. Кардиомонитор Уоррена в последний раз пискнул и затих.
Было желание и у Салли Хардинга. Всего одно: убить человека по имени Эллиот Грей, или Хорас Белфин, или как бы тот ни назывался. Жизель уже не вернуть, но этот тщедушный дьявол заплатит и за ее гибель, и за испоганенную жизнь Салли.
Эти четыре мили Салли пролетел на бешеной скорости. Его подхлестывала ярость.Она гнала кровь по жилам и питала легкие кислородом. Все его мышцы напружинились. Руки мертвой хваткой сжимали рулевое колесо. Еще немного – и они вот так же сомкнутся на горле Хораса.
Но реальная жизнь внесла свои коррективы, заставив Салли резко надавить на тормоза. Возле фермерского дома стояли полицейские машины с включенными мигалками. По периметру участка расхаживали копы. Поодаль он заметил еще несколько автомобилей, почти сливающихся с темнотой. Скорее всего, это были федералы.
– Боже мой, – прошептал Салли.
Реальная жизнь изменила курс его желания. Почему она уберегла Хораса от мести – этого Салли не знал.
Он снова развернул свой «бьюик».
После полуночи
Празднества в Колдуотере продолжались. Никто не требовал тишины, никто не жаловался, что крики и пение мешают спать. Лейк-стрит была запружена народом. Яблочная давильня бесплатно угощала горячим сидром. На вынесенных столах лежали пироги, печенье и прочие сласти. Перед банком стоял церковный хор, распевая старый гимн:
Бог вечный в вышине небес,
Сияет милость нам Твоя и слава…
В двух милях от города Салли Хардинг, зажатый в автомобильной пробке, потерял последние крупицы терпения и резко повернул руль вправо. Он вывел «бьюик» из длинной цепи машин и нажал на газ, двинувшись по каменистой обочине – узкой полосе между шоссе и озером Мичиган. Ему нужно было побыстрее попасть домой. Увидеть Джулза. Найти ответы.
С чего это в дом Хораса нагрянули копы? Знала ли о нем полиция, а если знала, как давно? Что будет дальше? Не явятся ли они и к нему?
«Но почему Колдуотер?»
«Из-за вас».
«Из-за меня? Я-то какое отношение имею ко всем вашим фокусам?»
«Вы в самом деле не понимаете?»
Кем был Хорас? Неужели Эллиот Грей остался жив? Нет, это абсурд. Салли попытался сосредоточиться, но в голове стучало, и последовательно мыслить он не мог. Машина мчалась по каменистой полосе. Салли вдруг прошиб пот. Болела шея. В горле пересохло. Внутри, в мозгу, он услышал: «Сбрось скорость». Он едва разобрал эти слова, будто они приходили откуда-то издалека.
Глаза затуманились. Салли моргнул, потом еще раз. Машина подпрыгнула, наскочив на валун. По лобовому стеклу забарабанили мелкие камешки, поднятые колесами. Всего на мгновение он перестал следить за дорогой. Вместе с шоссе каменистая полоса поворачивала влево. И вдруг в свете фар Салли увидел три человеческие фигуры: мужчину, женщину и ребенка. Должно быть, захотели узнать, велика ли пробка, вот и вылезли из машины. Люди обернулись и испуганно застыли. Салли оторопел, но включился разум тела. Нога вдавила педаль тормоза, руки вывернули руль. Машина послушно рванулась вправо, перемахнув через заснеженные прибрежные кусты. На мгновение она застыла в воздухе, больше похожая на самолет, чем на автомобиль. Салли инстинктивно вскинул руки, ища рычаг катапультирования, – и «бьюик» рухнул на лед озера.
Потом был сильный удар. Машину качнуло в обратную сторону и начало кружить. Салли вылетел с водительского сиденья и головой пробил стекло противоположной дверцы. «Бьюик» продолжал вертеться волчком, но затем со скрежетом остановился. Четыре тысячи фунтов стали давили на несколько дюймов ледяной кромки, под которой была вода.
Салли распластался на пассажирском сиденье. Из разбитой головы текла кровь.
Есть ли в жизни преграды, непреодолимые для любви? Нет.
Мейбел Хаббард, оглохшая в раннем детстве, подарила Александру Беллу пианино. Это был ее свадебный подарок. Она попросила мужа каждый день играть для нее, словно музыка могла пробиться к ней сквозь вечную тишину. Через несколько десятилетий, возле постели умирающего Белла, она повторяла слова, которых не слышала сама: «Не покидай меня». И Белл, уже не способный говорить, отвечал жестами, означавшими: «Не покину».
Есть ли в жизни преграды, непреодолимые для любви? Сознание Салли заволокла тьма, заглушив собой все внешние звуки. Но когда лед под колесами машины начал ломаться, он услышал слова, почти повторявшие фразу, когда-то впервые произнесенную по телефону: «Иди сюда. Хочу тебя видеть».
То, что произошло дальше, не поддавалось никакому объяснению. Но Салли запомнил случившееся. Крепко. На всю оставшуюся жизнь. Вначале он услышал три знакомых слова.
Лететь.
Какая-то сила выталкивала его из покореженной машины.
Ориентироваться.
Он куда-то быстро бежал.
Сообщать.
В следующее мгновение Салли оказался далеко от озера, у дверей комнаты Джулза. Сын спал, а возле него на кровати сидела Жизель – молодая, улыбающаяся.