Своими звонкими шагами
И слишком дерзкими духами,
Пакетами Lacoste и Hugo,
Рассказами о новом клубе.
Я не запомнил клуб, увы,
Я с светским обществом на «Вы».
Она по-прежнему красива,
Хоть не оду́хотворена,
В ней верх земная сторона
Взяла с приходом модной дивы:
Для большинства – весьма смазливой,
Под стать столичным нормативам,
По мне – наружностью банальной —
Нет ни изюминки, ни тайны.
Таких я за день десять раз
Встречал в рекламе, в spa, в отеле
В шаблонном облике моделей,
Что так волнует вас, так манит?
Одно лишь громкое названье!
Пусть в современной красоте
Я нынче многого не знаю,
Дам с внешностью универсальной
Все забывают моментально.
Они о чем-то говорили,
Но я всего не понимал,
Лишь незаметно наблюдал
Преображенье нашей Тани.
Не спорю, в ней осталось тайна,
Но все мирское, взявши верх,
Хранило прежним только смех,
А по нему легко узнать
О человеке, даже дать
Психологический портрет,
Преувеличенья в этом нет.
Походка, смех, глаза и руки —
Вот составляющие звуки,
Мелодии любого жанра
И даже, несмотря на то, что
Всяк творенье уникально.
Не зря так часто говорят:
«Влюбился он в небесный взгляд»,
Или «в воздушную походку».
Сейчас то редкость… больше проку
Влюбиться в громкую фамилью,
Карьерный блеск, доход стабильный
Или финансовый успех.
Желанней тот, кто признан светом,
Будь он похож хоть на скелета,
С глазами, словно у крота,
Не верят в вечные приметы,
От прежних ценностей лишь пепел.
На что нам зеркала души,
Когда он бусы «Живанши»
Нам покупает! Так полсвета
Мы с ним увидеть поспешим!
Вот так толкуют нынче дамы,
Но сей мотив не раз в романе
Читатель мой еще застанет,
А посему вернемся к Тане.
Кому-то, может, и она могла
Такою показаться —
Пустому светскому красавцу,
Заметь ее он в пестрой стае
Беспечных барышень из Raй́а.
Но Таня не ходила в Rай,
Хоть видно, что любила танцы,
В подобных райских уголках
Из ночи в ночь одно и то же —
Пресытившись, спешишь подняться…
Москва блудливая похожа
На пятизвездочное ложе.
Татьяна, слушая подругу,
Вдруг отстранилась к прежним думам,
За коими ее застал
И в ней Поэзию узнал…
Как часто сам я отдалялся
От дум земных и устремлялся
В безлюдный край, а как иначе,
К прелестной Музе вместо клатча
Или йоркширского терьера,
В руках державшей томик белый
Шекспира раннего или Бодлера,
Вдруг просветленный взгляд на мне
Остановив, она извне
Вновь в «Кофеманию» вернулась,
В ней все вверх дном перевернулось,
И собственным глазам поверив,
Она ко мне шагнула первой.
О чем заговорил впервые
С моею юной героиней,
Я рассказать вам не посмею…
То сокровенное мы с нею
Делить поклялись на двоих.
У Тани облик был влюбленный,
А потому рассказ о ней
Амурным почерком я начал
И о Москве теперь добрей
Я напишу, гораздо ярче.
До дружбы с Таней
Этот город
Ничто уж для меня не значил.
Конфликт в столице появился,
С тех пор в Москву и я влюбился!
Есть в этом городе сердца,
Они страдают без конца
Отчасти от идеализма
И отзвуков максимализма
И оттого, что помнят кодекс
О благородстве. Верят в совесть,
Таких сердец не так уж много,
На них Москва теперь убога.
Приспособленческие гены
Сместили прежние манеры.
Где нет морали – есть кокетство
И на любой конфликт – ответ,
Что цель оправдывает средства,
И потому конфликтов нет…
А тем, кто хочет быть собой,
Им, правда, тяжело с Москвой.
Что в современном пониманьи —
Служить достойно воспитанью?
Литература? Может, Театр?
Вы помните такие строчки,
Они запомнились мне очень:
«Ей рано нравились романы,
Они ей заменяли все…»
Теперь подруг и папу с мамой
Готовы дружно заменить
Соцсети, фильмы и журналы —
Взялись всех жизни научить…
Увы, на глянцевой культуре
Навряд ли вырастут натуры,
Способные мечтать о большем,
Да чем жених на черном «порше».
Золя на это бы сказал:
«Вам срочно нужен Мопассан».
Да, к слову, Таню воспитали
В традициях не этих дней —
Она попала под влиянье
Премудро-творческих людей,
Виан, Корта́сар, Гете, Пушкин,
Уайльд, Гессе вели c ней дружбу.
Она в их обществе порой
Бывала чаще, чем с семьей —
Родители ее в разводе.
Я слышал, нынче это в моде.
Благодаря учителям
И восприимчивости сильной,
Она мудра не по годам
Была в минуты очень зыбких
И слишком острых ситуаций.
Своим умением держаться
Могла бы Таня состязаться
Не с сверстниками, а c царицей —
Так рано тонкость с интуицией
Проснулись в девичьей душе.
Тому причиной, как уже
Вы знаете, был выстрел в детство:
Развод родителей ей сердце
Дал проницательней в сто раз,
И в нем открылся третий глаз.
Простите мне мои прыжки
На тему с темы. Романистов,
Столь нашей героине близких,
В строфу я снова возвращаю.
Хоть меж собою отличались
Они серьезно, и о многом
Ее духовным педагогам
Друг с другом б захотелось спорить,