В грядущем скажет обо мне:
Простим угрюмство — разве это
Сокрытый двигатель его?
Он весь — дитя добра и света,
Он весь — свободы торжество!
Сюита из комедии «Анна Керн»
ПРОЛОГ
Санкт-Петербург. Зал в колоннах в доме Олениных на Фонтанке. Шарада, то есть в живой картине молодая женщина поразительной красоты изображает Клеопатру, в руке у нее корзина с цветами. Среди гостей баснописец Крылов с его колоритной фигурой, мелькают также Дельвиг в очках, генерал Керн, Полторацкий, — все как бы в дымке воспоминаний. На переднем плане останавливаются Пушкин и офицер.
П у ш к и н. Слишком юна и невинна для Клеопатры Анна Керн.
О ф и ц е р. Однако она замужем и молодая мать.
П у ш к и н. А кто ее муж, этот счастливец?
О ф и ц е р. Боевой генерал.
П у ш к и н. Ого! Значит, он стар. На твое счастье, я думаю.
О ф и ц е р. Я ее двоюродный брат.
П у ш к и н. Тем лучше! И что же такое, скажи, Анна Керн?
О ф и ц е р. Она робка и серьезна; с увлечением читает Руссо и мадам Сталь. Она умна.
П у ш к и н. Зачем хорошенькой женщине ум? Подойдем к ней. (Осмотрев корзину с цветами и указывая жестом на офицера.) А роль змеи, как видно, предназначается этому господину?
Анна Керн, отвернувшись, уходит.
О ф и ц е р. Ах, Пушкин! Твоя шутка не понравилась госпоже Керн.
П у ш к и н. Я же говорю: зачем хорошенькой женщине ум? Красота в ней — всё! В досаде на меня она и вовсе блистательна. (Наблюдая за Керн издали, застывает в задумчивости, как в шараде, привлекая внимание окружающих.)
1
Тригорское. Парк над рекой. Шум ветра в верхушках деревьев; лиловые тучи закрывают солнце, и воцаряются ранние летние сумерки. У скамьи Анна Вульф и Анна Керн.
К е р н
Поднялся ветер и свежее стало.
И нету комаров. Как хорошо!
В у л ь ф
А не принес бы ветер дождь с грозою.
К е р н
Что за беда? Еще свежее станет.
Я рада солнцу, также и дождю,
Как из темницы вышедший на волю…
В у л ь ф
Так плохо с мужем?
К е р н
Будет обо мне!
Как рада я, что вырвалась до вас.
Сей мир, где нет мундиров и чинов
И детством нашим веют лес и дали.
В у л ь ф
А Пушкин?
К е р н
О, то щедрый дар судьбы!
Но с ним ведь невозможно знать, что выдаст,
Спускаясь к нам с небес, где он творит.
Мы с ним едва разговорились. Странно,
День-два робел он явно предо мной,
А с вами в ту же самую минуту
Беспечно весел, простодушен, мил,
А то угрюм до тучи, — как ребенок.
В у л ь ф
Да, невозможно мил, когда влюблен
И ласки просит взглядом, даром слова…
К е р н
Да все мы таковы.
В у л ь ф
В поэте все
Видней и все сильней, и грусть, и нежность,
Что и тебя захватывает всю.
К е р н
Итак, ты влюблена, ты любишь, вижу.
Но он, затронув сердце, не идет
Тебе навстречу, множа только встречи.
В у л ь ф
(вспыхивая вся)
Все влюблены в него. И маменька.
А ты? Ведь нынче он тобою занят.
Ты взором нежным увлекла его…
К е р н
Что делать, если с полным восхищеньем
Я слушала поэта — и глядела,
Не помня о себе, забыв тревоги,
Истаивая вся от наслажденья,
Конечно, поэтического только,
Без всякой мысли о любви, хотя
Поэзия всегда поет любовь,
Как музыка, как свет небес весенних.
В у л ь ф
Ты рада сладострастно, как цыганка,
Что пляшет и поет от всей души;
Нас в детстве навещал в деревне табор
Всегда к весне, ты помнишь?
К е р н
Да, конечно.
Всю жизнь сынов природы он представил,
С явлением Алеко среди них,
Лишь для себя желавшего свободы
И счастия, с готовностью в душе
На дикое убийство двух влюбленных.
В у л ь ф
Но как он мог помыслить даже это?
К е р н
Как был хорош он в вдохновенном чтеньи,
В сиянии зубов, как бриллиантов,
И глаз, что синева с цветеньем роз
В весенний день; а голос, столь певучий,
И впрямь: "И голос, шуму вод подобный",
Как про Овидия сказал в поэме.
Скажи, кто голову вскружил кому?
В у л ь ф
(впадая в полное отчаянье)
Нет, в самом деле ты в него влюбилась!
К е р н
(в раздумьи качая головой)
Я в полном восхищеньи — это счастье!
Да, счастье, несравнимое ни с чем.
В у л ь ф
С любовью даже?
К е р н
Даже и с любовью.
Здесь музыка, объемлющая небо, —
В любви же много муки и страданья.
Поэзия — то лучший мир для смертных,
Куда возносит нас питомец Феба.
Как это хорошо! Я в упоеньи.
Вот жизнь, какой всегда желала я.
Здесь рай земной, как в детстве нашем было.
В у л ь ф
Но он влюблен скорее, как Алеко.
К е р н
Тем хуже для него, да и для нас.
В у л ь ф
Мы с ним, как брат и сестры, поневоле.
А ты — другое дело.
К е р н
Почему же?
Мы все здесь сестры. Он же наш поэт,
Питомец муз и Феба. Я мечтаю:
Тебя бы выдать замуж за него,
Чтоб мне иметь пристанище у вас.
В у л ь ф
Ты говорила с ним?
К е р н
Ах, нет, конечно.
В у л ь ф
Прошу тебя: не заикайся даже.
Прислуга прожужжала уж ему
Все уши.
К е р н
Да? И что он?
В у л ь ф
Лишь смеется,
Что он не моего романа, мол,
Иль я умна уж слишком для жены.
К е р н
Он молод. О женитьбе думать рано.
Да он же в ссылке здесь, как в заточенье,
И обязательства не может взять.
В у л ь ф
Мы здесь на воле.
К е р н
Он-то на цепи.
Как кот ученый.
В у л ь ф
Ты смеешься?
К е р н
Я?
Скорее плачу — и на мне оковы.
И что за чудные стихи твердит,
Со слов, как говорит, старушки-няни.
В у л ь ф
У Лукоморья дуб зеленый;
К е р н
Златая цепь на дубе том;
И днем и ночью кот ученый
Все ходит по цепи кругом;
В у л ь ф
Идет направо — песнь заводит,
Налево — сказку говорит.
К е р н
Там чудеса: там леший бродит,
Русалка на ветвях сидит;
В у л ь ф
Там на неведомых дорожках
Следы невиданных зверей…
Солнце, выглядывая из-под туч, освещает поляну над рекой, где происходит некое шествие самых причудливых существ, а также зверей и птиц.
К е р н
Чудно, не правда ли? Да это разве
Не наши ряженые?
В у л ь ф