Сигурд тут же оказался среди них. Они были его друзьями, товарищами по играм, его любимцами, и он собирал их быстро, но с нежностью, тихонько бормоча при этом себе под нос:
– Да, вы все должны умереть. Но смерть – это не больно. Нет! Это жизнь причиняет боль, а не смерть! Вот смотрите! Я срываю вас, но вы все даете семена, и эти семена благодаря ветру улетают на другие луга, там попадают в землю, прорастают и превращаются в цветы.
Вдруг Сигурд умолк, и в его глазах появилось удивление. Он повернулся к Тельме, которая присела на землю на небольшом пригорке на берегу ручья.
– Скажите мне, госпожа, – спросил он, – а цветы попадают на небеса?
Девушка улыбнулась.
– Думаю, да, дорогой Сигурд, – ответила она. – Надеюсь, что так! Я почти уверена, что именно так и происходит.
Сигурд с удовлетворенным видом кивнул.
– Это правильно, – сказал он. – Неправильно было бы оставлять их здесь, знаете ли! Иначе мы, люди, скучали бы по ним, и нам приходилось бы спускаться обратно на землю, чтобы набирать еще и еще и брать с собой туда, наверх… – Вдруг где-то неподалеку хрустнула ветка, и Сигурд насторожился. Он огляделся вокруг и испустил странный горловой крик, похожий на крик дикого животного, а затем воскликнул: – Шпионы, шпионы! Ха, ха! Типы со злобными лицами, которые боятся, что мы их увидим! Выходите! Госпожа, госпожа! Заставьте их выйти!
Тельма встала, удивленная словами и жестикуляцией карлика, и подошла к нему. И вдруг, к своему изумлению, увидела неподалеку старую Ловису Элсланд, преподобного мистера Дайсуорси и его служанку, Ульрику. Лица обеих женщин одновременно выражали странную смесь эмоций – страха и злобного торжества. Первой молчание нарушила Ловиса.
– Наконец-то! – тягуче прокаркала она. – Наконец-то, Тельма Гулдмар, Господь доставил тебя в мои руки!
Тельма притянула поближе к себе Сигурда и обняла его одной рукой.
– Бедная, бедная! – негромко произнесла девушка и без всякого испуга жалостливо посмотрела на иссохшую злобную физиономию старой ведьмы. – Вы, должно быть, устали, зайдя так далеко в холмы! Если вы ее подруга, – добавила Тельма, обращаясь к Ульрике, – почему вы не заставите ее побольше отдыхать дома? Она ведь такая старая и слабая!
– Я – слабая! – взвизгнула Ловиса. – Слабая! – казалось, она вот-вот задохнется о душившей ее злобы. – Если бы я сжала пальцы на твоем горле, ты бы увидела, какая я слабая! Я…
Тут Ульрика взяла Ловису под руку и прошептала ей на ухо что-то, от чего та, казалось, немного успокоилась.
– Ну что ж, тогда говори ты! Я могу подождать!
Ульрика прокашлялась и устремила свои оловянные глаза на сияющую совершенной красотой Тельму.
– Вы должны уйти, – кратко объявила она ледяным тоном. – Ты и твой отец, и это существо тоже. – Ульрика с презрением указала на Сигурда, который с любопытством разглядывал ее, Ловису и мистера Дайсуорси. – Ты поняла? Вы должны покинуть Альтен-фьорд. Люди устали от вас – от плохих урожаев, невезения, болезней и бедности, из которой им никак не удается выбраться. Вы – причина всех наших несчастий. И мы решили, что вы не должны оставаться среди нас. Уходите и забирайте с собой все ваши злые чары – и чтоб духу вашего здесь не было! Убирайтесь! Или вы не…
– Или мы вас сожжем, сожжем, сожжем, разрушим все! – перебила Ульрику Ловиса с жуткими, взвизгивающими интонациями. – Дом и все постройки из сосновых бревен, принадлежащие Олафу Гулдмару, сгорят в огне, и пламя, обращающее их в пепел, озарит багровым светом холмы и здесь, и даже далеко отсюда! Ни одной дощечки целой не останется! Все сгорит без остатка…
– Стойте! – спокойно произнесла Тельма. – Что вы имеете в виду? Вы обе, должно быть, либо сошли с ума, либо ослеплены злобой! Вы хотите, чтобы мы с отцом ушли из этих мест, и грозите в противном случае сжечь наш дом – но почему? Мы не причинили вам никого вреда. Скажите же мне, в чем дело, несчастная душа! – Девушка устремила взгляд своих прекрасных глаз на Ловису. – Может быть, это из-за Бритты? Вы хотите сжечь дом, в котором она живет? Но это же глупо! Недавно, придя к нам, вы ругали и проклинали меня – за что? Что я такого сделала, что вы так меня ненавидите?
Старуха устремила на Тельму свирепый взгляд.
– Ты дочь своей матери! – заявила она. – Я ненавидела ее и ненавижу тебя! Ты ведьма! Это весь поселок знает. И мистеру Дайсуорси это известно! Мистер Дайсуорси говорит, что Бог оправдает нас, если мы обрушим на вас свою ярость! На злые дела нужно отвечать злом и только злом!
– Тогда пусть зло обратится на мистера Дайсуорси, – спокойно сказала Тельма. – Он сам – зло, и вдвойне – по той причине, что подстрекает вас на злые поступки. Он невежественный и лицемерный человек – почему вы ему верите?
– Он святой, святой! – дико завопила Ловиса. – Неужели же дочь сатаны устоит перед его мощью?
Старуха возбужденно и радостно захлопала в ладоши, словно находилась в каком-то подобии злобного экстаза.
Тельма с жалостью поглядела на нее и улыбнулась.
– Святой! Бедняжка, как мало вы его знаете. И очень жаль, что вы ненавидите меня, потому что я не сделала вам ничего плохого. Я могла бы постараться сделать для всех что-то хорошее, если бы знала как. Скажите, я могу как-то утешить вас, сделать вашу жизнь более радостной? Наверное, это тяжело – быть такой старой и одинокой?
– Меня утешит твоя смерть! – мрачно ответила Ловиса. – Почему вы не отпускаете ко мне Бритту?
– Я ее не удерживаю, – ответила Тельма. – Она остается со мной, потому что она счастлива. Почему вы так недовольны ею, ее счастьем? Что же касается угрозы сжечь дом моего отца, то вы, конечно же, не совершите такого ужасного и глупого поступка! Но, впрочем, делайте что хотите, потому что мы не собираемся покидать Альтен-фьорд только ради того, чтобы доставить вам удовольствие.
Тут вперед с сердитым видом выступила Ульрика.
– Вы бросаете нам вызов! – крикнула она. – Значит, вы не уйдете?
И женщина в возбуждении грубо схватила Тельму за руку.
Для Сигурда это было уже чересчур. Он расценил это как нападение на его обожаемую госпожу и, возмутившись, отреагировал по-своему. С внезапной яростью он кинулся на Ульрику, с силой оттолкнул ее и принялся наносить ей удары, демонстрируя ярость волкодава, встретившегося с достойным противником. И хотя на выручку Ульрике тут же поспешила Ловиса, а Тельма умоляла своего разгневанного защитника умерить свой пыл, это ни к чему не привело – Сигурд успокоился лишь после того, как его противница оказалась окончательно морально сломленной и только всхлипывала и подвывала от страха.
– Демон, демон! – принялась, рыдая, твердить она, когда храбрый карлик отпустил ее из своих цепких рук. Сигурд же, отбросив свои космы назад, на свои тощие, деформированные плечи, громко и ликующе смеялся от восторга, радуясь своей победе.
– Ловиса! Ловиса Элсланд! – завыла Ульрика. – Это твоих рук дело! Ты навлекла на меня эту беду! Теперь я могу умереть, а тебе до этого не будет никакого дела! О Господи, Господи, будь милосерден…
Внезапно женщина умолкла. Ее глаза расширились, а лицо резко побледнело и стало серым от страха. Она медленно подняла руку и указала на Сигурда. Его одежда после схватки была в полном беспорядке. Полы подобия его сюртука широко разошлись в стороны, и на голой вдавленной груди карлика стал отчетливо виден большой красный шрам в виде креста.
– Этот шрам! – с ужасом пробормотала Ульрика. – Откуда у него этот шрам?
Ловиса уставилась на нее с досадой и насмешкой. Тельма была слишком изумлена, чтобы ответить на заданный вопрос немедленно, и Сигурд решил сделать это сам и таким образом окончательно уничтожить противницу.
– Это отметка Одина! – заявил он и с удовольствием похлопал по шраму ладонью. – Неудивительно, что вы ее испугались! Она известна всем – птицам, цветам, деревьям, и даже звездам! Даже вам – недаром вы так боитесь!
И Сигурд снова расхохотался и щелкнул пальцами перед лицом Ульрики. Та резко вздрогнула. Затем она мелкими шажками подошла к изумленной Тельме и заговорила с ней – но на этот раз тихо и дрожащим голосом, без малейших признаков злобы, которую она демонстрировала еще совсем недавно.
– Люди говорят, что вы ведьма, – медленно произнесла она, – и что вашей душой завладел дьявол, хотя вы еще живы! Но я вас не боюсь. Нет – я прощу вас и буду за вас молиться, если вы скажете мне… – Тут Ульрика сделала паузу, а потом закончила фразу, что ей, похоже, далось нелегко: – Скажите мне – кто такой этот Сигурд?
– Сигурд найденыш, – просто сказала Тельма. – Когда-то его случайно обнаружили в корзине, плавающей в водах фьорда, и мой отец его спас, совсем малыша. И уже тогда у него на груди был этот шрам. С тех самых пор Сигурд живет у нас.
Ульрика испытующе посмотрела на Тельму, а затем склонила голову – то ли в знак благодарности за ответ, то ли от отчаяния, понять было невозможно.
– Ловиса Элсланд, – сказала она тусклым голосом, – я иду домой. Я больше не могу вам помогать! Я устала, и я больна. – Тут ее вдруг словно прорвало, и она резко, со страстью всплеснув руками, крикнула: – О Господи, Господи! О Боже!
Затем она разразилась рыданиями, то и дело громко всхлипывая.
Тельма, тронутая этим всплеском эмоций, хотела было как-то утешить Ульрику, но Ловиса резким, яростным жестом остановила ее.
– Уходи! – хрипло сказала старуха. – Ты использовала против нее свои чары – я свидетельница того, как ты это сделала! Думаешь, ты избежишь справедливого наказания? Нет! Во всяком случае, пока Бог обитает на небесах, а я, Ловиса Элсланд, живу на земле и выполняю его волю! Уходи, белокожая дьяволица! Уходи и продолжай одно за другим приносить несчастья своему любовнику, красавцу-джентльмену! А! – И Ловиса злорадно хохотнула, увидев, как девушка отшатнулась от нее, а ее прекрасное лицо вдруг резко побледнело. – Что, не нравится? Когда ты кладешь голову ему на грудь, это все равно, что его кусает змея. Когда ты целуешь его губы, на них остается яд. Желаю тебе, чтобы ты всю жизнь жила в сомнениях, а умерла в нищете и забвении! Уходи! И забирай все свое зло и колдовские чары!