Старуха подняла вверх свой посох и изобразила им в воздухе круг, словно творила заклинание. Тельма поглядела на нее с жалостью, но решила ничего не отвечать на ее бессвязные речи.
– Пойдем, Сигурд, – просто сказала она. – Давай вернемся домой. Уже много времени – отец будет волноваться, не зная, где мы.
– Да, да, – согласился карлик, хватая корзину с маками, которые он успел собрать. – Кажется, солнце уходит, а мы же не хотим жить в сумраке! Эти женщины не настоящие, госпожа, они – это сон, плохой сон. А я знаю, как сделать так, чтобы тем, кто приходит в плохих снах, было страшно! Видите, как рыдает одна из них? Это потому, что она меня знает. А другая вот-вот окажется в могиле. Я слышу, как ей на голову сыплются комья земли – бум, бум! Чтобы похоронить плохой сон, много времени не требуется! Пойдемте, госпожа. Будем следовать за солнцем!
Затем, взявшись за протянутую ему руку Тельмы, карлик отвернулся от Ловисы и Ульрики, и они с Тельмой пошли прочь. Лишь однажды Сигурд обернулся, чтобы громко крикнуть:
– До свидания, плохие сны!
Когда они исчезли за деревьями. Ловиса с рассерженным видом повернулась к Ульрике.
– Это еще что за юродивый! – спросила она, с силой ударяя посохом о землю. – Он что, притворяется сумасшедшим или правда какой-нибудь околдованный?
Ульрика подняла голову. Ее лицо распухло и было мокрым от слез.
– О Бог, помилуй меня! Господи, прости меня! – простонала она. – Я ни о чем не знала. Откуда я могла это знать?
Ловиса нетерпеливо схватила ее за плечо и грубо встряхнула.
– Что знать? – крикнула она. – Чего ты не знала?
– Сигурд мой сын! – сказала Ульрика с оттенком торжественности в голосе. Затем она внезапно обхватила голову ладонями и снова зарыдала: – Мой сын, мой сын! Ребенок, которого, как я думала, я убила! Слава Господу, что я этого не сделала!
Ловиса Элсланд на некоторое время застыла в неподвижности от изумления.
– Это правда? – с недоверием спросила она после паузы.
– Правда, правда! – со страстью выкрикнула Ульрика. – Правда всегда выходит наружу! Он мой ребенок, говорю вам! Это я нанесла ему рану, от которого у него остался этот шрам! – Женщина умолкла и содрогнулась, а затем снова заговорила, но уже несколько тише: – Я попыталась убить его ножом. Но когда хлынула кровь, мне стало дурно, и я не смогла закончить начатое! Он был греховным плодом греховного поступка и родился недоношенным. Я бросила ребенка в волны – как я уже говорила вам, это было давно. Вы сполна воспользовались моим признанием, Ловиса Элсланд; владея моим секретом, вы удерживали меня в своей власти, но теперь …
Старуха прервала Ульрику презрительным злобным хохотом.
– Каковы родители, таковы и дети! – с отвращением в голосе произнесла она. – Твой любовник, Ульрика, наверное, был тем еще красавцем, если твой сын похож на отца!
Ульрика бросила на Ловису мстительный взгляд и выпрямилась. Во всей ее фигуре чувствовался вызов.
– Мне наплевать на ваши насмешки, Ловиса Элсланд! – заявила она. – Вы не сможете причинить мне вреда! Между нами все кончено! Я не стану вам помогать в кознях против Гулдмаров. В чем бы они ни были виноваты, они спасли мое дитя!
– Это что, такое большое благодеяние? – с иронией осведомилась Ловиса.
– Как бы то ни было, оно делает бесполезными все ваши угрозы, – ответила Ульрика. – Вы больше не сможете называть меня убийцей!
– Трусиха и дура! – заорала Ловиса. – Разве ты хотела, чтобы ребенок остался жив? Разве ты не радовалась тому, что он мертв? И разве я не смогу рассказать эту историю во всех деревнях и поселках, где тебя знают? И разве этот калека не живой свидетель того, что ты пыталась его прикончить? Разве этот шрам не говорит против тебя? И потом – разве Олаф Гулдмар, если его спросят, не расскажет всем о спасении ребенка? Ты бы хотела, чтобы весь Боссекоп узнал о твоей интрижке с беглым преступником, которого потом схватили и повесили? Благочестивая Ульрика, верная слуга Господа, набожная Ульрика, проводящая время в молитвах! – Старуха дрожала от мстительного возбуждения. – Ты считаешь, что я не могу причинить тебе вреда? Как бы не так! Пока я дышу, я буду иметь власть над тобой! Так, значит, ты говоришь, что ты не убийца?
– Нет, – очень спокойно сказала Ульрика и твердо посмотрела Ловисе в глаза. – Я – нет. А вы – да!
Глава 16
Никто из-за вас не страдал, сколько я,
с самого моего рождения!
Потому, ради бога, сжальтесь надо мной,
умоляю вас на коленях!
Через несколько дней помолвку Тельмы и сэра Филипа Брюса-Эррингтона принялись оживленно обсуждать местные жители. Новость об этом постепенно распространялась все шире. Начало этому положила Бритта, восторг которой по поводу счастья ее любимой хозяйки приятно было наблюдать. В конце концов известие достигло и ушей преподобного мистера Дайсуорси, который поначалу был крайне удивлен этим известием и даже не сразу в него поверил, а затем так разгневался, что у него испортился аппетит на целых двадцать четыре часа. Причем местная публика, которая пребывала во власти примитивных предрассудков, была настолько предвзятой и недалекой, что пришла к выводу, что молодой беспечный англичанин, женившись на «белой ведьме из Альтен-фьорда», горько пожалеет об этом.
К Гулдмару стали относиться еще более настороженно, чем прежде, полагая, что он использовал какие-то секретные колдовские чары и связи с самим дьяволом для того, чтобы устроить этот брак. В итоге и Гулдмары, и Эррингтон, и вся его компания были признаны безбожниками, использующими самые ужасные, нечестивые и богомерзкие обряды и практики.
Само собой разумеется, что мнение жителей ближайших поселков и деревень никак не повлияло на доброе расположение духа тех, кто подвергался столь серьезной и уничижительной критике. Трудно было бы найти более счастливую и радостную группу людей, которые в одно прекрасное утро собрались перед домом Гулдмара, все до одного одетые и оснащенные таким образом, что сразу становилось очевидным – они собрались на необычно долгую и трудную экскурсию в горы. Каждый из мужчин имел при себе длинную крепкую палку, походную флягу, рюкзак и коврик. Последние два предмета у всех участников компании висели на плече. Группа представляла собой живописное зрелище, особенно Сигурд, который стоял на некотором расстоянии от остальных, опираясь на свой длинный посох и задумчиво глядя на Тельму.
Девушка в этот момент занималась тем, что поудобнее пристраивала рюкзак на плече Эррингтона. Ее красивое улыбающееся лицо было обращено на любимого. В сияющих глазах Тельмы легко читались любовь и какая-то нежная просьба.
– Я испытываю большое искушение никуда не идти, – шепнул Филип девушке на ухо. – Я бы с удовольствием отошел недалеко, а потом вернулся и провел бы с тобой весь день.
– Ах ты, глупый мальчик! – весело возразила она. – Ты же не увидишь большого водопада – и ради чего? Ради того, чтобы сидеть и смотреть, как я пряду. От этого тебя скоро начнет клонить в сон! Вот что, послушай – если бы я была мужчиной, я бы пошла вместе с вами.
– А я очень рад, что ты не мужчина! – воскликнул Эррингтон, сжимая маленькую ручку, которая только что застегнула пряжку на его рюкзаке. – Хотя, конечно, я бы хотел, чтобы ты отправилась с нами. Послушай, Тельма, дорогая, разве тебе не будет скучно и одиноко?
Девушка весело рассмеялась.
– Одиноко? Мне? Во-первых, со мной будет Бритта. А кроме того, мне никогда не бывает одиноко – теперь. – Девушка произнесла последнее слово негромко и смущенно зарделась. – У меня столько всего, о чем следует подумать… – Тельма умолкла и освободила руку из пальцев любимого. – Ах ты, тщеславный мальчишка! – На губах девушки заиграла лукавая улыбка. – Ты хочешь, чтобы по тебе скучали! Хочешь, чтобы я призналась, что мне будет плохо все то время, пока со мной не будет тебя! Ну уж нет, даже если это и так, я тебе об этом не скажу!
– Тельма, детка! – позвал девушку Олаф Гулдмар. – Не забывай, пока нас не будет, вы с Бриттой должны держать ворота и дверь в дом на запоре. И не забудь, вам с Бриттой придется провести здесь ночь вдвоем – мы сможем вернуться только завтра поздно вечером. Никого не пускайте в сад. И если кто-то придет, даже не разговаривай ни с кем. Ты слышишь?
– Да, отец, – кротко ответила девушка.
– И вот еще что – присматривай как следует за Бриттой. Если сюда заявится ее сумасшедшая бабка, не давай ей запугать вас своим карканьем – с вами ведь не будет никого, даже Сигурда, кто мог бы вас защитить.
– Да, даже Сигурда! – тут же отреагировал карлик и расплылся в задумчивой улыбке. – Нет, госпожа, с вами не будет даже бедного Сигурда!
– Один из нас вполне мог бы остаться, – предложил Лоример, искоса взглянув на своего друга Филипа.
– О нет, нет! – протестующе воскликнула Тельма. – Это меня ужасно расстроит! Мы с Бриттой и раньше не раз оставались здесь вдвоем. Мы тут в полной безопасности, разве не так, отец?
– В достаточной безопасности! – сказал старик и хохотнул. – Я не знаю никого, кроме Ловисы Элсланд, кто решил бы противостоять тебе, дитя! И все же, хотя ты и колдунья, как говорят местные, не помешает, когда мы уйдем, запереть дверь дома на железную задвижку, и ворота во двор тоже. Если вы так сделаете, я не буду опасаться за вас. Ну, а теперь, – сказал Гулдмар и сердечно поцеловал дочь в щеку, – теперь, молодые люди, нам пришло время отправляться! Сигурд, мальчик мой, веди нас!
– Подождите! – крикнул Сигурд и подбежал к Тельме. – Я должен попрощаться! – С этими словами карлик взял руку девушки в свою и поцеловал ее. Затем, сорвав одну из роз, он протянул ее Тельме, и она сжала ее стебель пальцами. – Пусть это напоминает вам о Сигурде, госпожа! Подумайте сегодня о нем хоть разок! А потом еще разок, когда будет сиять полуночное солнце. До свидания, госпожа! Так говорят мертвые… До свидания!