– Но, моя дорогая Клара, – возразила было гостья, – мне еще надо заехать к Ван Клаппам…
– Я навещу их вместе с вами. Я задолжала им визит. Марсия еще не поймала в сети молодого Машервилла?
– Ну, – замялась миссис Марвелл, – вы ведь знаете, он довольно скользкий тип, такой нерешительный, колеблющийся!
Леди Уинслей рассмеялась.
– Это совершенно неважно! Марсия ему подходит! Весьма очаровательная девушка – вот только этот ужасный акцент! Когда я слышу, как она говорит, я всякий раз чувствую, что мои нервы на пределе.
– Очень жаль, что она не может исправить этот дефект, – согласилась миссис Марвелл. – Я знаю, что она пыталась это сделать. Но, в конце концов, Ван Клаппы ведь не лучший сорт американцев…
– Лучший сорт! Конечно же, нет! Но они самый богатый сорт, а это кое-что да значит, Мимси! Кроме того, хотя всем известно, кем был когда-то глава семьи Ван Клаппов, они весьма успешно создают иллюзию хорошего происхождения. По крайней мере, они не выставляют напоказ своих родственников из низкого сословия, как это собирается сделать Брюс-Эррингтон, введя в общество простолюдинку-жену. Они превосходно умеют игнорировать всех своих вульгарных родичей! Их очень жестко проучила миссис Риппингтон – она американка, но у нее прекрасный стиль. Вы помните тот большой домашний прием у Ван Клаппов, когда они устроили выступление музыкального ансамбля на заднем дворе, и все почти оглохли от шума? Это вышло так нелепо, не правда ли?
При этом воспоминании леди Уинслей посмеялась, а затем занялась ланчем. Он был очень вкусным, и его с явным удовольствием смаковала не только хозяйка, но и миссис Марвелл – тем более что еду приправили разговорами о скандале, связанном с их ближайшими друзьями. Все они, после подробного перемывания им косточек, были один за другим осуждены как люди сомнительной репутации и весьма неясного происхождения. Затем леди Уинслей позвала свою служанку и с головы до ног облачилась в «наряд для кареты». Пока она была занята, миссис Марвелл развлекалась чтением газеты, отыскивая там подробности какой-нибудь пикантной новости об очередном аморальном поступке, совершенном представителями королевского дома или английской аристократии. Ровно в половине четвертого обе женщины отбыли в легком двухместном экипаже, запряженном двумя резвыми серыми в яблоках лошадьми. На козлах сидел массивного сложения краснолицый кучер, а рядом с ним устроился величественный Бриггз, облаченный в великолепную оливково-зеленого цвета ливрею с золотыми позументами – это были цвета семьи Уинслей. Согласно пожеланию хозяйки, экипаж покатил прямиком в Принсез-Гейт.
– Мы можем вместе оставить наши карточки, – сказала Клара с едва заметной злобной улыбкой, – хотя я от всей души надеюсь, что этого существа не окажется дома.
Городской дом Брюса-Эррингтона представлял собой очень красивый, благородных пропорций особняк, внешне довольно просто украшенный, с широким входом, глубоким портиком и большими окнами. К счастью, на окнах не было безвкусных шелковых или атласных «эстетичных» занавесок. То есть занавески висели, но простые, белого цвета. Из того немногого, что можно было разглядеть за ними в комнатах, следовало, что многие элементы мебели обиты бархатом и расшитыми золотистой нитью гобеленами. Балконы гостиной прикрывали красивые тенты с восточным орнаментом, защищая от ветра множество красивых цветов, и это придавало зданию дополнительное очарование и элегантность, говоря о тонком вкусе владельца.
Экипаж леди Уинслей подъехал к двери главного входа, и Бриггз спустился на тротуар.
– Узнайте, дома ли леди Брюс-Эррингтон, – приказала его госпожа. – А если нет, оставьте эти карточки.
Бриггз с приличествующей случаю серьезностью принял в затянутую в желтую перчатку руку два надушенных кусочка картона. Затем он со свойственным ему величественным видом позвонил в звонок с надписью «Для посетителей». Он сделал это так энергично, что звяканье разнеслось по всем коридорам внушительного особняка. Дверь немедленно открыл солидный седовласый мужчина с добрым, приветливым лицом. Он был весь в черном, и при виде роскошного наряда Бриггза на его губах мелькнула едва заметная тень улыбки. Это был дворецкий Эррингтона, который служил семейству уже двадцать пять лет.
– Ее светлость катается в парке, – ответил он на вопрос Бриггсза по поводу хозяйки. – Она вышла из дома примерно полчаса назад.
Бриггз, как велели, оставил карточки, после чего рассказал о том, как все прошло, леди Уинслей. Та с некоторым возбуждением в голосе сказала:
– Сверните в парк и там поездите какое-то время взад-вперед по аллеям, пока я решу, что делать дальше.
Бриггз молча дотронулся до полей своего цилиндра, взобрался на козлы, и экипаж быстро покатил в указанном направлении. Леди Уинслей, обращаясь к миссис Марвелл, со смехом сказала:
– Филип наверняка тоже там, рядом со своим сокровищем! Будет очень забавно, если мы увидим ее и посмотрим, как она, раскрыв рот, глазеет на все вокруг! Если нам это удастся, мы будем знать, чего ожидать.
Миссис Марвелл ничего не ответила, хотя ей тоже было любопытно посмотреть собственными глазами на крестьянку, которой предстояло войти в высшее общество. Когда экипаж въехал в парк, леди Уинслей принялась внимательно оглядывать окрестности, чтобы как можно раньше заметить карету, выкрашенную в серебристо-серые цвета семейства Брюсов-Эррингтонов. Однако обе дамы напрягали зрение понапрасну – народу вокруг собралось еще немного, и никакого столпотворения на улице Роу пока не наблюдалось. Экипажа, который им так хотелось увидеть, тоже нигде не было видно. В конце концов леди Уинслей, покраснев, расхохоталась и приказала кучеру остановиться.
– Я вижу Ленни, – сказала она, отвечая на вопрос миссис Марвелл по поводу того, что послужило тому причиной. – Я должна переговорить с ним минутку!
И она, сделав кокетливый жест рукой, подозвала стройного, худощавого молодого человека с темными усами и приятными чертами лица, который неторопливо прохаживался неподалеку по тропинке. Судя по всему, он погрузился в какие-то раздумья, но, как видно, не настолько глубокие, чтобы не заметить присутствия ее светлости. Собственно, молодой человек увидел ее, как только она появилась в парке. Хотя глаза его, казалось, были устремлены вниз, он незаметно, но весьма зорко обозревал окрестности, бросая по сторонам быстрые взгляды исподлобья, от которых не укрывалось ничто из того, что происходило вокруг. Теперь он подошел к экипажу с преувеличенно небрежным видом и медленно, словно скучая, приподнял шляпу.
– Как поживаете, миссис Марвелл? – лениво процедил он, в первую очередь обращаясь, как требовал этикет, к старшей из женщин. Та ответила довольно коротко. Затем, положив руку на дверь экипажа, молодой человек устремил восхищенный взгляд на леди Уинслей. – А как вы, Клара? Выглядите, как всегда, очаровательно! Боже правый! Почему вы не появились здесь десять минут назад? Вы такого никогда в жизни не видели! Мне показалось, что вся Роу сошла с ума, клянусь честью!
– Почему, что произошло? – поинтересовалась леди Уинслей, благосклонно улыбаясь молодому человеку. – Что-нибудь экстраординарное?
– Ну, я не знаю, что вы называете экстраординарным. – Сэр Фрэнсис Леннокс зевнул и внимательно посмотрел на рукоятку своей трости. – Но я полагаю, что если бы Елена Троянская на полной скорости проехала по Роу, это бы стало некоторой сенсацией!
– Господи! – сердито воскликнула Клара Уинслей. – Вы сегодня говорите загадками. Что, ради всего святого, вы имеете в виду?
Сэр Фрэнсис снизошел до улыбки.
– Не раздражайтесь, Клара! – с примирительной интонацией сказал он. – Я имею в виду именно то, что сказал. Сегодня здесь появилась новая Елена Прекрасная, но на этот раз в итоге все кончилось не сожжением Трои, согласно версии Данте Россетти, а настоящим фурором, который охватил всех, кто находился в тот момент на Роу. Мужчины, сидевшие верхом, галопом скакали вдоль всего парка, чтобы только взглянуть на эту женщину, прежде чем она скроется из виду. Ее экипаж, сделав всего четыре поворота, направился в Ричмонд. Она просто великолепна!
– Да кто же она? – не удержавшись, спросила леди Уинслей, с дрожащих губ которой исчезла улыбка.
– Леди Брюс-Эррингтон, – с готовностью ответил сэр Фрэнсис. – Я бы сказал, что она самая красивая женщина на земле! Фил был рядом с ней – выглядел он просто прекрасно. А напротив него сидел этот благообразный старый человечек, его секретарь – Невилл, кажется, так его зовут? Так или иначе, все казались радостными, словно волынщики на параде. Что же касается этой женщины, то не пройдет и половины сезона, как она сведет с ума всех мужчин.
– Но ведь она просто крестьянка! – с надменным видом заявила миссис Марвелл. – Совершенно необразованная, темная простолюдинка!
– Ах да, в самом деле! – Сэр Фрэнсис снова широко зевнул. – Ну, я про это ничего не знаю! Она была изысканно одета и держалась словно королева. Что же касается ее волос – а я никогда не видел таких красивых волос, – то они выглядят как чистое золото.
– Они крашеные! – воскликнула с саркастическим смешком леди Уинслей. – Она побывала в Париже – не сомневаюсь, что там какой-нибудь хороший парикмахер все сделал, и весьма искусно!
На этот раз улыбка сэра Фрэнсиса выразила искреннее, неподдельное веселье.
– Женщины не любят, когда хвалят не их, а кого-то другого, – беззаботно сказал он. – Но я не осмелюсь спорить с вами, Клара! Я так скажу – вам виднее! Ну, до свидания! Я заеду за вами сегодня вечером – вы ведь помните, что мы собираемся вместе пойти в театр. До свидания, миссис Марвелл! Вы сегодня особенно молодо выглядите!
И сэр Фрэнсис Леннокс зашагал своей дорогой, предоставив двум дамам продолжать их поездку по парку. Леди Уинслей выглядела раздраженной. Миссис Марвелл – озадаченной.
– Вы думаете, эта женщина в самом деле может быть так ослепительно хороша? – спросила она.
– Нет, не думаю! – резко ответила Клара. – Осмелюсь предположить, что она толстая и очень румяная. Мужчинам нравятся толстые женщины с кирпичного цвета лицами – им кажется, что у них крепкое здоровье. Елена Троянская – ну надо же! Фу! Ленни, должно быть, сошел с ума.