рассказать всем и каждому, что они ее видели и что она говорила с ними запросто, как со своими соседями. Для них было крайне важно в беседе с кем-нибудь заметить нечто вроде: «О, я на днях посетил Эррингтон-Мэнор, и леди Эррингтон мне сказала…» Или, например: «Сэр Филип такой очаровательный мужчина! Я говорила с его чудесной женой, и тут он подошел и сказал мне…» Или, допустим: «Вы не представляете, какая крупная клубника уродилась в Эррингтон-Мэнор! Леди Эррингтон показала мне созревающие ягоды – они просто великолепны!» Ну, и все в таком роде. Мнение, что этот мир сошел с ума, и в самом деле кажется справедливым – так много в населяющих его людях низкопоклонства и мелкого тщеславия.
Помимо всего прочего, все лондонские гости, навещавшие Тельму, приезжали в том числе и для того, чтобы получить свою долю подобострастного восхищения со стороны сливок местного общества. Их представители находили взрослых членов семейства Уинслеев «такими изысканными», а их сына Эрнеста они немедленно стали называть милым мальчиком. О Бо Лавлейсе они говорили, что он «такой чудовищно умный, знаете ли», а про Пьера Дюпре – что он «даже слишком замечательный».
Территория поместья выглядела великолепно – там и тут на мягких изумрудно-зеленых лужайках были раскинуты бело-розовые шатры. В разных местах сада развевались яркие флаги, обозначающие места для игры в теннис, стрельбы из лука и танцев. В воздухе разносились звуки чудесных вальсов, исполняемых венгерским ансамблем, смешиваясь с пением птиц и плеском пущенных на полную мощность фонтанов. Девушки в прекрасных легких нарядах собирались группами под кронами могучих дубов и буков. Из-за густых кустов то и дело раздавались взрывы веселого смеха. Отдельные пары чинно гуляли среди роз в цветниках, усыпанных опавшими ароматными лепестками, – эти люди явно были слишком поглощены друг другом, чтобы замечать что-либо из того, что происходило вокруг. Большинство из этих пар были любовниками – если еще и не состоявшимися, то, по крайней мере, собиравшимися вступить в близкие отношения. Собственно, Эрос был очень занят там, среди роз – он щедро рассыпал вокруг множество точно нацеленных стрел из своего неисчерпаемого колчана.
Однако двое из прогуливавшихся среди роз – мужчина и женщина – судя по всему, не являлись жертвами древнегреческого бога любви. Это были леди Уинслей и сэр Фрэнсис Леннокс. Ее светлость выглядела весьма привлекательно в своем обтягивающем платье с мадрасской шнуровкой, с букетиком пурпурных маков на груди и венком из таких же живых цветов на живописной шляпке из итальянской соломки. Над головой она держала шелковый зонтик, прошитый красными нитками. Из-под него она смотрела на своего спутника темными блестящими глазами, выражающими презрение. Он покусывал кончик каштанового уса и выглядел раздраженным, хотя в то же время, судя по выражению лица, что-то его слегка забавляло.
– Клянусь жизнью, Клара, – заметил он, – вы в самом деле только и думаете об этом типе. Знаете ли, такое впечатление, что на меня вам всегда было наплевать!
– А вы другого и не стоите! Тоже мне фигура! – ответила леди Уинслей с жестким смешком. – Да, для меня вы всегда и медного фартинга не стоили!
– Господи боже! До чего же вы холодная! – выкрикнул сэр Фрэнсис. – Чего же вам было от меня нужно все это время?
– А вам что было нужно от меня? – с вызовом поинтересовалась леди Уинслей.
Ее собеседник ничего не ответил. После непродолжительной неловкой паузы он пожал плечами и улыбнулся.
– Давайте не будем устраивать сцен! – сказал он примирительным тоном. – Только не это!
– Сцен?! – возмущенно переспросила Клара. – Ну-ка, припомните, когда это я устраивала сцены?
– Ну, так давайте же и сейчас этого не делать, – сказал Фрэнсис Леннокс более или менее спокойно.
Леди Уинслей какую-то секунду надменно смотрела на него, скривив губы, накрашенные пурпурной помадой.
– Ну вы и мерзавец, – внезапно негромко процедила она сквозь стиснутые жемчужные зубы.
– Благодарю вас, – ответил ее собеседник, вынимая сигарету и лениво прикуривая. – Вы в самом деле очаровательно откровенны, Клара! Почти так же откровенны, как леди Эррингтон, но не так вежливы!
– В любом случае не вам учить меня вежливости, – ответила Клара. Затем она сменила тон на делано-равнодушный и холодно, но спокойно сказала: – Что вы от меня хотите? Как вы понимаете, мы с вами закончили. Насколько я вижу, вы хотите стать одним из джентльменов – прихлебателей жены Брюса-Эррингтона, но вам эта задача представляется сложной. Хотите, я вам обрисую, что вы за личность?
– Только осторожно, Клара! Обрисуйте меня мягко, – лениво произнес сэр Фрэнсис. – Не раздражайте меня, в противном случае я тоже могу стать резким! Знаете, если я захочу, вполне могу открыть Брюсу-Эррингтону глаза на то, что на самом деле скрывается за нежной привязанностью, с которой вы якобы относитесь к его прекрасной молодой жене.
При этих словах сэра Фрэнсиса Леннокса лицо леди Уинслей исказила гримаса – собеседник это заметил и рассмеялся, а затем продолжил:
– Сейчас я пребываю в наилучшем настроении. Причина, по которой я хотел переговорить с вами наедине минутку-другую, состояла в том, что я собирался сообщить вам нечто, что, возможно, могло бы вас порадовать. Но, может быть, вы не хотите это услышать?
Клара ничего не ответила. Сэр Фрэнсис тоже замолчал. Какое-то время он внимательно разглядывал собеседницу, с удовлетворением отмечая про себя ее возмущенно вздымающуюся грудь и румянец на щеках. Это были явные признаки того, что она изо всех сил пытается сдержать закипающий гнев.
– Ну же, Клара, вы вполне можете проявить любезность, – сказал он наконец. – Я уверен, вы обрадуетесь, узнав, что наш Филип, состоящий из одних достоинств, в конце концов тоже не так уж непогрешим. Разве вам не приятно будет узнать, что он всего лишь простой смертный, как и все мы? И что, если вы проявите немного терпения, ваши чары, весьма возможно, покорят его с такой же легкостью, как это некогда произошло со мной? Ну так что, стоит это того, чтобы меня выслушать?
– Я вас не понимаю, – коротко ответила Клара.
– В таком случае вы не слишком умны, – с улыбкой заметил сэр Фрэнсис. – Прошу извинить меня за эти слова! Но я постараюсь говорить как можно короче и прямее. Высокоморальный Брюс-Эррингтон, как и многие другие «высокоморальные» мужчины, которых я знаю, таскался за кулисы к Вайолет Вер – а я осмелюсь предположить, что вы понимаете, что это значит. Выражаясь простыми словами, это означает, что он устал от своего домашнего блаженства и хочет перемен.
Леди Уинслей, мерно шагавшая по посыпанной гравием дорожке, остановилась и внимательно всмотрелась в лицо своего собеседника.
– Вы в этом уверены? – спросила она.
– Совершенно, – ответил сэр Фрэнсис и изящно стряхнул мизинцем пепел с кончика своей сигареты. – Когда вы написали мне ту записку по поводу Вайолет Вер, признаюсь, у меня возникли кое-какие подозрения. Впоследствии они подтвердились. Я знаю совершенно точно, что Эррингтон несколько раз приватно встречался с Ви и, кроме того, написал ей довольно много писем. В театральных кругах некоторые поддразнивают ее по поводу нового поклонника. Она в ответ усмехается и ничего не отрицает. В общем, все сходится! На прошлой неделе, когда Эррингтон ездил в город, чтобы проведать этого типа, Невилла, и поговорить с ним о делах, он заглянул к Ви в ее собственные апартаменты на Арундел-стрит, на Стрэнде. Вы ведь знаете, мы с ней довольно близки. Впрочем, она отказалась сообщить, какова была цель его визита. Как говорится, у воров тоже есть своя честь!
И сэр Фрэнсис Леннокс насмешливо улыбнулся.
Леди Уинслей, казалось, полностью погрузилась в свои мысли – она шагала вперед с задумчивым, отрешенным видом. Как раз в этот момент поворот аллеи вывел их с сэром Фрэнсисом туда, откуда открывался вид на террасу поместья, на которой находилась Тельма – ее грациозная фигура в облегающем платье из белого шелковистого крепа была хорошо видна на фоне голубого неба. Вокруг нее находились несколько гостей, с некоторыми она оживленно беседовала, и лицо ее лучилось улыбкой. Взглянув на нее, леди Уинслей вдруг тихо сказала:
– Я разобью ее сердце!
Сэр Фрэнсис изобразил вежливое удивление.
– Прошу прощения! Чье сердце?
Клара слегка кивнула в сторону женщины в белом на террасе.
– Ее! Но вы ведь наверняка и так это знаете?
Спутник леди Уинслей улыбнулся.
– Ну, ведь вы давно именно этого и хотите, Клара? Хотя я, со своей стороны, не верю в хрупкость сердец. Мне кажется, что они сделаны из исключительно прочного материала. Впрочем, если прекрасное сердце Тельмы когда-нибудь действительно треснет и разобьется, полагаю, я смогу попытаться починить его!
– Вы? – с презрением произнесла Клара и пожала плечами.
Сэр Фрэнсис мягким, кошачьим движением погладил свои усы.
– Да, я! А иначе зря я, что ли, всю жизнь изучал женщин?
Леди Уинслей разразилась низким, громким хохотом и повернулась, чтобы оставить своего спутника в одиночестве, но он остановил ее легким прикосновением к руке.
– Погодите немножко, не торопитесь! – сказал он внушительным шепотом. – Как бы там ни было, сделка есть сделка. Если я просвещу вас по поводу кое-каких шалостей Брюса-Эррингтона в Лондоне – а эту информацию, я уверен, вы сможете использовать для пользы дела, – вы должны будете кое-что для меня сделать. Я прошу совсем немногого. Поговорите обо мне с леди Эррингтон, сделайте так, чтобы она относилась ко мне с симпатией. Наговорите ей обо мне как можно больше хорошего, как тогда, когда мы играли друг с другом в любовь – хорошая была шутка, не так ли? И, самое главное – добейтесь того, чтобы она мне доверяла! Вы меня понимаете?
– Как Красная Шапочка, которая доверяла Волку и была съедена из-за своей наивности, – задумчиво обронила леди Уинслей. – Что ж, ладно! Я сделаю все, что в моих силах. Как я уже говорила, вам необходима подходящая характеристика. Я уверена, вы сможете добиться того, чего так хотите! Я могу, например, сказать, что вы были довольно полезны в вашем предыдущем статусе, но ушли, поскольку вам недостаточно хорошо платили!