Припертая к стене Тельма изо всех ударила его по лицу. Удар пришелся по глазам.
– Предатель! Лжец! Трус! – с трудом, борясь с нехваткой воздуха, выдохнула она. – Отпустите меня!
От боли, вызванной ударом, сэр Фрэнсис невольно ослабил хватку. Вырвавшись, Тельма бросилась к панно с Венерой, и мистер Леннокс увидел, как, к его изумлению и замешательству, оно открывается и, пропустив в открывшееся за ним пространство Тельму, снова закрывается. Тельма исчезла внезапно и бесшумно, словно по волшебству. Издав вопль, сэр Фрэнсис всем своим весом бросился на потайную сдвижную дверь, но она не поддалась его усилиям. Он принялся искать пружину, которая могла приводить ее в действие, но панель была совершенно гладкой и явно очень прочной. Венера, опирающася на спину одного из дельфинов, если судить по выражению ее лица, словно бы насмехалась над гневом и разочарованием мистера Леннокса.
Продолжая разглядывать дверь, сэр Фрэнсис вдруг услышал резкий и продолжительный звук электрического звонка где-то в доме. С виноватым выражением лица он тут же подскочил к двери гостиной и отпер ее. Это было очень вовремя, потому что едва он успел повернуть в замке ключ, как появился Моррис. Почтенного возраста дворецкий оглядел комнату с явным удивлением.
– Ее светлость звонила? – поинтересовался он, продолжая обшаривать взглядом пространство гостиной в поисках хозяйки. Сэр Фрэнсис собрал в кулак всю свою волю и попытался придать себе совершенно нормальный, спокойный вид.
– Нет. Это я звонил, – спокойным тоном ответил он, решив использовать ситуацию, чтобы ретироваться. – Вызовите мне, пожалуйста, экипаж.
С этими словами сэр Фрэнсис вышел в коридор и надел шляпу и пальто. Моррис все же был явно озадачен, но, выполняя отданное ему указание, дунул в свисток, с помощью которого вызывали кебы, и на него почти сразу же ответили. Сэр Фрэнсис бросил старому слуге полкроны и сел в подъехавший экипаж, который покатил в направлении Кромвелл-Роуд. На улице, отходящей от нее, мистер Леннокс остановил его у одного из домов и заставил кебмена ждать, а сам быстро написал что-то на листке из своего блокнота в свете горящей над входом лампы. Затем он громко постучал в дверь и спросил у появившегося на порог слуги:
– Мистер Сноли-Граббс здесь?
– Да, сэр, – ответил слуга, немного поколебавшись, – но у него сегодня вечеринка.
В самом деле, на верхнем этаже отчетливо были слышны игра на скрипке и топот ног танцующих.
– Что ж, тогда просто назовите ему мое имя – сэр Фрэнсис Леннокс. И скажите, что я не задержу его больше, чем на пять минут.
Сэр Фрэнсис вошел, и его проводили в небольшую переднюю. Тем временем кто-то из прислуги отправился доложить о его приезде. Сэр Фрэнсис на мгновение увидел собственное отражение, мелькнувшее в круглом зеркале, которое стояло на каминной доске. Лицо его помрачнело. Он заметил вспухший красный рубец на лбу, над глазами, – след, оставшийся от удара Тельмы, словно подпись, свидетельствовавшая о ее презрении к нему. Прошло несколько минут, и в переднюю вышел крупный мужчина в дорогом вечернем костюме, с одутловатым красным лицом, внешне чем-то напоминающий сатира. Это и был сам мистер Сноли-Граббс. Он поприветствовал сэра Фрэнсиса Леннокса с, пожалуй, несколько преувеличенной сердечностью.
– Мой дорогой сэр Фрэнсис! – воскликнул он сильным, глубоким, но неприятного тембра голосом. – Вот нежданная радость! Не подниметесь ли наверх? Там танцуют мои девушки – в неофициальном, так сказать, порядке. Собрались только свои – девчонки да их персональные приятели. Вечеринка весьма непритязательная! – И сэр Сноли-Граббс потер свои толстые руки, на которых блестели два-три кольца с бриллиантами. – Но мы будем просто в восторге, если вы к нам присоединитесь!
– Благодарю. Но не сегодня вечером, – ответил сэр Фрэнсис. – Уже слишком поздно. Мне не следовало беспокоить вас в такое время, но я подумал, что вы, возможно, будете рады передать эту записку в «Змею».
И он с небрежным видом вытянул вперед руку с зажатым в ней листком, на котором он за несколько минут до этого что-то торопливо написал. Мистер Сноли-Граббс улыбнулся и нацепил на свой воспаленный багровый нос элегантные очки в золотой оправе.
– Должен, однако, вам сказать, – заметил он еще до того, как начать читать, – что для этой недели это все равно уже слишком поздно. Мы уже отправили номер в печать.
– Неважно! – с равнодушным видом бросил сэр Фрэнсис. – Следующая неделя тоже подойдет.
Он украдкой внимательно наблюдал за мистером Сноли-Граббсом, пока тот читал написанный карандашом текст. Однако этот джентльмен, являющийся издателем и владельцем «Змеи», нового, но очень успешного еженедельного журнала, пишущего о светских новостях, был слишком высокого мнения о себе, чтобы допустить какие-либо внешние проявление чувств по поводу прочитанного. Он лишь заметил, аккуратно складывая листок:
– Очень интересно! В самом деле очень интересно! Это, конечно, правда?
Сэр Фрэнсис выпрямился и с высокомерным видом задрал подбородок.
– Вы сомневаетесь в правдивости моих слов?
– О нет, дорогой мой! – торопливо воскликнул мистер Сноли-Граббс, позволив себе успокаивающим жестом положить руку на плечо сэра Фрэнсиса. – Ваше положение в обществе и все прочее – естественно, вы должны обеспечить достоверность информации. По-другому и быть не может! Заверяю вас, что «Змея» безгранично благодарна вам за большое количество хорошо написанных и интересных заметок. Но только, видите ли, лично я никогда бы не подумал, что сэр Филип Брюс-Эррингтон, который всегда считался таким рьяным последователем устаревшей доктрины «noblesse oblige»[24], вдруг начнет вести себя в новом, совершенно нетипичном для себя ключе. Хотя, конечно же, все мы грешны и смертны! – Тyт издатель с ухмылкой на губах покачал своей большой круглой головой. – Что ж! Это обязательно пойдет в печать на следующей неделе, обещаю вам.
– Можете прислать мне сотню номеров, – сказал сэр Фрэнсис, надевая шляпу пред тем как уйти. – Я полагаю, вы не боитесь судебных дел по обвинению в клевете?
Мистер Сноли-Граббс засмеялся – точнее, прямо-таки расхохотался, настолько забавной показалась ему шутка.
– Боюсь? Мой дорогой, нет ничего лучше, чем это! Это укрепит положение «Змеи» и увеличит мои доходы! Я даже в тюрьму отправлюсь с удовольствием. Тюрьма для первоклассного осужденного, а я полагаю, что в случае чего попаду именно в эту категорию, – вполне сносное место. – Мистер Сноли-Граббс снова рассмеялся и пошел провожать сэра Фрэнсиса к входной двери. На пороге мужчины сердечно пожали друг другу руки. – Вы уверены, что не хотите подняться наверх и присоединиться к нашему веселью? Не хотите? Что ж, я вижу, что вас уже ждет кеб. Доброй ночи, доброй ночи!
Мистер Сноли-Граббс закрыл дверь. Сэр Фрэнсис снова забрался в кеб, который повез его прямиком в его холостяцкое жилище на Пиккадилли. Теперь его настроение улучшилось, хотя он все еще чувствовал болезненную пульсацию на лбу, над самыми глазами, куда Тельма ударила его рукой, унизанной кольцами. Дома он обнаружил ожидавшую его записку от леди Уинслей. В ней говорилось следующее:
«На этот раз вы окажетесь в проигрыше – она ничему не поверит без доказательств, и даже с ними заставить ее это сделать будет трудно. Думаю, вам лучше бросить это дело. Пусть хоть раз вам не удастся погубить женскую репутацию!»
Читая последние слова, сэр Фрэнсис с горечью улыбнулся.
– Только не при существовании газет, пишущих о светских новостях! – произнес он себе под нос. – В самом деле, пока существуют издатели и редакторы, охотно публикующие слова любого человека, занимающего видное положение в обществе, на страницах своих газет, даже самая безгрешная из женщин, когда-либо живших на свете, не сможет избежать наветов! Она хочет доказательств, верно? Она их получит! Боже милостивый! Получит!
И вместо того, чтобы улечься спать, сэр Фрэнсис отправился в небольшой особнячок в Сент-Джон-Вудс, элегантно отделанный и обставленный, который он арендовал, за которым тщательно ухаживал и где популярная актриса, известная под именем Вайолет Вер, наслаждалась жизнью, утопая в роскоши.
Тем временем Тельма ходила взад-вперед по своему будуару, в котором она скрылась, воспользовавшись сдвижной дверью, так удивившей незваного гостя, пытавшегося строить из себя ее поклонника. Все ее тело била дрожь при мысли о том, чему она подверглась, находясь без сознания. Лицо ее горело от стыда. У нее было чувство, будто поцелуи Леннокса ядовиты и ими он заразил или отравил ее. Вся ее женская сущность, все инстинкты протестовали. Первым ее порывом было рассказать все мужу, как только он вернется. Это она некоторое время тому назад нажала на звонок, звук которого озадачил сэра Фрэнсиса. Тельму удивило то, что на ее зов никто не откликнулся. Теперь она позвонила снова. Появилась Бритта.
– Я недавно вызывала Морриса, но он не пришел, – быстро сказала Тельма.
– Он подумал, что звонят из гостиной, – кротко ответила Бритта, видя, что фрекен выглядит очень сердитой. – Я только что видела его в коридоре – он выпускал на улицу сэра Фрэнсиса Леннокса.
– Он ушел? – торопливо поинтересовалась Тельма.
Удивление Бритты еще больше усилилось.
– Да, фрекен!
Тельма схватила ее за руку.
– Скажи Моррису, чтобы он никогда, никогда больше не пускал его в дом – никогда! – потребовала она. При этом глаза ее метали молнии. – Он очень злой человек, Бритта! Ты даже не знаешь, какой он злой!
– О нет, я знаю! – возразила Бритта и окинула свою госпожу внимательным взглядом. – Я очень хорошо это знаю! Но я не должна ничего об этом говорить! Если бы я решилась на это, я бы рассказала вам кое-какие очень странные вещи, дорогая фрекен, – но вы не станете меня слушать. Вы ведь не хотите, чтобы я говорила с вами о ваших новых друзьях, но …
И Тельма смущенно умолкла.
– О, Бритта, дорогая! – воскликнула Тельма, ласково беря ее за руку. – Ты ведь знаешь, что они не столько мои друзья, сколько друзья сэра Филипа. И по этой причине я никогда не должна слушать тех, кто говорит о них плохо. Разве ты не понимаешь? Конечно, нам с тобой их поведение кажется странным – но ведь жизнь в Лондоне вообще очень сильно отличается от жизни в