Лир
Скажите, кто я? Видно, я не Лир?
Не тот у Лира взгляд, не та походка.
Он, видно, погружен в глубокий сон?
Он грезит? Наяву так не бывает.
Скажите, кто я? Кто мне объяснит?
(Акт I, сцена 4)
Мое чувство неполноценности развилось в раннем возрасте. У меня была старшая сестра, которая всегда была на два-три шага впереди. Я чувствовала себя и, следовательно, была неполноценной в течение многих лет. Мне пришлось много работать над собой, чтобы избавиться от этого изматывающего чувства. Я уверена, что оно послужило причиной возникновения моих навязчивых амбиций в мире танца. Странным образом чувство неполноценности не отпустило меня и по сей день. Иногда после выступления или даже урока, какими бы успешными они ни оказались, я иду домой и зацикливаюсь на том, что сделала неправильно. Я была недостаточно хороша. Я никогда не буду достаточно хороша. Обвалившаяся третья чакра – серьезное заболевание, не дающее нам увидеть результат своего труда. Рефлексировать – важно, но зацикленность на неудачах может вас парализовать.
Для актеров обвалившаяся третья чакра может быть хорошим инструментом для создания персонажа, но она смертельно опасна на репетициях. Чувство неполноценности возникает из-за сравнительного мышления, подавляющего ваш творческий потенциал и делающего вас уязвимым для атак. Я советую раздувать пламя в тлеющих углях и верить, что ваше тело полностью готово слушать и реагировать. Исследуйте собственный стыд на примерах персонажей ниже, а затем снимите костюм и идите домой.
Уильям Шекспир. «Гамлет»[49]
Гамлет, который, не находит в себе решимости действовать, противопоставляет себя солдатам Фортинбраса, готовым умереть за свою честь.
Гамлет
Отец убит, и мать осквернена,
И сердце пышет злобой: вот и время
Зевать по сторонам и со стыдом
Смотреть на двадцать тысяч обреченных,
Готовых лечь в могилу, как в постель,
(Акт IV, сцена 4)
Артур Миллер. «Смерть коммивояжера»[50]
Вилли приравнивает самооценку к карьерным достижениям и боится, что не достиг успеха в жизни.
Вилли
Человек не может уйти так же, как он пришел, человек должен что-то после себя оставить.
(Акт II)
Мануэль Пуиг. «Поцелуй женщины-паука»
Один персонаж может помочь уменьшить стыд другого с помощью сострадания. Здесь Валентин говорит своему сокамернику Молине, что тому не должно быть стыдно чувствовать себя женщиной.
Валентин
Ну, если тебе нравится быть женщиной… ты не должен чувствовать себя ущербным из-за этого. Ты не должен чувствовать, что ты кому-то что-то должен, или считать, что ты обязан чем-то кому-то просто из-за того, что ты так чувствуешь… Не стоит сдаваться…
1. Подумайте о чем-то, что вы делаете великолепно (что угодно, например выпечка блинов), и как вам нравится, когда люди наблюдают за вами во время этого занятия. Представьте себе, какие движения вы выполняете, когда занимаетесь им. Сконцентрируйтесь на дыхании и на грациозности своего тела. Заметьте, как при этом расслабляется ваш мозг. Теперь выдвиньте грудную клетку вперед и походите, чувствуя, как ваша уверенность превращается в дурное высокомерие. Прочтите монолог вслух, сохраняя раздутое самомнение. Следите за тем, чтобы во время перехода от уверенности к высокомерию вы не превратились в надменную карикатуру. Не теряйте хватки.
3. Представьте что-то, что у вас получается плохо. Вы делаете это отвратительно и надеетесь, что никто не застанет вас в процессе (в моем случае речь идет об использовании пульта от телевизора). Воспроизведите физические действия, связанные с таким занятием. Позвольте грудной клетке опуститься и попробуйте походить с чувством никчемности. Прочтите монолог вслух, сохраняя образ униженного себя. Не теряйте истинное чувство стыда, когда начнете работать со словами. При переходе от физического к вербальному вас подстерегает ловушка. Если чувство покидает вас, то начните заново.
3. Напишите в дневнике монолог от лица человека со взорвавшейся третьей чакрой, а в другой день – от человека с обвалившейся. Не пытайтесь быть искусным писателем. Просто дайте неподдельный голос этим частям себя, как если бы они были персонажами внутри вас. Прочтите их на следующий день и посмотрите, удалось ли вам полностью перевоплотиться.
«Где-то на самом краю сознания есть то, что я называю мифической нормой, про которую каждый из нас думает в глубине сердца „это не я“. В Америке эта норма определяется как “белый, худой, молодой, гетеросексуальный и финансово успешный христианин”. В ней заложены атрибуты власти нашего общества».
Глава девятаяСердечная чакра
«Но я хочу быть с тобой, я хочу познать тебя, я знаю тебя, я хочу ублажать тебя. О, позволь мне любить тебя».
Огонь третьей чакры брыкается и рычит по зову эго, выплевывая искры и дым в воздух, где его успокаивает четвертая чакра, центр нашего принятия. Сердечная чакра (воздух) является осью, где встречаются инстинкт и сознание. Этот центр посвящен неподдельной любви – любви к себе, к жизни, к окружающим. Физически он, конечно, управляет сердцем, но также и вилочковой железой, расположенной под грудиной, нашим кровообращением и, с помощью легких и дыхания, циркуляцией кислорода. Его стихия – воздух – придает ему экспансивное качество, ассоциирующееся с дыханием. Если вы не хотите чувствовать собственное сердце, то просто задержите дыхание и задушите свои чувства. Если вы хотите услышать, что оно говорит вам, то распахните легкие и сделайте вдох.
Эта чакра является хранительницей ваших радостей – мороженого, которое вам нравится, цветов, которые вас привлекают, вашего любимого времени суток, тона голоса, который вы находите успокаивающим. Личные предпочтения отличают вас от всех остальных, и вы надеетесь, что люди, любящие вас, внимательно относятся к подобным деталям. Сердце представляет собой место, где живет ваш внутренний ребенок, с распростертыми объятиями обнимающий как можно больше людей. Потребность любить и быть любимым еще не запятнана у малыша, способного развиться во взрослого с безусловным состраданием, или метта, как называют это буддисты, – сочувствием ко всем живым существам.
Однако потеря и предательство причиняют такую мучительную боль, что после них возникает соблазн заблокировать сердце. Без любви нет боли. Зачем держать сердце открытым? Иногда кажется, что лучше уж просто закрыться и продолжать жить.
Хорошая (и плохая) новость – у актеров нет такого выбора. Артист должен очистить сердце от рубцовой ткани, чтобы снова вернуться к открытости ребенка. Вы должны влюбляться снова и снова, каждый вечер – в возлюбленного на сцене, в ночное небо или в цвет кирпичной стены в лучах закатного солнца. Это ваша работа. Когда вы открываете собственные глаза на чудо, вы открываете глаза и своей аудитории. Уязвимость сердца актера делает его игру рискованной и правдивой, а не просто показательной. Актер, демонстрирующий чувство в общих чертах, а не переживающий его, добавляет банальности миру, а не убавляет ее. Великодушный артист, хорошо обученный входить в роль и выходить из нее, самовыражается из глубин собственной человечности.
Когда два актера участвуют в сцене или импровизации, и они оба набрасываются друг на друга с гневом и уверенностью в своей правоте, я замораживаю сцену и рекомендую перейти к сердечному разговору. Он означает, что даже если персонаж не говорит открыто, актер проговаривает его внутреннюю правду, начиная фразу с «я», как если бы они произносили вслух подтекст. «Я боюсь тебя потерять», «я никогда не смогу тебя простить» или «я просто хочу извиниться». Когда обе стороны на минуту перестают тешить эго и просто говорят правду, ставки становятся выше, а их игра – теплее и насыщеннее. У каждого героя есть сердце, но сначала вы должны установить контакт с собственным.
Чтобы встать на путь очищения сердца, признайте свои разочарования и найдите способ выразить их. Уделите время испытанному горю как в прошлом, так и в настоящем. При медитации на сердечной чакре перед вами предстанут старые образы и чувства. Проживите их вновь. Распадитесь на части. Ваше тело подскажет, когда будет готово открыться снова. В этом заключается странность театра: снова повтори, снова отрепетируй, снова выступи, снова заплачь, снова засмейся. То, чем мы занимаемся, неестественно. Мы тренируем наши сердца, словно мускулы, а затем отходим в сторону. Мы возвращаемся к центру, к нашей надежной вертикальной линии, с землей под ногами и небом над головой.
Нет ничего хуже, чем актер, делающий типичные «счастливые» жесты или плачущий типичными «грустными» слезами. Вероятно, ему это тоже не приносит удовлетворения. Я не верю, что можно прожить жизнь с закрытым сердцем, а потом прийти в театр и волшебным образом распахнуть его. Репетиция дает время для выполнения исцеляющей работы, чтобы, когда вы действительно начинаете играть на сцене, вы могли быть уверены, что глубокие эмоции в самых темных местах не поглотят вас. Вы возвращаетесь в центр, выходите из театра и идете домой к семье и друзьям. Что имеет первостепенное значение для здорового актера, так это знание о том, что можно играть, а что нет. Нужно, чтобы весь спектр ваших эмоций можно было бы безопасно воспроизвести на сцене или экране, но тогда вам потребуется время. Если в раннем возрасте у вас была сердечная рана, и горестные переживания погружают в трехдневную депрессию – значит, с таким сердцем на сцене пока играть нельзя. Терпение по отношению к себе и тренировке сердца жизненно важно для того, чтобы развить в себе выносливость здорового актера.