Этот центр ассоциируется с зеленым цветом. Если вас привлекает зеленый цвет, будь то в произведениях искусства, одежде или красках на стене, возможно, вы питаете им свое сердце: зеленая трава, зеленые деревья, зеленые глаза, зеленая весна, зеленый виноград, зеленые лягушки. Примерьте на себя «зеленое настроение» и посмотрите, начнет ли сердце биться чаще.
Я уже давно тренирую свое, и все же меня поражает, как долго не проходит боль от старых ран. Я чувствую себя археологом, который роется в земле и находит еще одну кость, еще один осколок глиняной посуды. О боже, вот еще один шрам. Друг задел мои чувства пять лет назад, и из-за того, что тогда я не признала боль, я чувствую ее сейчас, как засевшую старую занозу. Для актера такие обломки становятся драгоценностями.
Метод «Осознанного тела» поможет откопать боль, связанную с воспоминаниями. Она может проявиться в импровизации или в последовательности движений, когда звучит определенный аккорд и внезапно ваше сердце разрывается. Оно не забывает. Это дитя тела, а дети, кажется, помнят обо всем. В отличие от взрослых. Найдите в себе ребенка, и память вернется.
Однажды мы упражнялись в сердечной импровизации, и одна студентка (назовем ее Сибил) была не в духе. Она только притворялась открытой, но не реагировала на других актеров со всей искренностью. На самом деле Сибил не прислушивалась к телу, а вместо этого была поглощена попытками «изобразить» сердце. Один из других актеров, находясь в образе, наконец начал кричать на нее, говоря, что она бесчувственная и невежественная. Что-то проснулось в ее сердечной памяти. Лицо вспыхнуло, голос стал твердым, когда Сибил сказала: «Я знаю, что ты так считаешь, но я все равно люблю тебя». Это застало ее партнера врасплох, как и всех нас, наблюдавших за происходящим. Казалось, мы только что стали свидетелями того, как сердечная энергия перетекла от одного актера к другому подобно дуновению теплого ветра.
Сердце одиноко. Если бы это было не так, мы бы не стремились постоянно наполнять его любовью. В основе всего лежит глубокое экзистенциальное одиночество, противоречащее любой любви. Карсон Маккаллерс прекрасно описала это в названии своего романа «Сердце – одинокий охотник», который говорит о вечном поиске исполнения желаний. Подобный голод создает мотивацию протянуть руку помощи и найти кого-то, кого можно полюбить. Он представляет собой неотъемлемый элемент человеческого состояния. Я чувствую себя одиноким, я привлекаю свою вторую половинку, у меня появляется семья. Я чувствую себя одиноким и хочу быть милым с людьми, чтобы они стали моими друзьями. Сердце создает сообщество.
За годы преподавания и анализа состояния сердец моих учеников я видела много вариаций. Бывают открытые (взорвавшиеся) сердца, с ними внутренний ребенок чувствует себя раскованным и свободным, радостным и счастливым, в основном когда пребывает в состоянии влюбленности. Взорвавшееся сердце настолько чрезмерно открыто, что даже не заботится о собственной безопасности. Встречаются и разбитые сердца (обвалившиеся), и тогда с потерей любимого человека открытость оборачивается ужасом. Смерть, предательство, взаимный разрыв – не имеет значения. Потеря есть потеря. Также существует явление, которое я называю односторонним сердцем. Им обладает личность, весьма сострадательная и любвеобильная по отношению к другим членам сообщества, но ее горе, истина и даже радость глубоко скрыты, поэтому получение любви от себя или окружающих ей недоступно. Каждый нуждается в восполнении сил. Актер прежде всего должен научиться получать любовь, энергию и внимание.
Наконец, я думаю, что существует заблокированное сердце – результат слишком большого числа пережитых циклов радости и боли. Я открываюсь и люблю тебя – ты делаешь мне больно и уходишь. В конце концов, я закрываюсь навсегда, так, чтобы никогда больше не страдать. Вы даже не заметите, как это произойдет. Блокировка сердца – наше врожденное обезболивающее. Многие из моих учеников, работоспособные, дружелюбные и умные люди, ощущали опустошение, когда понимали, что не могут найти свою правду. Они потеряли пульс – то есть не знают, что делает их счастливыми, не умеют плакать и скептически относятся к радости. Зачастую больно признаться себе в таком, но только осознание станет первым шагом к тому, чтобы раскрыть заблокированное сердце.
Слепота взорвавшегося сердца по-настоящему ощущается, когда мы влюбляемся. Это волшебно и неоспоримо. Любовь стимулирует поступление в организм дофамина и норадреналина, за ними следуют эндорфины[51], что создает ощущение, схожее с эффектом принятия опиума. Думаю, лично я ощущаю влюбленность как легкость бытия. Я никогда не ставила ее под сомнение, а просто воспринимала как подарок судьбы.
Влюбленность не всегда приводила меня к длительным отношениям. Да и должна ли? Все остальные чувства притупляются перед ее лицом. Я не слышу, что ты говоришь, даже если это противоречит моим принципам, потому что твой тон меня успокаивает. Я не могу видеть в твоем поведении того, что явно не соответствует моему образу жизни, потому что мне просто нравится на тебя смотреть. Твои слабости – милые особенности, которые, уверена, я смогу «исправить». История стара как мир, но кто готов от такого отказаться? Мне всегда казалось, что таким образом Вселенная велит мне проснуться: «Хватайся за него! Учись у него!» Влюбленность – замечательная вещь! Если отношения не продлились долго, я могу предположить, что, вероятно, виновато было порочное эго, а не сердце. Или, может быть, как только уровень эндорфинов спал, оказалось, что мы друг другу не подходим.
Несколько лет назад я влюбилась так сильно, что не узнавала окружающий мир, мерцающий и переливающийся, как на картине Ван Гога. Нас познакомил общий друг, и после первого поцелуя мы поняли, что нашли друг друга. Мы поняли это на физическом, а не на ментальном уровне. Мы были едва знакомы. В экстатическом состоянии я испытала переполняющую меня любовь ко всему миру из-за переполняющей меня любви к одному человеку. Забавно, что все так работает. Сердце, будучи любимым, может любить неустанно.
Психолог Роберт А. Джонсон оставил следующее описание: «Когда вы смотрите в глаза любимого человека и на мгновение чувствуете любовь, которая находится за пределами времени и пространства; когда вы спонтанно взрываетесь от радости и чувствуете, как позитивная, бодрящая энергия заряжает каждую клеточку вашего тела»[52]. Он говорит о любви не только как о чувстве, но и как о научной реальности, имеющей метафорический аналог в квантовой физике и ее «непрерывном потоке энергии». Иррациональное освобождение от контроля и капитуляция воплощают дионисийское чувство экстаза, или «экс-стазиса», что переводится как «находиться в стороне от самого себя»[53].
Как актер может воссоздать волшебную капитуляцию сердца? Для него двигаться по пути к овладеванию жизненными страстями – такое же священное действие, как влюбляться. Мастерство актерской игры заключается в том, чтобы «познать секрет ритма страстей, музыкального темпа, управляющего их гармоничной пульсацией»[54]. Вы должны научиться влюбляться на сцене, затем возвращаться в центр и отдавать сердце своей настоящей второй половинке. Это нелегко, но в нашем ремесле просто необходимо.
Если у вас в комнате полно камертонов, и вы ударите по одному из них, чтобы он зазвенел, то все они сами по себе начнут звучать с одинаковой частотой. Если актриса заденет в себе правдивую сердечную струну, то это заденет сердечные струны ее аудитории. Ее сердце, мое сердце, наше сердце. Одно сердце.
Давайте обратимся к некоторым классическим и современным персонажам, воплощающим дух открытого сердца.
Уильям Шекспир. «Ромео и Джульетта»[55]
Ромео просит монаха женить его на Джульетте.
Ромео
Аминь. Но пусть теперь приходит горе, —
Не может радости оно лишить;
А радость – краткая минута с нею.
Соедини с молитвой наши руки,
А там пусть смерть придет, любви убийца!
Довольно, что ее своей я назвал.
(Акт II, сцена 6)
Уильям Шекспир. «Зимняя сказка»[56]
Принц Флоризель, переодетый пастухом, ухаживает за Утратой, потерянной дочерью короля Леонта.
Флоризель
О, что бы ты ни делала, Утрата,
Ты с каждым мигом лучше для меня.
Ты говоришь – готов я вечно слушать,
Ты запоешь – и вдруг, моя певунья,
Тебя хозяйкой я воображаю.
Как ты хлопочешь, вяжешь, иль прячешь,
Иль оделяешь бедных подаяньем.
Когда же начинаешь ты плясать,
Шепчу: танцуй! Еще, еще движенье!
Как бег волны, пусть вечно длится танец.
Ты царственна, во всем прекрасна ты!
(Акт IV, сцена 3)
Антонимичным оказывается поведение обвалившегося сердца, когда оно закрывается в одиночестве и не тянется к кому-либо. Возвращаясь к моему собственному любовному экстазу, скажу, что крах произошел, когда закончился медовый месяц и зависимость от влюбленности взяла верх над задачей узнать друг друга получше. Когда духовный дурман отходит на задний план, приходит время испытания отношениями. Мой «спутник жизни» был ревнив и вел себя как собственник. Я не привыкла жить в паре, я действовала как независимая и рассеянная личность. Чем больше он тянул на себя, тем больше я отталкивала его, и в конце концов, после многих драматичных спаррингов, я победила и окончательно отбросила его от себя. Внезапно мир стал серым.
Мое сердце обвалилось, уже не в первый раз. Я выглядела, как те персонажи Эдварда Мунка с кругами вокруг печальных глаз, уставившиеся в бескрайнюю пустоту. Подобно раненому животному, скрывающемуся в пещере, чтобы зализать раны, я тоже стала отшельником, неспособным отвечать на телефонные звонки или видеть радость в людях и жизни. Я сдерживала гнев как можно дольше, чтобы защитить себя от горя, но после четвертого месяца оказалось, что это не работает. Я скучала по партнеру каждое мгновение. Он тенью следовал за мной повсюду, шепча мне на ухо о том, что кофе получился вкусным, или о документальном фильме, который мы должны посмотреть. Я чувствовала себя одержимой. Когда друзья подбивали меня начать встречаться с другими парнями, мне казалось, что я предаю его. Меня никто не привлекал. Это было ужасно. Течение жизни прекратилось, потому что я чувствовала себя опустошенной.