– Пора возвращаться, – произнес он.
Несмотря на усталость после долгого рабочего дня, вечером Картер пытался устроиться в новой квартире. По пути домой он прихватил пиццу, поскольку в холодильнике было пусто, а в супермаркет днем сходить не удалось.
Ему пришлось по душе новое жилье: большая кухня, просторная гостиная, две спальни и смехотворно низкая арендная плата – по крайней мере, по сравнению с Лондоном. За тесную двухкомнатную квартиру в Кройдоне он платил на порядок больше. Теперь Картер жил недалеко от центра и мог каждое утро ходить пешком в полицейский участок Уэст-Райдинга через обширный зеленый парк. Никаких очередей или долгих поездок в метро. Хотя бы в этом смысле жизнь должна стать проще, не такой напряженной. Однако он по-прежнему сомневался, что сумеет приспособиться к атмосфере маленького городка.
Картер скинул ботинки и с улыбкой отметил, что на них еще осталась грязь после прогулки по склону. Он растянулся на диване и вспомнил нового начальника. Олдройд сразу же расположил его к себе. Картеру нравился непредсказуемый, дразнящий стиль общения, который, вероятно, приводил других в замешательство.
Он только приступил к пицце, когда зазвонил мобильный телефон.
– Привет, как дела?
Знакомый голос: Джейсон Харрис, один из самых давних друзей. Они вместе учились в Кройдонской школе и играли в одной школьной футбольной команде. С Джейсоном, жизнерадостным экстравертом, постоянно ищущим развлечений, они раньше часто зависали где-нибудь в барах и отлично проводили время – насколько помнил Картер; не все вечера отложились в памяти.
Когда Картер пошел на службу в полицию, Джейсон поступил в Лондонскую школу экономики, чтобы получить степень. Умный, но чрезмерно ленивый, он отлично проводил там время, «три года прозябая на государственном финансировании», как Джейсон окрестил свои студенческие годы. Несмотря на посредственные оценки, он все же получил работу в фирме банковских аналитиков в Сити, быстро продвинулся в должности и теперь прилично зарабатывал. Правда, деньги у него не держались – Джейсон сразу спускал их на машины, выпивку и женщин, в произвольном порядке.
С годами такой насыщенный образ жизни ничуть не изменился, и недавний крах в финансовом мире Джейсон, судя по всему, перенес без особых потерь. «Досталось лишь придуркам, которые не понимали, что творят», – повторял он. Картер же боялся, как бы однажды ночью, находясь на дежурстве, ему не пришлось арестовать Джейсона, ввязавшегося в очередную пьяную драку. Со временем он все реже общался с безудержным другом, чьи похождения потенциально противоречили его должности офицера полиции, а после повышения по службе стал относиться к ночным гулянкам еще осмотрительнее и всегда уходил до наступления суматохи.
Джейсон, кажется, нисколько не обиделся на трезвый образ жизни Картера. Он понимал причины, но скорее жалел, чем возмущался изменившимся поведением друга. Джейсон постоянно звонил ему и сообщал, какую чудную вечеринку тот пропустил, сетовал, что жизнь у полицейских – сплошная скука и так далее. Когда Картер объявил, что переезжает в Харрогейт, Джейсон изумился. Для него существовал лишь Лондон, он ничего не знал о местах, лежащих за пределами столицы, и никогда ничуть ими не интересовался. Север Англии в его понятии вполне приравнивался к Внешней Монголии.
– Ты понимаешь, что они говорят?
Картер рассмеялся.
– И где, по-твоему, я нахожусь, тупица? Всего в двух сотнях миль от Лондона. Здесь не водится двухголовых людей.
Он начал рассказывать Джейсону о новом деле и Джинглин-Пот, но быстро понял, что другу не особо интересно.
– Приятель, в субботу ты пропустил отличную вечеринку: день рождения Тони Хэммонда. Сам знаешь, какой Тони слабак, вискарь с колой – и готов. Боже, он напился в стельку! Мы были в том доме на Митчем-роуд. Он стянул с себя всю одежду и выскочил за дверь. Вышел бы на улицу в чем мать родила, но мы его вовремя перехватили, притащили назад и бросили в вырытый в саду пруд. Он немного протрезвел, а потом носился по саду с покрытым водорослями членом. Ты бы его видел, приятель… Давно я так не смеялся!
Картер лишь улыбнулся. Подобные гулянки были для Джейсона привычным делом, самому же Эндрю они казались теперь далекими, причем не только в плане географии. Отчасти он уже осознавал, что, приблизившись к тридцатилетнему рубежу, глупо вести себя подобно двадцатилетнему юнцу. Возможно, в этом проявлялась некая зрелость. Он не стал делиться своими мыслями с Джейсоном – тот наверняка лишь посмеялся бы над его словами; но Картер все больше ощущал, как они отдалялись друг от друга.
– Ладно, я не могу трепаться тут весь вечер. В Норт-Энде открылся новый бар, меня ждут Гэри и Саймон. А у тебя какие планы? Приятный вечер дома? Кружка какао? У них там есть хоть нормальные бары, где подают не только эль со свиными шкварками?
– Я заметил пару мест. Осмотрюсь, когда будет время.
Ну как объяснить Джейсону, способному, казалось, развлекаться каждый вечер, а с утра спокойно идти на работу, что его собственные обязанности несовместимы с пьянками посреди недели, разве что во время отпуска? И Картер солгал: поиск баров в Харрогейте, где он провел пока совсем немного времени, отнюдь не занимал его мысли.
Повесив трубку, Джейсон радостно умчался на встречу с друзьями, однако Картер ему не завидовал. Он был доволен, как все складывалось здесь и сейчас.
Тем временем Олдройд, сидя в кафе «Нико» рядом с автобусной станцией, читал «Гардиан», пил кофе и нервничал в ожидании приезда жены. Они расстались, но договорились время от времени встречаться и кое-что обсуждать. Темы их бесед не уточнялись, но, как правило, они говорили о детях, делились тем, что происходит на работе, и вспоминали моменты семейной жизни. Она уезжала на лето, так что Олдройд довольно давно ее не видел. Впрочем, дети сейчас уже не доставляли особых хлопот, разве что нуждались в деньгах. Роберт учился в Бирмингемском университете на инженера, Луиза оканчивала колледж и недавно начала знакомиться с ночной жизнью Лидса.
Джулия уехала из Харрогейта и поселилась в доме в Чапел-Аллертон, откуда было гораздо ближе добираться до работы – она преподавала историю в подготовительном колледже в Лидсе. Луиза согласилась перейти из Харрогейтской школы в тот же колледж при условии, что мать не станет вести занятия в ее классе. Впрочем, Луиза разделяла склонность матери к истории, и родители надеялись, что она пойдет по их стопам и поступит в Оксфорд.
Попивая кофе, Олдройд погрузился в воспоминания о прошлом. Они с Джулией познакомились на дискотеке в Оксфорде, поженились вскоре после окончания учебы и вернулись на север, где Олдройд начал карьеру в полиции. Для многих стало неожиданностью, что остроумный и проницательный индивидуалист решил работать в организации, подчиняющейся строгому регламенту. Однако Олдройд, захваченный возможностью решения головоломок – не только интеллектуальных, но и касающихся людей и их мотивов, – верил, что в цивилизованном обществе для поддержания правопорядка необходима сильная, но человечная полиция.
Однако именно любовь к полицейской работе создала ему проблемы в семейной жизни. Продвигаясь по служебной лестнице, он уделял расследованиям все больше и больше времени – и эгоистично оставлял большую часть домашних дел и заботу о детях на Джулию, хотя ее работа тоже требовала ответственности. Со временем их отношения становились все хуже, и три года назад они решили расстаться. Вряд ли в этом был замешан кто-то третий. Скорее всего, Джулия просто устала соперничать с его работой и вечно быть на вторых ролях. Разлука заставила Олдройда понять, что семью он ценит больше всего на свете, но это осознание наступило слишком поздно.
Оторвавшись от газеты, он окинул взглядом улицу. Джулия еще не появилась, и Олдройд, ждущий ее прихода, ощутил нервную дрожь.
– Привет, Джим.
Голос прозвучал неожиданно, хотя Олдройд все равно обрадовался. Судя по всему, она вошла через другую дверь. Однако первоначальный энтузиазм быстро сменился разочарованием. В ее словах и манере держаться явно ощущались сухость и отстраненность. Существовавшая когда-то между ними близость исчезла без следа.
– Привет, я… – Олдройд не мог найти слов, что было на него вовсе не похоже.
– Прости, я опоздала. Прошлась по магазинам. После оживленного Лидса здесь можно хоть немного расслабиться.
– Капучино?
– Не откажусь, спасибо.
Поднявшись, чтобы сходить за кофе, Олдройд окинул ее внимательным взглядом. Уже за пятьдесят, но по-прежнему очень стройная и привлекательная, покрытая загаром после летнего отпуска. Закутавшись в зеленый кашемировый кардиган, она устроилась на стуле с другой стороны стола.
Олдройд вернулся с кофе. Для него это всегда был непростой момент.
– Как дела? – поинтересовался он.
– О, неплохо, – со вздохом ответила Джулия. – Но не скажу, что мне не терпится вернуться в колледж в следующем семестре.
– Почему?
– Дело не в студентах, мне по-прежнему нравится преподавать. Вот только замучили бюрократические препоны и бумажная работа.
– В полиции сейчас творится то же самое. Я от многих уже слышал подобные жалобы. А все дело в целях, критериях эффективности, деловой культуре и управленческом подходе. Такое чувство, что управленцев всех профессий согнали в какой-нибудь образовательный правительственный центр и вживили чипы, чтобы они спали и видели эти чертовы цели, критерии и прочую дрянь.
Джулия рассмеялась. Олдройд всегда умел ее рассмешить; он любил улыбку жены.
Повисла тишина. Джулия потягивала кофе. Олдройд ощущал неловкость. Несмотря на то что они все еще понимали друг друга, их уже разделял барьер.
– Похоже, в этом году нас ждет проверка УСО[4]. Очередной повод рваться на работу… Ладно, не переживай. Кстати, мы отлично провели время на Кефалонии.