— Моя маленькая орина. Прости меня, — прошептал он глухо. — За все прости.
Его руки заскользили по моей спине. Сбоку послышалось громкое мурчание, и мокрый кошачий нос ткнулся мне в щеку, утешая. Руньярдик ластился и терся своей грязной шерсткой о мою кожу. Настойчиво пытался забраться на бедра и поставить лапы на мои вздрагивающие плечи.
— Иди сюда, блохастый ты мешок, — первым не выдержал Руни и обнял кота. — Похоже, он когда-то действительно был домашним.
Всхлипнув, я наконец улыбнулась.
— Руньярд...
— Что? — Руни вскинул голову и уставился на меня.
— Я назову его Руньярд.
— Нет, — он нахмурился. — Как угодно, но только не это имя. Рыжик он.
— Это как-то слишком... — я шмыгнула носом.
— Касси, он кот, ему не величие нужно, а доброе сердце. Тот, кто его прижмет к себе, погладит и даст кусок мяса. А главное, не выбросит на тракт, потому что уже немолод и не так ловко ловит мышей.
— Рыжик, — я взглянула на счастливую мурчащую мордашку.
— Не плачь больше, Касси, — прошептал Руни, протягивая мне кота. — Ради нас двоих — не надо. Я не дам ни тебя, ни себя в обиду. Поверь, у меня достаточно силы, чтобы справиться с любым врагом. Не делай меня слабым.
В очередной раз всхлипнув, я прижалась к нему, крепко обнимая Рыжика.
— И прошу, никогда не говори, что ты ненавидишь оборотней, Касси. Это ранит.
— Прости, — я осторожно провела пальчиками по его щеке. — Здесь все мертвы?
— Боюсь, что да. Жадность часто соседствует с глупостью. Но это не наша добыча. Нас интересует только провизия. И не более.
Глава 37
Я сидела на лавке в бричке и пристально наблюдала за Руни. Он методично обыскивал телеги, что-то там вытаскивал и складывал в сторонке. Действовал умело и быстро.
Мне же велено было находиться на виду. Такая вот несложная задача, с которой я прекрасно справлялась.
«Хоть у кого-то умницей буду» — мелькнула в голове горькая мысль.
Руньярдик, а про себя я продолжала кота звать именно так, свернувшись клубочком на моих ногах, спал. Изредка он вытягивал лапку и сжимал в коготках ткань штанов. Это выглядело так подкупающе, что я не могла сдержать своего умиления.
Надо же, как все обернулось. У меня теперь есть прекрасный друг, который готов предложить мне кров и дать работу. Отчего-то я была уверена, что Руни, может, и не богат, как генералы императора, но дом его наверняка крепкий и теплый. И мама у такого доброго мужчины должна быть милой и радушной. И неважно, что он сейчас за ноги оттаскивает покойника в канаву к остальным трупам, часть из которых упокоил сам. Он все равно просто замечательный.
И все тут.
И котик у меня теперь самый лучший. Ну, подумаешь, тощий и ухо погрызенное. Зато мой.
Мои ладони сжались в кулаки.
Вместо радости я ощущала жгучую злость.
Я как будто вышла из затяжного сна и обнаружила, что меня обокрали.Жизнь отняли.
Не было ведь ничего у меня до этого. Холодный и пустой замок, где я должна была высокомерно расхаживать по комнатам и указывать слугам на их просчеты. Наказывать за малейшие провинности. Никогда не улыбаться, потому что орина должна быть холодна и отрешенна. Не испытывать сострадания даже к детям. И получать раз за разом выговоры от отца за то, что покрываю их. Я не справлялась, не соответствовала его ожиданиям. Все не так, всегда не так. Я не такая, как ему хотелось бы.
В какой-то момент даже супруга генерала Ордо не выдержала своего истинного и укатила обратно в дом родителей. И возвращалась лишь изредка проведать своих детей.Но... Да все в замке вели себя так, словно она уехала на время. Вот только вчера. И было принято спрашивать, а дома ли она. Мы настолько привыкли к этому двуличию, что даже не замечали его.
Ни я, ни Сабрина. О брате я и думать не хотела. Он пошел в отца, не внешностью, а мерзким характером.
Это он, будучи ребенком, следил за мной и сестрой и сдавал, как только видел у сараев с котятами в руках. Потому как у генерала Ордо существовало еще одно правило. Никаких животных! Они грязь. Любовь к мягким шерстяным комочкам приравнивала нас к крестьянам, которые возятся со своим скотом днями.
И вот потому сейчас я ощущала эту дикую ненависть к тому, кого звала отцом.Он отнял у нас с Сабриной право быть счастливыми. Окружил, как забором, своими правилами и вынуждал носить маски, приклеивая их к нашим лицам.
— Касси, ты сидишь и не двигаешься, — вздрогнув, я уставилась на Руни. Даже не заметила, когда он подошел.
— Скажи, я смогу забрать сестру? Обещаю, что хорошо буду работать в твоем доме. Не попрошу для нее ничего, но... без твоей помощи мне ее не вытащить. А я сама... Я уже не смогу вернуться в то место, где росла. Я сделала нечто такое, за что меня бросят за решетку.
Спросила и сама испугалась своей искренности. Сболтнула лишнее. И теперь смотрела на своего спасителя огромными глазами, не зная, чего от него и ждать.
— И что же это за такое деяние страшное? — Руни прищурился. Он явно ждал ответа.
— Я никого не убила, честно, — попыталась увильнуть. — Это... это был обман, но он имел последствия. В первую очередь для меня.
— От жениха сбежала? — Руни приподнял бровь.
Я возмущенно выдохнула.
— Да какой жених! Продать хотели во временное пользование. Перевертышу, кстати. Только вот у вас связь истинных сильна, а я — орина слабая очень и кровь не слышу. Так что да, со мной можно играть в любовь, пока единственная на горизонте не замаячит, а потом аккуратненько сослать в храм, обвинив, ну, например, в измене. Чего бы и нет. Я уже видела это раз, Руни, а память у меня очень хорошая.
Он сглотнул и опустил голову. Подумав о чем-то, снова поднял на меня взгляд.
— Почему ты полагаешь, что именно продать, Касси? Ведь, может, любит тебя жених...
— Перестань, — резко оборвала я его речи. — Чтобы оборотень или дракон ощутил свою пару, он должен, ну, хотя бы быть знакомым с ней. Хоть раз поговорить, постоять рядом. Ну чего я тебе рассказываю. А я знать не знаю этого нареченного. В лицо не видела, и лишь раз побывала с ним на одной площади, но на столь далеком расстоянии, что он и не заметил того. Да и я в лицо ему не заглядывала.
— Почему не смотрела? — вопрос Руни оказался простым, но столь неожиданным, что я пожала плечами.
— А зачем вообще мужчинам заглядывать в лицо? — положив руку на голову Руньярдику, я принялась чесать его за ушком.
— Найти истинного, например? — Руни придвинулся ко мне ближе и, протянув ладонь, провел ею по спине нашего пушистого друга.
— А кто сказал, что истинный тот окажется хорошим человеком? А что, если жестокий мерзавец, который и на любовь-то не будет способен? Его зверю захочется размножаться. Он выберет самку. А мне дальше жить и терпеть? Мучиться и осознавать, что выхода нет. Вот уж не нужно мне такое счастье... Ты единственный за многие годы, кому я в лицо посмотрела.
Его ладонь поднялась выше и накрыла мою.
— Касси, так что же ты сделала такого страшного, что теперь не можешь вернуться домой?
Поджав губы, я хотела отмолчаться. Но он ведь спас меня и вез в свой дом. И, наверное, он имел право знать, с кем связывается.
— Подделала документы, Руни. Очень важные. Не дала отцу продать сестру как невесту. Она такая же слабая, как и я. Я заняла ее место. Меня везли в пустыню, как овцу, продемонстрировать местным аталам. Вдруг приглянусь как утроба. А еще... — я больно прикусила нижнюю губу. — Я сожгла приказ. В нем меня отдавали чужаку. Как жену. И я представляю, как он зол. Мне после этого не жить. Это прямое оскорбление. Неповиновение. Отец... Он просто... Он меня убьет, Руни. Одной пощечиной, как обычно, не отделаюсь. Он меня просто убьет. Но там осталась моя сестра...
Я подняла голову и нарвалась на такой ошарашенный взгляд, что замолчала.
— Повтори, Касси, — он подался вперед. — Чем ты не отделаешься?
— Пощечиной, — выдохнула, сообразив, в чем призналась. — Отец несдержан и...
— Твой отец уже покойник, Касси, — зло прорычал Руни, его глаза опасно вспыхнули красным. — Ты не вернешься домой. Сестра там тоже не останется. Я тебе клянусь!
— Ты найдешь способ ее выручить? — в моей душе расцвела надежда. — Если это затратно, то я всю жизнь работать и за еду готова. Правда. Хоть в рабство забирай, только ей помоги. Она... Сабрина — все, что у меня есть.
Он кивнул и отошел от брички. Злой. На красивом лице заходили желваки. Подняв собранную сумку, Руни отнес ее в бричку.
— Там еда и кое-что тебе из одежды, — его голос звучал сухо.
— Зря я тебе рассказала, да? — тяжело вздохнув, я отвернулась.
— Хорошо, что рассказала, Касси. — Остановившись, он взялся за борт телеги. — Мне было полезно это узнать. Ты прости меня... Я никогда не желал причинить тебе боль.
— Да ты и не причинял, — не поняла я. — За что мне прощать?
— Просто запомни этот момент, моя орина. И прости. Я никогда не желал причинить тебе боль. На этом все. Перебирайся на дно с Рыжиком, открывайте сумку и ешьте вдоволь. Нам пора уезжать. Этот перец нюх сбивает. Да и добыча здесь осталась солидная, можем снова угодить в переделку, если не поторопимся.
— Может, стоило немного приправы набрать. Смогли бы вкусно мяса нажарить на ночном привале.
— А я уже набрал. Будет тебе все... Все самое лучшее. Не волнуйся больше ни о чем. Я все улажу.
Глава 38
Темнело. Казалось бы, нелепость: я весь день провела в телеге, совершенно ничего не делая, но при этом устала так, что глаза слипались. Кутаясь в одеяло, всё ближе подбиралась к лавке, на которой сидел Руни.
Хмурый. Он внимательно всматривался в дорогу и стегал лошадку. У меня создалось впечатление, что мы пытаемся кого-то нагнать. Но спрашивать ничего не стала.В очередной раз зевнув, снова чуть сдвинулась и уперлась затылком в поясницу перевертыша.
— Касси?
— Я мерзну, — честно призналась. — А ты тепленький.
— Да, ночью и вовсе трава покроется изморозью, — недовольно проворчал он. — Я чувствую это.