И вот теперь, начесывая блохастому за ушком, я тихо рычал себе под нос.
Все не так!
Я ведь полагал найти испуганную высокомерную злючку, которая фыркнет пару раз в мою сторону и, не обнаружив за деревьями хотя бы деревенского нужника с дверью, умчится сама в столицу каяться в содеянном.
А теперь я не понимал, как мне быть. Касси тихонько спала на полу телеги, свернувшись клубочком и натянув на нос одеяло. Я же, следя за дорогой, невольно оборачивался на нее, все еще не понимая, что это за незнакомка. Нежная, ранимая, добрая. Но в то же время готовая защищать, терпеть лишения и стойко переносить все передряги.
Она не впала в истерику, даже когда к ее лицу поднесли нож. Сохраняя хладнокровие, моя девочка нашла в себе силы попросить помощи.
Я шумно выдохнул и натянул поводья, объезжая большую лужу на дороге. Я даже примерно не мог представить, сколько вот такими темпами у нас займет путь? Это мне всему отребью здесь глотки вырвать! Хорошо Льюис за мой счет обезопасит тракт. И тут этот хитрый лис окажется в прибыли.
Оставив в покое кошачье ушко, я обтер лицо ладонью. Самое обидное, что винить я мог только себя. Я ведь подкупил людей генерала Ордо, которые делали для меня отчеты. Я читал их и не видел там нестыковок.
"Высокомерная. Постоянно ругается с братом — наследником рода. Вместо мачехи ведет дела в замке, ставя себя выше всех. Строгая. Не имеет подруг. Чванливая".
Какая чушь!
Вернусь, найду этих выродков и объясню на их шкурах разницу между высокомерна и запугана, между — ставит на место и защищается...
— Скоты! — Я сплюнул на землю.
Кассандра слабо зашевелилась и, пробормотав что-то себе под нос, положила руку поверх одеяла. Я засмотрелся на ее маленькую нежную ладонь. А перед глазами вставала совсем иная картина. Моя испуганная растрепанная орина, прижимающаяся ко мне в спущенной до талии рубашке. Я не только успел через пелену ярости насладиться красотой ее тела, а еще и ощутить его мягкость и податливость. Мои клыки удлинились. Кровь вскипала. Ее аккуратная нежная грудь прижималась к моей руке. Когда она шевелилась, маленькая горошина задевала кожу, вызывая такой восторг, что пуговицы на штанах готовы были выскочить из петель.
Прикрыв глаза, я и теперь не мог совладать с желанием, накатывающим волнами. Остановить бы лошадь на обочине и, скинув куртку, забраться к ней под одеяло. Стиснуть в объятиях и, не давая ей опомниться, впиться в мягкие губы, разорвать эту рубашку, что скрывает от меня ее тело, прикусить зубами ту самую горошину, что взбудоражила и не давала покоя. А после, когда она начнет стонать и извиваться, спустить с ее бедер проклятые обтягивающие ее зад штаны. Развести ее ножки в сторону и утолить этот дикий голод.
Я кусал клыками губы в кровь, пытаясь усмирить зов страсти.
Как же я хотел ее...
Закрыв глаза, глухо зарычал и уставился на ясное небо. Сколько я вот так продержусь?
Сжав ладони в кулаки, выдохнул.
Она испугается меня. Я все испорчу своей похотью. Нельзя.
Зажмурившись, я тряхнул головой, как делал это в истинном облике волка.
Но все же слишком много во мне было от человека.
Я понимал, что нельзя. Сама должна прийти в мои объятия. Сама сесть на мои бедра. Оседлать и шепнуть, что хочет. Умолять меня взять её.
А после этого можно уже и сознаваться, кто я такой. Когда она будет уверена, что я принадлежу лишь ей.
А пока... Я сильнее стиснул челюсть.
Как же мучительно... Я сойду с ума от желания!
Она снова зашевелилась и повернулась на спину. Одеяло съехало, а верхние пуговицы рубашки расстегнулись, позволяя мне насладиться ложбинкой между грудей.
Потянув воздух, я уловил будоражащий аромат своей женщины. Сладкий, манящий, сводящий с ума...
— Боги, только дайте это вынести! — взмолился я. — Где взять такую выдержку?
Кот рядом со мной негромко мяукнул и завалился набок. Он чувствовал мои эмоции, и, наверное, ему они казались смешными.
— Я на тебя, блохастый, посмотрю, когда приедем, — прорычал я недовольно, — у Аммы две такие кошечки на кухне живут, все коты слюной исходят и под окнами орут. Вот и ты присоединишься к их неудовлетворенной компании, а я рядом стоять буду и ухмыляться.
Рыжий повел ушами, а после встал и, проведя по моей руке хвостом, спрыгнул в телегу к Касси. Развалился на её ногах и уставился на меня, довольно зевая.
Хохотнув, я покачал головой.
— Ладно, предположим, в дом она тебя запустит, но на кухню вряд ли.
Кот с наглым видом поднялся и, пройдясь по животу Касси, завалился на неё, устроив морду на выступающей девичьей груди.
— Блохастая ты рожа, — выдохнул я. — Только попробуй забраться потом в нашу спальню. Чтобы духу твоего на моей постели не было.
Он громко замурчал. Рука Касси взметнулась и легла на кошачью голову.
— Мой хороший, — хрипло пробормотала она через сон. — Руньярдик! Давай я тебя приласкаю. Где тебя лучше погладить?
У меня в этот момент перед глазами потемнело. Услышать из её уст собственное имя, да ещё и так...
— Проклятье! — выдохнул я, скинул с себя куртку и бросил на бедра, прикрывая желание.
— Мой мальчик, какой ты ласковый, — ворковали за спиной. — Подожди, будет у нас свой дом, и я тебе подушечку рядом с собой класть буду, чтобы вместе спать.
"Мяу" — возликовал этот мешок с блохами.
«Рано радуешься, — процедил я мысленно. - Она ещё со мной в волчьем обличье не знакома. Подвинешься в сторону, шерстяной. Меня гладить будут и бока чесать.»
Зло цокнув, я обернулся. Касси смотрела на меня, невинно улыбаясь. Я же утопал в вырезе её распахнутой рубахи. Правда, до тех пор, пока на него не опустилась наглая рыжая кошачья лапа.
Опомнившись, моя орина охнула и принялась застегивать вылетевшие из петель пуговички.
«Ну и кто тебя просил? — я мягко вторгся в кошачий разум. — Не смей мне мешать, а то потеряешься по дороге.»
Мяу. Этот пушистый гад принялся тереться макушкой о подбородок моей девочки, жирно намекая на то, что ему никто не даст сгинуть.
— Он такой хороший, Руни, — Касси обернулась на меня. — Как думаешь, ему удобнее будет спать в моей комнате на одеяле или всё же действительно на подушке?
— На коврике, — я оскалился в улыбке. — Он же кот. Животное ночное. Нельзя вынуждать его спать на постели. Лучше пусть бегает в коридорах. Энергию вымещает.
«...И под кухней орёт о неразделенной любви. Комок ты шерсти продуманный. И откуда вы такие хитросделанные беретесь только!»
Глава 42
На дорогу спускались первые сумерки. Вглядываясь в неровную линию дальнего леса, я пытался вспомнить, был ли здесь когда-нибудь. Но ничего в памяти моей не мелькало. За день нам попалась только одна деревенька, но в нее заехать я не решился. Слишком уж бедные дома и покосившиеся заборы. Не настолько плохо простой люд жил в империи, чтобы так опуститься на дно.
Так что вывод был один — разбойники.
Те, кого в приличное поселение и не впустят. Возможно, перебежчики-оборотни из пустынных городов, которых гнали отовсюду. Даже я на своей территории их не приветствовал. Знал только, что такие семьи оседают в землях нескольких небольших фьефов, куда я еще не успел дотянуться. Клан куниц, росомах. Возможно, снежных львов. Хотя эти вряд ли кого постороннего радушно примут. Если только вдоль границ такие вот деревеньки не заметят.
Я должен был отправиться к ним с предложением об объединении. А заодно представить подданным свою суженую.
— А вместо этого я в какой-то тьме непролазной, — прошептал, злясь и на себя, и на ситуацию в целом.
— Что? — Касси привстала и растерла глаза.
— Ничего, моя орина. Отдыхай.
Кассандра весь день проспала. Похищение плохо сказалось на ее здоровье. Домашняя девочка. Аристократка. И вдруг оказалась в лесу в такой холод. Лишенная нормального питания, тепла. Но что меня удивляло — она терпела и ни разу не пожаловалась. Ничего не просила, не требовала. Улыбалась. А еще следила, чтобы я ел.Это могло бы даже позабавить, если бы я не понимал, в каком сложном положении мы оказались.
— Может, я смогу как-нибудь подменить тебя, а ты полежишь? — поднявшись на четвереньки, она подползла к скамье, на которой я сидел, и сложила на нее руки. — Научи меня править лошадью, и нам легче будет.
Усмехнувшись, я не сдержался и, протянув руку, пригладил ее слегка растрепавшиеся со сна волосы. В некоторых прядках застряла солома. Но это отнюдь ее не портило. Наоборот, такой простой, немного взбудораженной, она казалась мне необычайно красивой и трогательной.
— Нет, Касси. Твое дело — набираться сил. А мое — везти нас домой и следить, чтобы никакое отребье до тебя не дотянулось.
— Деревни так и не было?
— Нет, — я покачал головой. — Но думаю, там впереди, за теми дальними деревьями, что-то да есть.
— Почему? — она уставилась, куда я указал кивком.
— Запах дыма, пока еще не сильный, но есть. На обочинах стало больше мусора. Доски, строительный камень, обрывки мешков. Ну и... — я улыбнулся и указал на край дороги.
— Козий горох? — Касси поморщила носик.
— Бараний, — исправил я ее. — Значит, поселение не маленькое. Возможно, нам очень повезет, и мы остановимся у кого-нибудь на ночь.
Она просияла от радости. И вдруг ее мягкие карие глаза затопила бирюза. И я вспомнил, как много лет назад в беседке, в саду дворца императорского замка она смотрела на меня нежным взглядом цвета морской волны.
— Призови огонь, — попросил я.
— Что? — она приподняла бровь, не понимая.
— Твое пламя. Мне оно нужно. Призови.
Кивнув, она неуверенно щелкнула пальцами, и в воздухе над ее ладонью вспыхнул огонек. Слабенький, но все же.
— Ого! — она с таким удивлением разглядывала его. — А когда нужно было веревку пережечь, так даже искорки не вышло.
— Впереди ведьмовская деревня, — усмехнувшись, я повел носом. — И там на улице уже жгут костры.
— Откуда ты знаешь? — она погасила пламя. Рядом с ней зашевелился кот и вытянулся, не просыпаясь.