Пламя сдавалось нехотя. И всё же
— Касси, быстро в телегу! — закричал на меня Руни. — Не вздумай промокнуть.
Только сейчас я сообразила, что попадаю под ливень. Настолько сильным было потрясение. Я развернулась, чтобы забраться обратно, но мой взгляд зацепился за нечто странное.
Не веря себе, я ослушалась своего волка и спустилась с повозки. Аккуратно ступая по земле, старательно обходила мертвецов. Вода стекала по их восковым лицам и впитывалась в землю, смешиваясь с кровью. Их глаза неотрывно смотрели на небеса.
— Касси! — раздалось гневное. — Ты что творишь?
Кивнув Руни, я всё же продолжила идти. Один дом, второй… От них остались лишь дымящиеся головешки и почерневшие каменные печи.
— Касси, — послышалось прямо за моей спиной. — Дождь. Простынешь!
Я закивала, приблизилась к тому, что меня так заинтересовало.
— Это ведь карета? — я указала на обгоревший экипаж.
— Да, — Руни снял свою куртку и набросил мне на голову. — Дорогая... Лакированная... Интересно, что она здесь делает?
Он обошёл её по кругу и дёрнул за обгоревшую дверь. Она вывалилась, что-то заскрипело, и задние колёса просто осыпались в пепел. Поднялось облако и тут же грязными водяными пятнами осело на коже. Я заглянула внутрь. Почти всё выгорело. Но… потянувшись рукой, взяла клочок ткани. Со всех сторон опалённый, но в центре сохранился рисунок.
— Это мой любимый плед, — повернувшись к Руни, показала ему. — Это карета… Она моя. Вернее, отец нанял её, чтобы меня доставили на границу. Я… Я сделала ужасную вещь, Руни, и за неё меня могут даже казнить. Но я… — от волнения у меня заплетался язык, — просто хотела спасти сестренку. Ей всего семнадцать, а её хотели отправить пустынникам как живой товар. Как невесту, у которой даже не спросят, люб ей мужчина или нет. Я поменялась с ней местами и села вот в эту самую карету. А теперь она здесь…
Он нахмурился. На его переносице залегла тяжёлая складка.
— Скорее всего, это та самая разбойничья банда, которой продали твои вещи. Ведь у тебя они были?
Я активно закивала.
— Два сундука с платьями. Не то чтобы очень дорогими, отец всегда скупился, но выручить за них можно было неплохо.
Руни снова осмотрел карету. Заглянул внутрь, повёл носом и чихнул.
— Совсем нюх отбило. Не переношу дым. Ничего не чувствую, кроме него, — он отошёл от телеги и взглянул на дома. — Вещи, если и были, то либо продали, либо сгорели. Иди в телегу, Касси. Накинь на плечи одеяло и постарайся согреться.
— Но… Это ведь странно, ты не находишь?
— Разбойники, моя дорогая, живут там же, где и промышляют. На этом самом тракте. За что с ними поквитались, нам неизвестно. Но явно положили всю банду. Что здесь твоя карета, конечно, странно, но легко объяснимо. Не мокни, я тебя прошу.
— Хорошо, — кивнув, я отправилась к телеге.
Дождь только усиливался. Торговцы, смачно ругаясь, натягивали на телеги дополнительные навесы. Никого уже не волновали ни мёртвые, ни оставшиеся печи на месте домов.
Обходя очередного покойника, я невольно взглянула на его лицо и остановилась. Мужчина был мне знаком. Я его видела, правда, мельком. Один из тех, кто охранял мою карету в пути. Так, может, все они были заодно… И отец по незнанию нанял разбойников?
Выдохнув, я, совсем ничего не понимая, заспешила вперёд. Всё происходящее откровенно пугало.
Глава 66
Ханым Руньярд
Ударив себя кулаком по бедру, я в очередной раз пришел к выводу, что что-то упускаю из виду. Правя лошадью, все поглядывал на притихшую Касси. Она дремала, тревожно вздрагивая, реагируя на каждый громкий звук.
Испугалась.
Эта карета все никак из головы не выходила. Не понимал, что беспокоит. Ну, очередная банда попала под раздачу, взяли не свое. Или уступить товар не пожелали. Нападавшие магами были, но слабыми. Слишком просто я справился с пожаром. Толком силу задействовать не пришлось.
И хорошо.
Не хотелось бы, чтобы кто-то догадался о том, кто я, прежде чем сам раскроюсь перед Кассандрой. Выдохнул. Собственная затея прогуляться с ней по дорогам и познакомиться поближе уже не казалась такой замечательной. Перегнул с враньем. Была же возможность признаться раньше. Ну, разозлилась бы, да и смирилась.
Куда ей здесь от меня бежать?
Уже бы фыркала, зная, кто я такой. А так… Дурак и есть.
Как любил говорить Вегарт: «Сила есть — ума не надо».
Вот прямо про меня. Столько возможностей упустил. Что-то коснулось моего локтя. Опустив взгляд, обнаружил Рыжика. Кот обнюхивал мою влажную после дождя одежду и недовольно чихал. Еще бы, я весь провонялся дымом. Нюх до сих пор не работал.
И это здорово подвело.
Я не слышал запахи ни тех, кто там полег, ни тех, кто в той деревне бесчинства наводил. Люди-то были или перевертыши? Иди разбери.
Кот снова чихнул и, задрав хвост, вернулся к Касси. Увалился, прижимаясь к ее животу, и принялся нализывать бока. Преданный комок шерсти. Я уже смирился с тем, что буду постоянно отвоевывать у него место на собственной кровати. Но чего уж…
Взглянув на небо, выдохнул. Погода не улучшалась. Я сдерживал дождь, создавая над нами купол. Он хлестал по дорогам за нашими спинами. Бушевал ливнем и впереди, размывая и без того разбитые дороги. И с этим я ничего не мог поделать. Все надеялся, что тучи уйдут, но, кажется, зря. Хорошо хоть телегу укрепил и обезопасил.
Все-таки я не всесилен.
За спиной пошевелилась Касси. Оглянувшись, покачал головой. Моя маленькая орина натягивала одеяло на самый нос. Мерзла. Не для нее все это. Девочка она домашняя. Приученная к теплу и уюту.
— Эй, волк! — прокричал главарь торговцев откуда-то спереди.
Быстро найдя его взглядом, оскалился и прижал указательный палец к губам. Не то чтобы он мне не нравился. Нет, мужик толковый. Гибкий. Дела с таким вести было бы просто и ненапряжно. Но очень уж он пренебрежительно относился к женщинам.
Нет, понимаю, культурные различия и воспитание. У людей не было понятия истинности, потому и в выборе женщин проблем они не видели. А чего тогда трястись над тем, что далось легко? Вот и приравнивали жен чуть ли не к скотине. Но меня такое положение дел откровенно раздражало.
— Что ты орешь? — рявкнул на главаря, стоило тому приблизиться к нашей телеге.
— А что, твоя баба опять спит? Ты ее телохранитель или нянька? Трясешься за ней до смешного, — он улыбнулся.
Мой оскал стал шире.
— Ты, видимо, не понимаешь, куда нос свой сунул, да, человек? Найди причину, по которой я тебе сейчас глотку не разорву? — прорычал я.
— А за что? Женщина она не для того, чтобы дрыхнуть в телеге на перине. Она для работы. Чтобы с утра до ночи шуршала не покладая рук…
— Ха, — не выдержав, я хохотнул, обрывая его на полуслове. — Похоже, мне стоит обогнать ваш обоз и дальше путешествовать одному. Все одно, живыми до Рэдкаима вы не доберетесь. Это еще здесь, на территории империи, нравы ближе к людским. Ни чистокровных оборотней, ни драконов вам не попадалось пока. Так… падаль бешеная. А дальше… А дальше, мужик, в селениях Руньярда за злое слово в сторону женщины тебя живым закопают. Раз явился к нам, так засунь свою правду жизни себе же в зад. Ясно! — Выражения я не выбирал, мне незачем было расшаркиваться перед этим торговцем. — Женщина создана для любви. Она душа мужчины. В моем доме мужчина, как ты выразился, шуршит от рассвета до заката. А женщина при нем — госпожа. И если ты еще раз позволишь себе орать, зная, что маленькая орина спит, — можешь брать лопату и рыть себе могилу.
Он приподнял бровь и задумчиво кивнул.
— Истинные, да? Говорят, потому наши песчаные отары и стали смотреть на род ведьминский. Любую выбрать можно и покорить.
— И сколько после этого осталось этих ваших истинных отаров? — я подался вперед, открыто надсмехаясь над его словами. — Выродились почти все. А теперь к императору Льюису побежали, невест смотреть. Говорят, согласны и на слабых лер, и на орин, и на ведьм со смешанной кровью. Лишь бы что-то там в груди биться начало. Мы, мужик, разные. Ты — человек, а я — волк с кровью ведуна. И ничего человеческого во мне нет. Или начинаешь принимать это как факт, или я тебе сам голову сверну. Запомни: женщина для меня священна. Поэтому повторюсь — закрой свой рот и не ори!
— Да она же даже не твоя, — он кивнул на телегу. — Ты всего лишь ее охранник.
— Она под моей защитой! — рявкнул я на него. Мои глаза полыхнули огнем. Эмоции сдержать не получилось. — Чего ты подошел ко мне? Что хотел? Не поорать же просто…
Он смутился и, подняв руку, почесал затылок. Движения его казались мне неуклюжими, медвежьими какими-то.
— Дык… — Он махнул в сторону обоза. — Телеги бы получше утеплить. На ночь место нужно выбрать просторное и желательно укромное. Неспокойно здесь на дороге. Как-то уже и пожалели, что в края эти налегке сунулись. Просчитались.
Я кивнул. Ну вот, как делец — мужиком он был толковым. Я потянул носом, но ощутил лишь запах дыма.
— Замедляй ход, будем смотреть. Я сам здесь бывал нечасто. Уже и не упомню, что и как. Но тракт популярный, а значит, и стоянки должны быть. Разбойники сторонятся толпы. Хотя часто в ночное время под покровом ночи проверяют, кто и что везет. Так что своим так и скажи. Телеги без присмотра не оставлять, и если что есть ценное, перепрятать, а на вид выставить товар грошовый.
— Это мы смекнули уже, волк. Сушеные яблоки у нас выставлены. Все остальное под слоем мало кому интересных дешевых шкур.
Я закивал, всматриваясь в дорогу. Ни намека на деревеньку какую. Лес стеной. Мужик молча шел рядом, легко поспевая за телегой. Закатив глаза, я поискал какую живность в округе.
Рыжик…
Лошади…
Мыши-полевки…
Ястреб, кружащий в небе…
… Птица закричала, прекращая охоту, и взмыла выше. Сделала несколько кругов. Я видел лес… Ленту тракта. Небольшую поляну. Пролетев вперед, ястреб снова закружил высматривая. В свете заходящего солнца красиво отражалась водная гладь озера. От тракта к нему тянулась широкая дорога. Вдоль берега уже стояли крытые телеги. Горели костры…