Впадая в отчаянье, перекинулся в человека и уперся рукой о землю. Я снова слышал ее аромат. Такой легкий. Он прорезался через вонь пряностей. Она лежала на траве. Я легко нашел место и остановился рядом.
Мысли снова приобретали ясность. Тот, кто нес мою Кассандру, по какой-то причине скинул ее с плеч. А сам... Я повел покрасневшим, потекшим носом. Соскочил и пробежал вперед. Следы человека оборвались, зато появились медвежьи.
Бешеный обернулся и смог сбежать.
Мое лицо преобразил оскал. Я кинулся вперед, ориентируясь на ту же вонь. Метался по чаще. Искал. Много времени не потерял. Обогнув заросли жимолости, различил впереди зверя.
Бешеный.
Медведь стоял у ручья и, опустив морду, лакал воду.
В моих глазах медленно разгоралось красное пламя.
— Подойди! — приказал я.
Зверь вздрогнул всем телом. Его походка была неуверенной. Он сопротивлялся, но при этом не мог не подчиниться.
— Обернись! — мой голос походил на рык.
Сияние, и передо мной стоял косматый одичалый с кровавыми глазами. Разум там, если и остался, то частично. От человека в нем было совсем мало.
— Женщина, которую ты забрал у меня, куда ее несут?
Он затряс головой.
— Говори! — мой голос стал тяжелее.
— Росомахи, — я едва различил его шепот. — Она дала мне свободу. Она отпустила.
И снова этот дикий взгляд багровых глаз.
— Она? Тебя? — взревел я.
Он затряс косматой головой.
— Зачем она росомахам?
Тяжело дыша, я все пытался понять, как она могла отпустить его?
— Ритуал, — медведь оскалился и затрясся, — чтобы мы рабами стали. Чтобы не сопротивлялись и не могли уйти. А она отпустила, — он с силой ударил себя в грудь кулаком. — Она отпустила на волю.
И убить бы его, но...
В ушах стояли его слова. Воля. Его зверь желал свободы. А человек... Я его даже не чувствовал.
— Росомахи, значит, — выдохнул. — Я приказываю тебе совершить свой последний оборот и уйти подальше от людей. Ты больше не оборотень. Теперь ты только медведь.
Он просиял как безумец. Сияние, и передо мной снова стоял косматый зверь.
— Уйдешь туда, где нет людей, — повторил я приказ.
Зверь зарычал и сорвался на бег.
Возможно, я был не прав, но в голове была в этот момент только лишь одна мысль: Кассандра дала ему свободу. И отбирать ее я не имел права, потому как слово истинной не может быть ниже моего.
Глава 109
Орина Кассандра
Я сидела на земле и смотрела вперед не мигая. Губы искажала усмешка. Ну, в этой клетке хотя бы стоять можно в полный рост. Правда, на этом все удобства и заканчивались. Скрепленные между собой прочные тонкие стволы не давали шанса на побег.
И не подожжешь — увидят, и не сломаешь — сил не хватит.
Есть хотелось. Живот сводило, но это такая малость по сравнению с тем, как горела моя спина. Лежать невозможно — ломало.
Моргнув, выдохнула. Взгляд блуждал между деревьями, нет, я не следила за бешеными, мне было ни к чему.
— Ты кого-то ждешь? — раздался рядом детский голосок. Я вздрогнула, потому как повернуть голову сил не было никаких. И дело не в боли, а в страхе.
Рядом с клеткой была яма. Обычная. Широкая, закрытая решеткой из стволов молодых осин. Но меня пугала не она, а то, кто сидел в ней.
Ведьмы.
Моя челюсть задрожала. Теперь я осознавала, откуда была та черная магическая буря и кто проводил обряды над бедными женщинами. Вспомнилась и душа девочки, что жаловалась мне. По щеке скатилась слеза.
— Ты плачешь, — не унималась малышка. Ее никто не одергивал. Ведьмы сидели с белыми лицами и, казалось, уже простились с жизнями.
— А мы в Рэдкаим ехали, говорят, их правитель - самый сильный волк и нет ему равных.
— Есть, — прошептала я.
Закрыв глаза, призвала всю свою смелость.
— Есть такой, малышка. Мой истинный — самый сильный перевертыш севера, и он того ханыма за пояс заткнет, — пробормотала я упавшим голосом.
— Ты его ждешь, да?
Я слабо кивнула.
— И он придет?
Я снова кивнула, чувствуя, как щипают глаза.
— А у тебя чешуя красивая, но ты ведь ведьма, разве не так?
Я, наконец, повернула голову и уставилась на любопытного ребенка. Боги, лет пять-шесть. Темненькие волосы собраны в такую тонкую косичку, что казалось, это мышиный хвостик. Но глаза — яркие, голубые, как небо. И в них столько наивности, света.
— Я орина, — шепнула. — Орина Кассандра. И я ведьминской крови. Темная.
— И я, — она улыбнулась, демонстрируя мне ямочки на щеках. — Темная. И мама такая же. Ее увели, но все не возвращают.
Сидящая рядом с девочкой пожилая женщина дернулась и беззвучно зарыдала.
Сердце сжалось от ужаса.
— С ней моя сестренка старшая ушла. Когда они вернутся, можно я ей вас покажу? Она никогда орину не видела.
И снова эта улыбка.
Моргнув, я стряхнула с ресниц тяжелые слезы. Еще раз взглянула на ведьмочку и поняла, что в ней так привлекало.
— Она... сестра, — запнулась я, — на тебя ведь похожа была?
— Ага, только у нее две косички. Мы специально так делаем, чтобы мама со спины различала.
Она хихикнула. А у меня руки затряслись. Та душа. Девочка, взывающая к справедливости.
— Я с ней знакома, милая. Видела.
— Где? Там, да? — ребенок показал мне на дальнюю поляну, где четко вырисовывался белый алтарный камень.
Я не смогла ей ответить. Отвернувшись от жуткого булыжника, скользнула взглядом по ведьмам, что сидели в яме. Две испуганные девочки лет двенадцати жались друг к другу и держались за спинами остальных. Их будто прятали. Когда-то красивые детские платьица сейчас висели на них серыми грязными тряпками. Они не плакали, но красные глаза и растертая кожа под ними свидетельствовали о том, что слез у ведьмочек просто не осталось. Похоже, они, в отличие от своей маленькой подруги по несчастью, вполне осознавали всю глубину ужаса, в которую их окунули.
Девушки постарше выглядели до того затравленно, что казалось, просто умрут от страха при малейшем резком окрике. Мертвые бледные лица, на которых только глаза и жили. Молодые женщины следили за бешеными, что крутились возле ямы. Мне вдруг почудилось, что они ждут момент, когда кто-то из этих одичалых мужчин схватится за решетку и начнет ее отодвигать в сторону.
Да, они ждали смерти. Знали, что скоро она придет за ними, и понимали, что спасения не будет.
Выдохнув, я уставилась перед собой, но всхлип пожилой женщины вынудил меня снова повернуть голову. Ведьмы тихо плакали. В их глазах плескалось отчаянье, огонек жизни медленно угасал под натиском удушающего страха.
— Орина, а когда твой истинный придет? — девочка поднялась на ножки и подобралась к краю ямы, оказавшись от меня на расстоянии вытянутой руки.
— Скоро, — пробормотала, пытаясь найти среди ведьм ту, кто бы следил за этой девчушкой. Но на нее никто не обращал внимания. — Ты была только с мамой и сестренкой?
Зачем спросила, и сама не поняла.
— Да, — она поджала губы
— А теперь ты с кем?
— Одна. — она мило улыбнулась
— И больше никого нет?
Ведьмочка покачала головой:
— Никого нет. Меня жрицам отдадут. Всех ненужных детей, у которых нет мам, к ним отправляют. А у меня, — она печально вздохнула. - А у меня ее теперь нет. Я ненужная и ничейная. Мама меня вырвала из рук одного из этих дядь, и он утащил ее. А я вот осталась. А нужно было с ними идти. Вот чего я одна здесь? С ними мне нужно было. Тетя орина, а я вам случайно не нужна? Не хочу я к жрицам, там плохо.
Меня забило мелкой дрожью. Такая злоба взяла. Я выдохнула, выпуская облачко темного пара.
— Ого, — малышка повисла на прутьях. — Это твой дар?
— Это их смерть, — и снова выдохнув, оскалилась.
Мой взгляд нашел жирного фера. Он что-то выговаривал высокому седому перевертышу. Тот затравленно кивал и поглядывал на мою клетку. Затем, склонившись, быстро зашагал к нам.
— Он за тобой, орина, — голос ведьмочки упал до шепота. - Ты только не пропадай как мама. Вдруг я тебе понравлюсь. Не уходи туда же, куда и она, прошу.
— Не уйду без тебя, обещаю, — я ласково ей улыбнулась. — Да, это они за мной. А ты сиди тихо, как мышка. Недолго осталось.
— Честно-честно вернешься? — она подалась ко мне.
— Конечно, а ты пока веди себя хорошо и прячься за остальных.
Пожилая ведьма повернулась ко мне, на ее лице было столько злобы, что под глазами залегли черные тени.
— Бойся его, девочка, — пробормотала она. — Фер росомах хуже любого красноглазого. Он пытается забрать то, что ему не принадлежит. Стать темным магом. Опасайся этого нелюдя.
Я кивнула и, с трудом хватаясь за прутья решетки, поднялась. На спине под свободной рубахой что-то зашевелилось. Под лопатками снова разгоралась боль, расползаясь по ребрам и опоясывая грудную клетку.
Выдохнув, захрипела, но нашла в себе силы разогнуться.
Белобрысый перевертыш уже стоял перед клеткой и скалился:
— Пасть захлопни, пес, — рявкнула на него.
— Я росомаха, — с какой-то гордостью прошипел он в ответ.
— Ну хорошо, — я медленно, словно древняя старуха, кивнула. — Пасть захлопни, крыса! Так лучше?
Глаза перевертыша полыхнули ненавистью, я же лишь усмехнулась, дожидаясь, пока он отворит клетку и отведет меня к своему жирному феру. Тьму он желает получить? Да поделюсь с радостью. Столько отсыплю, что захлебнется в ней.
— Орина, — шепнула малышка из ямы. — Ты только возвращайся. Не уходи без меня, хорошо? Я с тобой хочу.
Глава 110
Фер ждал. С таким выражением лица, словно я сейчас к нему в ноженьки упаду и молить о пощаде стану.
Мои ладони сжались в кулаки. Почему-то подумалось, что если сейчас проявлю слабость, то окажусь в бездне мрака. Что тогда уже никакой надежды на спасение не будет.
Вот поэтому я выгнула плечи, снова почувствовав, будто за спиной что-то странно задевает ткань рубашки. Она вдруг стала словно мала мне.