–Вниз.
–Вообще–то за нами гонятся, не помнишь?– Руки в боки – я встала напротив двери, наблюдая, как Илиш вновь повязывает голову неким подобием банданы.
Наемник зеркально отобразил мою позу.
–И что теперь? Голодным ходить?
Весомый аргумент, но у меня было чем парировать.
–Можно ужин наверх заказать, я узнавала.
–И переплачивать три талена за доставку?!– хмыкнул Илиш, технично, почти изящно огибая разъяренную меня.– Шикуешь, детка.
Надо же, какие мы экономные! Будто б из его кармана ворую! Между прочим, мы сейчас проживали деньги, которые оставались у нас с Эоной.
–За безопасность можно и доплатить!– Тон беседы явно повышался.
–Что у вас тут деется?– Из–за двери умывальни показалась обеспокоенная, уже отмытая мордашка светловолосой. Следом появились остальные части ее привлекательного тела.
–Верьян опять скупердяйничает,– не упустила случая пожаловаться я.
Наемник не остался в долгу:
–Да уж, не Вашему Императорскому Величеству задумываться о презренных деньгах!
Сказав это, Верьян вышел из комнаты, от души хлопнув дверью, которую я тут же открыла и крикнула вдогонку:
–Еды притащи, скряга!
Мы с Эоной переглянулись.
Да что это с ним такое в последнее время!
«Каждый из нас был на пределе, а это состояние не способствует собранности и выдержанности, надо проявить терпение и понимание»,– я попыталась настроить себя на позитив. Не особо удачно, так как еды мы не дождались ни через час, ни даже через полтора.
–Ладно, пойду–ка гляну, как бы наш провожатый никуда не влез. У него сегодня настроение какое–то… для этого самое подходящее. Да и пожрать нам чего–нибудь поищу – живот скоро к спине прилипнет.
–Но…
Девушка попыталась увязаться со мной, но я жестко пресекла бунт:
–Эон, посиди лучше тут. Я недолго. Честно. Посмотрю, что к чему, захвачу еды – и сразу назад. Физиономия у меня, конечно, приметная, на всех углах означенная, но на твою хорошенькую мордашку пьяные мужики быстрее обратят внимание, чем на бесполое существо вроде меня…
Хотя трактир здесь был не из самых дешевых (то есть конкретно нам обошелся в приличную сумму), но на магическое освещение хозяин тратиться не спешил. Настенные лампы больше чадили, чем давали света. Оно, наверное, и на пользу заведению – в царившем полумраке обсчитывать клиента сподручнее. В зале воздух был – хоть ножом режь или, как там еще говорят, топор вешай. Непередаваемая смесь запахов перегара, человеческого пота и перебродившего эля кислотой въелась как в дерево столешниц, так и в сами стены. Вдобавок из кухни ощутимо тянуло сбежавшим молоком.
Стоило мне поставить ногу на первую ступеньку, ведущую вниз, как гул голосов притих. Тренькнули первые аккорды, и сочный баритон затянул крайне знакомую песню:
Как родная меня мать провожала,
Тут и вся моя родня набежала.
«Ах, куда же ты, браток, ах куда ты,
Не ходил бы ты, бастард, во солдаты!
Для того ль тебя растил наш папаша,
Чтобы ты ушел служить в чью–то стражу!
Ах над кем же нам теперь издеваться,
Не дури, бастард, давай оставайся».
Плюнул я в свою родню от порога,
Отвяжитесь от меня, ради бога!
Надоели вы мне все, лоботрясы,
Повернулся и пошел восвояси.
Неосознанно я спустилась еще на пару ступенек ниже и не поверила своим глазам. Переделанную незабываемой госпожой Ольхезой рю Яандер народную песню пел пьяный в дымину Верьян.
Когда он успел так набраться?!
«Долго ли, умеючи!» Вот уж точно.
Через пару лет из войск отпускали,
Все сержанты руку мне пожимали,
Говорили: «Ежли че, возвращайся,
Ты ж работой никакой ни гнушался.
Где ж еще найти того дурака–то,
Что с бастардов да пошел во солдаты!
Благородных–то гнобить любо–мило,
Веселуха нам с тобой привалила».
Из казармы я ушел, напевая,
До ворот дошел, гляжу, догорает.
Вот, ребята, вам моя благодарность,
И простите, если что, за гуманность.
Сшибая углы и запинаясь, я рванула назад в нашу комнату, чуть не затоптав попавшуюся навстречу служанку.
–Эона, скидывай платье!– заорала я с порога.
Девушка опешила:
–Что случилось?
Мои метания по комнате приняли осмысленный характер.
–Пока ничего. Но если ты не поторопишься – может запросто.
Светловолосая бухнулась на кровать.
–Что–то с… Верьяном?
–Эона, хмарь тебя за ногу, платье давай! Все вопросы – завтра!
–Ты всегда обещаешь,– пропыхтела девушка, стаскивая платье через голову.– И никогда ничего не объясняешь.
–Так завтра все никак не наступает.– Я приплясывала на месте от нетерпения.– Все сегодня да сегодня.
–Будешь издеваться – ничего не получишь,– пригрозила подруга.
Я выхватила одежду у нее из рук.
–Мильон извинений.
–Чего?!
–Много–много–много–много извинений.
Платье было надето прямо поверх моего костюма. Для придания мне соблазнительных форм мы с Эоной в четыре руки запихнули в неглубокий вырез пару наволочек. Короткие волосы надежно прикрыл чепец. Моему измученному лицу не помешало бы немного косметики, а то я вышла несколько бледноватой. С другой стороны, будем надеяться, никто не пристанет – примут за чахоточную какую.
За минувшее время пьяный Верьян не растворился в дыме, а продолжал бренчать на некоем подобии гитары и тянуть нескончаемые куплеты:
От невесты убегал, не прощаясь,
Драгоценности тащил, не стесняясь.
Не смогла понять баба–дура,
Как бастарда слишком тонка натура.
Подхватив со стойки поднос, я бочком пробиралась между столами к нашему спонтанному менестрелю, машинально уворачиваясь от лапищ нетрезвых посетителей. Народ здесь отирался исключительно из местных – на втором этаже была занята только одна комната, что интересно – нами.
Не заманишь нас к себе пестрой юбкой,
Не прикинешься невинною голубкой.
Всем вам, знаю, одного только надо,
Чтоб горбатился мужик задарма–то.
Под венец ходить – для бастарда
Ни веселья, ни какого азарта.
Так с приданым–то в бега и подался,
Зря я, что ли, по ночам напрягался.
–Не зря, яхонтовый мой,– сладким голосочком пропела я у Верьяна над ухом.– Ой не зря!
Мгновения не прошло, я уже сидела у Илиша на коленях и смотрела наемнику в глаза. Поднос выпал из моих ослабевших рук, грохотом привлекая к нам всеобщее внимание.
Верьян же аккуратно поставил инструмент на пол, прислонив гриф гитары к стулу. Чуткие длинные пальцы легонько пробежались по моей искусственно приукрашенной фигуре. Я задохнулась от возмущения. Вот ведь подлец – обыскивает, пользуясь случаем!
–Привет, милая. Соскучилась?
Язык у Верьяна заплетался, а по глазам было видно – парень трезв, как начальник стражи в день смотра готовности гарнизона. Интересно, зачем он косит под пьяного?
Развязное поведение наемника заслужило одобрительный хохот, содрогнувший закопченные стены трактира. Парень спихнул меня с колен и взялся за гитару. Не зная, что предпринять, я осталась стоять рядом с ним.
Верьян на мгновение привстал и шутливо поклонился. После взял аккорд и под негромкое одобрительное постукивание кружек исполнил еще один куплет:
В путь кабацкие дружки провожали
Да над кружкою пустой причитали:
«Пусть карманы у тебя опустели,
Но мы славно тут вчера погудели».
–Илиш, прекрати паясничать!– возмущенно прошипела я ему на ухо.– Пойдем наверх, сейчас же!
Он снова отставил гитару и притянул меня, усаживая к себе на колени. Длинные пальцы впились мне в ребра. Вкрадчивый шепот заполз в уши:
–Приказываете, Ваше Величество?
Дался ему мой титул!
–Нет, конечно, умоляю.– Я сделала вид, что страстно к нему прильнула, чтобы прошептать: – Сумерки и все хмарные демоны, Илиш! Пошли уже. Жрать охота, сил никаких нет. Эона там одна наверху, поди, извелась вся. Сейчас она как припрется нас выручать – вот действительно потеха начнется.
Мольба дошла до адресата: наемник ссадил меня с колен, мимоходом шлепнув по мягкому месту.
–Простите меня, достопочтенные, но моей даме не терпится.– Мужики довольно заржали.– Иди, дорогуша, я скоренько, вот только куплеты ребятам допою. Ты пока жратвы захвати – после трудов праведных я голоден, что волк.
С пылающими щеками я стала пробираться к стойке, а за спиной красивый с хрипотцой баритон Верьяна выводил:
«Будут деньги, будет пиво в достатке,
Будет слава и веселье бастарду,
Значит, надо проявить благородство,
Намекнуть кое–кому на отцовство.
Ведь наследство – это штука такая:
Слишком много да на всех не бывает».
И решил я, что пора возвращаться
Да с роднею–то за все поквитаться.
Разносчица как раз поставила на стойку передо мной поднос с жареной курицей, караваем хлеба и большим кувшином эля, когда рука Проклятого Ублюдка голодным удавом обвила мою талию.
–Тебе помочь, дорогая?– ехидно шепнул наемник мне на ухо, бросая на стойку пригоршню мелких монет.
Молча я пихнула его в грудь груженым подносом. Волей–неволей Верьяну пришлось меня отпустить, дабы наша (потому как оплаченная!) еда не оказалась на полу.
За нашими спинами гулко ударилась о стену входная дверь.
–Хозяин!– прогремело следом.– Лучшую комнату имперскому загонщику при исполнении! Живо!
Честно сознаться, я порядком струхнула. Смутить Верьяна оказалось не так просто. Одной рукой он поудобнее перехватил поднос с едой, а другой снова обвил мою талию. И поволок обе одинаково пассивные ноши вверх по лестнице. Следом за нами, с задержкой в пару минут, поднимался хозяин.
«Самые лучшие комнаты–с…– доносился снизу голос лебезящего трактирщика,– не уступают столичным, сами убедитесь, достопочтенный… Что?.. Ах, молю о снисхождении, благородный лэрд, нечасто к нам заглядывают имперские загонщики…»
До нашей двери оставалось совсем ничего, когда мужчины появились в коридоре. Верьян не растерялся и тут: аккуратно поставил поднос на пол и прикрылся мной от загонщика. Для этого наемник чуть приподнял меня над полом и прижал теснее к себе. Сопротивляться ему было глупо, а то и опасно. Лицо Верьяна приблизилось, губы оказались неожиданно мягкими, нежными. И ищущими. У меня как–то странно закружилась голова, в ушах зашумело, а вниз по позвоночнику прокатилась жаркая волна, отчего колени совсем ослабели.