Вторая стрела глухо взрыла землю прямо у моих ног.
—Последнее предупреждение,— спокойно раздалось справа от меня.— Попытаешься воспользоваться магическими штучками — в следующий раз не промахнусь.
Я осторожно повернула голову на этот негромкий голос. Неверный свет костра едва дотягивался до невысокой фигуры. Тонкая и гибкая, как лук, чью тетиву она слегка натягивала. Миндалевидные глаза смотрели на мир не слишком серьезно, темно–каштановые с искорками рыжины волосы вились упругими кудряшками как им вздумается.
Оценив обеих противниц, я без колебаний предпочла первую.
—Только и горазды из–за кустов стреляться. Побоялись честного поединка!— Я презрительно скривилась.— Бабы как бабы. Сидели бы уж дома — при печке! Деток рожали, а то шастают, честным людям спать мешают! Девица–то кровь с молоком — за малышами да скотиной ходить самое оно!
Светловолосую проняло.
—Не трогай его, Кирина! Сама выпотрошу!— взревела она и бросилась со всей дури на меня.
«Задела девушку за живое, сразу видно». На это и было рассчитано.
Я кувыркнулась назад. Выскользнувшая из ножен Неотразимая успела в последний момент встретить меч противницы, позволяя мне уйти в сторону. Первый удар определил характер боя. Девушка бесхитростно кидалась на меня в лобовой атаке, а я уклонялась, пропускала мимо себя, лишь по касательной отводя удары клинком.
Очень важно правильно воспользоваться невменяемым от гнева состоянием противника. В свое время аалона Валента позаботилась жестко вдолбить в дочерей Ордена это умение на тренировках.
«В битве хороший воинский запал и немного сумасшествия никогда не помешают, но в бою один на один нужна трезвая голова»,— любила приговаривать она.
—Грязный подонок! Все равно тебя достану! Отрежу мужскую гордость — ты будешь валяться у меня в ногах и скулить от боли!— Злость проявлялась и в невоздержанности на язык.
«Просветишь эту воительницу на свой счет?» Пожалуй.
—Рада бы посодействовать,— короткие, рубленые фразы сберегали дыхание,— но нельзя отрезать то, чего нет.
Сарказм пропал втуне.
Она демонически расхохоталась:
—Трусливый мужичонка! Каким жалким способом ты пытаешься выторговать себе жизнь!
Я свободной рукой с силой рванула рубашку за ворот. Завязки с треском порвались. Девушка, впрочем, не замечала мою половую принадлежность.
Ну почему, когда нужна была маскировка,— все норовили обозвать то дочкой, то госпожой. А тут «мужик» — и все! Глаза бы разула, дура!
—А грудь я перетягиваю просто так. Ради острых ощущений.— Я попыталась привлечь ее внимание к предмету демонстрации.
Воительница даже не соизволила сфокусировать взгляд.
—Эона, стой!— непререкаемым тоном приказала вторая разбойница.— Не врет она.
Моя противница неохотно замерла.
—Она?— Девушка тяжело дышала и меч зачехлять не спешила.
—Она,— повторила темноволосая и усмехнулась.— Девка это, не парень.
—Она–она!— насмешливо подтвердила я.— Если кое–кто соизволит раскрыть глаза пошире, то, без сомнения, это заметит.
Светловолосая с рычанием оскалилась, покрепче перехватывая меч. Тоненькие пальчики невесомо легли на ее плечо и повелительным сжатием остановили рывок.
—Не переусердствуй.
Девица, с которой я мерилась силами, смолчала, угрюмо глядя исподлобья. Благодарение небесам, не все такие слабо поддающиеся силе разума, как эта отдельно взятая женская особь.
—Меня зовут Кирина, а мою подругу — Эона.— Вторая разбойница повернулась ко мне и обезоруживающе улыбнулась.
«Разбрасываются именем?» Будем надеяться, это жест доверия и доброй воли.
Что ж, давайте познакомимся.
—Рель.— Мне привили в детстве хорошие манеры.
Не делая резких движений, я подняла ножны с земли и убрала в них Неотразимую. Подобрала пустую кружку. От костра остались еле тлеющие угольки. Язычки пламени жадно лизнули подброшенный в очаг хворост.
—Ты нас извини.— Стрела вернулась в колчан, а лук за спину.— Знали бы, что перед нами девушка, повременили бы с нападением.
«Если бы не твое умение постоять за себя, разбирались бы «кто есть кто“ с трупом. Вряд ли они упустили бы шанс обыскать бездыханное тело».
А ты циник.
«От кого набрался?»
Молчу.
Я хмуро посмотрела на несостоявшихся грабительниц.
—Присоединяйтесь.
Лица девушек удивленно вытянулись.
—Ужинать будете?— Мое недовольное ворчание походило на приглашение весьма отдаленно.— Воды только принесите.
Кирина подхватила протянутый котелок.
—С удовольствием.— Опять сверкнул ряд безупречных белоснежных зубов.
Тонкая фигурка растворилась в темноте леса.
Эона дулась. Во взгляде светло–карих глаз сердито ворчала медведица.
«Задерет». Эта может.
На память пришел случай с Ранелью и сальгрийским маслом: коктейль из тактичной лести и очевидного покаяния должен помочь и сейчас.
—Эона…
Зверь удивленно почесал за ухом при звуках моего задушевного голоса.
—Я должна попросить у тебя прощения: все те ужасные слова были сказаны, только чтобы выиграть время.
Ее взгляд ощутимо потеплел.
—Ты сражалась великолепно,— уверенно добавила я.— Как думаешь, почему я начала о себе рассказывать? Еще чуть–чуть — мне бы пришел конец!
—Ты тоже неплохо сражалась.— Она зарделась от похвалы.
«Невероятно, что с человеком можно сделать, если сказать ему хотя бы немного приятных слов». Побеждала она! Как же! Просто мне не хотелось иметь дело с ее подругой — Кирина та еще штучка.
—Рель, не держи на меня зла.— Косолапая рыкнула на прощание и покинула светло–карюю юдоль.— Просто я думала, что ты… что ты…
—Грязный мужик, понимаю. Не волнуйся, ты просто делаешь честь моей маскировке.
В этот трогательный момент вернулась с водой темноволосая разбойница:
—Вижу, вы уже разрешили свои обиды.
Подозрительно улыбчивая девушка.
—Расскажешь, зачем тебе нужна такая опасная маскировка?
Насчет опасности я могла бы с ней и поспорить.
—Запросто,— покладисто согласилась я, пристраивая котелок над костром.— Мне не жалко. История довольно длинная и, льщу себя надеждой, интересная. Есть что поведать. Вот только вскипятим водички да заварим вкусного, душистого отварчику. Но уговор таков: сначала я повествую о себе, потом вы делаете такую же ответную любезность. Согласны?
План приняли единогласно. Костерок уютно потрескивал, Морковка всхрапывала во сне. Я щедро вытащила из закромов ватрушки рены Дейны, разлила отвар по кружкам и принялась за рассказ. Речь текла плавно и размеренно, иногда вовсе сбиваясь на былинный стиль. В дело пошла уже обкатанная на Тайе история о бедной сиротке, которую пытаются выдать замуж нехорошие люди. С чувством поплакалась о трудностях на пути к истинному призванию — гордо носить звание алонии.
—Ну ты и дура,— неожиданно прервала меня Эона,— нашла куда возвращаться! В Ордене родственники с женихом и алной уже лучшее монастырское вино попивают, тебя дожидаючись! А служитель Единого им подливает, чтоб чарки не опустели! Зачем в розысках бегать, если ты сама скоро прибудешь? Спорь не спорь, дура и есть.
От выказанной наглости речевой аппарат мне отказал. Надо сознаться, с такой стороны я свою историю не рассматривала.
—Зачем же так резко, Эона,— сочившимся приторным ядом голосом попеняла ей Кирина.— Каждый имеет право выбирать то, что хочет. Рель с открытыми глазами идет на это. Не правда ли?
Щеки окрасились легким багрянцем, и я разразилась маловразумительным лепетом.
—Если честно… Раньше не задумывалась… Просто… мне некуда больше идти, поэтому особого выбора у меня нет. Вот.
—Но ты могла бы…— попыталась встрять Эона.
—Подожди, подруга, ты торопишь события,— вновь сказала свое веское слово Кирина.— Еще не время. Кто знает, вдруг перед нами сидит Имперская подосланная, а мы тут душу изливаем.
«Выездное собрание кружка анархистов».
Да еще в шпионки записали! Не в какие–нибудь, заметьте, а в Имперские.
«Императрица все–таки».
Пусть это будет нашей маленькой тайной.
—Никакая я не подосланная,— обиделась я.— Откуда мне было знать, что вы на меня нападете в этом лесу? Ехала себе спокойно, никого не трогала. Чуть было не ограбили да не убили. Теперь еще и оскорбляют! Я им все рассказала, а они…
Так у меня это правдоподобно получилось, так себя стало жалко, что на глаза набежали слезы. Я смахнула их рукавом и, дабы никто не усомнился в моих чувствах, громко пошмыгала носом.
«Мадам, по вас плачет драматический театр». Разумеется. Изрыдался весь.
—Все не все, а многое недоговорила,— продолжила наступать Кирина.
—Почему я должна перед малознакомыми личностями душу наизнанку выворачивать?!— справедливо возмутилась я.— Кроме того, теперь ваша очередь!
Девушка не поддержала скандала, а внезапно попросила:
—Я у тебя меч приметила нашей работы. Разрешишь глянуть?
«Нашей» — это чьей, интересно?
Я неохотно извлекла Неотразимую из ножен, но не стала передавать разбойнице, ревниво держа меч на вытянутых руках. Отблески пламени заплясали на лезвии, сплетаясь в замысловатую вязь рун. Зеркало металла отражало зазеленевший огонь. Эона бросила взгляд на оружие с исключительно профессиональным интересом. Кирина же дотошно осмотрела каждый миллиметр лезвия, водя носом чуть ли не по клинку.
—Интересно–интересно,— бурчала она себе под нос.— Трудно поверить…
Мы с Эоной непонимающе переглянулись.
—Меч Мариты,— благоговейно выдохнула Кирина.— Как же давно… Столько лет поисков! Как ты ее зовешь?
—Неотразимая.— От неожиданности на заданный вопрос мной был дан абсолютно правдивый ответ.
—Хорошее имя,— одобрила она.— Мы называем ее Разящая.
—Имя как имя.— Мне надоело нездоровое внимание, и меч снова оказался в ножнах.— Рассказывать будешь или нет?
Девушка задумчиво накрутила локон на палец. Взгляд темных глаз не отрывался от оружия, лежащего у меня на коленях.
—Пожалуй, ты достойна узнать правду.