Настоятельница одобрительно кивает, изредка со значением поглядывая в мою сторону.
Можно подумать, можно подумать!
Если бы у меня в личных наставницах была Ренита, авось бы и я не оплошала!
–Помимо цвета (думаю, всем известно, что драконы привязаны к своей стихии и имеют соответствующий ей окрас?) астаху отличают рудиментные отростки на хребте (размером примерно в пядь) вместо кожистых перепончатых крыльев, присущих семейству драконовых, отсутствие пирожелез в пасти, а также более короткий, чем у драконов, хвост.– Тила на мгновение переводит дыхание и быстрее тараторит дальше. Пока не перебили.– Влаголюбив. Плотояден. Хищник. Полуразумен. Опасен для людей. Тем не менее ради собственной безопасности астаха способен сотрудничать с человеком. Очень чувствителен к магии вследствие своей способности при поедании вытягивать из определенного вида жертв и накапливать Силу, после применять ее в качестве средства самообороны. В последние годы по эту сторону Разделяющих гор встречается крайне редко. Около трехсот лет тому назад Мастером Разумной и Исцеляющей Апитоном Умником было открыто средство по преодолению защитного поля астахи. Это снадобье как раз и оказывает на носителя Силы тот косметический эффект, который мы можем сегодня наблюдать у Лии на голове. Средство, для приготовления которого используется вытяжка из мозга астахи, включено в «Полный перечень снадобий с одной или несколькими магическими составляющими» под названием «Черный дракон». Его применение вошло в моду во времена правления Императора Джеюрена Второго, что значительно сократило популяцию этих существ. На сегодняшний день стоимость…
–Спасибо, Тила, за очень подробный ответ.– Астела торопится не допустить оглашения расходов Ордена на косметические процедуры. Наивная! Девчонки все равно потом выспросят – не у меня, так у Тилы.– Обязательно выскажу благодарность твоей наставнице.
Джерийка краснеет от удовольствия, а Кенара с Ранелью заговорщицки переглядываются (чую, ждет кого–то допрос с пристрастием!).
Нет, Астелу можно назвать как угодно, но только не наивной! Исподволь, ненавязчиво уладить конфликт и одновременно изящно ткнуть меня носом в собственное несовершенство и полную зависимость от Ордена может только настоятельница. Виене это пока еще не по зубам.
Ална встает из–за стола, ее руки птицами взлетают в благословляющем жесте.
–Благословение Всевышнего дочерям Ордена. Урок окончен.
И, не дожидаясь ритуального ответа, выходит из класса. Вместе с алной из помещения исчезает вымечтанная прохлада.
Жара…
Следом за мной из подвала на улицу, неся на плече позабытую сумку Эоны и мою посеянную впотьмах шляпу, сгустком мрака просочился Верьян. Педантично запер тяжелую, окованную дверь, не поленился опустить толстый брус засова. Связка ключей со смачным бульком потонула в неподалеку стоящей бочке с дождевой водой.
Двигаясь скользящим, бесшумным шагом, темная фигура встала рядом со мной.
–Ты их убил!!!– точно разозленная ядовитая змея, зашипела я на Верьяна.
Меня потряхивало и колотило. Напряжение и испуг, так долго, жестко подавляемые, вырвались наружу.
–Ну убил.– В ответ на разъяренное шипение всего лишь спокойное пожатие плеч.– Бывает.
–Не бывает!
–Да ну?– В темноте я не вижу его лица, но готова поклясться: на нем красуется коронная издевательская усмешечка.
–Чтоб ты знал, я никогда…
Беснующиеся лошади, сбрасывающие наездников.
Человеческие крики. Ужас. Боль.
Рев воды, захлестнувшей обрыв. Она яростно ломает, комкает такие хрупкие живые существа…
Исковерканные тела, развешанные старыми тряпичными куклами на уцелевших деревьях…
Убийца.
–Знал.
Больше не говоря ни слова, Верьян нахлобучил мне на голову позабытую шляпу, сунул в руки пожитки Эоны и взял направление на просвет между домами. Немного помявшись, я побитой собачонкой потрусила следом, ежеминутно поправляя оттягивающие плечи сумки.
Хоть бы с поклажей помог…
«Кто там воротил нос от благородных рыцарей без страха и упрека, спешащих, по поводу и без, на помощь к даме?» Глупая была, неопытная. Исправлюсь.
Глава 12
Хмел беззаботно спал. Сильный, порывистый ветер разогнал тучи над его крышами, явив спящему городу темно–синий бархат неба. Звезды были такие яркие и сверкающие, будто ливший больше двух суток подряд дождь до блеска отдраил небесный купол. Подобревшая с позапрошлой ночи луна любовалась своим отражением в бесчисленных лужицах и в благодарность серебрила влажный булыжник мостовой.
Две фигуры ночными призраками скользили по городским улицам от тени до тени. Сливались с тьмой подворотни, завидев какого–нибудь припозднившегося горожанина, нетвердой походкой и тяжелым винным духом извещающего, какое именно заведение он только что покинул.
Пережидали, облегченно вздыхали и спешили дальше.
Редкое собачье брехание тотчас стихало, стоило полуночным странникам пройти неподалеку, после чего возобновлялось, доходя до хриплого исступления.
–Что с животными?– тихонько задала я беспокоивший меня вопрос, поравнявшись с Верьяном.
Меня не удостоили даже взглядом.
–Ничего особенного,– отмахнулся парень.– Просто… не любят меня эти… блохастые твари.
«Нелюбовь без резона – признак тяжелой умственной неполноценности». Или результат пробуждающейся магии Предвидения.
–Тому есть объективная причина?
Верьян на миг обернулся: в лунном свете холодноватой желтизной блеснули его кошачьи глаза.
–Можешь в этом не сомневаться, детка.
Поняли, заткнулись.
Надолго этих похвальных намерений не хватило. В моем запущенном случае любопытство нередко побеждает гордость.
–Куда идем?
–Никуда. Уже пришли.
Центральная площадь Хмела после народных гуляний, как и любая другая в подобной ситуации, не являла собой пример образцового порядка. Поутру, едва только предчувствием рассвета высветлит восточный край неба, сюда, громыхая по булыжной мостовой тележкой для мусора, придут золотари. Поругиваясь и мучаясь с похмелья, они очистят площадь от усыпавшей ее ореховой скорлупки да семечковой шелухи, палочек от сахарных петушков, черепков битой посуды. Выметут крупные и помельче лоскутки ткани, измятые и изорванные листья лопуха, ранее свернутые кульками на лотках у торговцев, и, перекидываясь с недоспавшими свое на дежурстве стражниками «бородатыми» подколками, «ночные короли» [ «Ночной король» – золотарь (ирон.).] пойдут дальше – чистить городские канавы и отстойники.
Но утро пока не наступило, и мусор, щедро накиданный хмельчанами, все еще толстым слоем покрывал площадь, добираясь грязной лапой и до прилегающих к ней улочек.
Верьян замер в переулке, настороженно оглядывая пусть весьма замусоренное, но открытое пространство, которое нам предстояло пересечь.
–Мы за Эоной?– Я подергала наемника за куртку, привлекая его внимание.
Выдрав рукав из моих цепких пальцев, он соизволил обернуться и нехотя пояснить:
–Твоя Эона, красиво принаряженная и крепко связанная, уже дожидается в условленном месте прибытия астахи.
–Так какого беса хмарного, не единожды пойманного, мы вообще сюда приперлись?!– В голосе проскальзывали истерические нотки, несмотря на все мои усилия их скрыть.– Золотарям подсобить?
Парень растянул губы в улыбке, показав, что оценил шутку. Но и сам в долгу не остался:
–Нет, навестить одного гостеприимного бургомистра.
–Но она же может погибнуть, пока мы… тут… да я никогда себе…– Неожиданно возникшее косноязычие мешало внятно поведать об обуревавших меня беспокойстве и чувстве вины перед подругой.– Сейчас же пошли… ох!
Длинные пальцы до боли сжали мои плечи – Верьян увлек меня в ближайшую подворотню. Я не сопротивлялась, хотя тело инстинктивно напряглось, готовое извернуться и вывихнуть кой–какому зарвавшемуся типу руку или, если повезет, то обе.
–Вот что, детка,– прошептал он, наклонившись к моему уху настолько близко, что его дыхание шевелило волосы, а странный пряно–терпкий запах затопил обоняние,– мне надоели твои вопросы, упреки и привычка всем распоряжаться.
–Но я…
Пальцы впились сильнее, а тихий до интимности шепот стал еще ласковее.
«Не хочешь ответить парню взаимностью? К примеру, нежно приложить его о булыжник». Вряд ли реализация этого желания пойдет Эоне на пользу. Хотя, если хватка станет сильнее, я за себя не ручаюсь…
–Но больше всего меня достала твоя болтовня. Если ты хочешь, чтобы твоя подруга пережила сегодняшний восход солнца, то, пока мы не выйдем из города, будешь молчать, а говорить, только когда спросят. И делать что прикажут. Все понятно?
Я уже было открыла рот, собираясь произнести «да», но, подумав, захлопнула его и просто кивнула.
–Умница, быстро учишься,– напоследок почти нежно шепнул он, прежде чем резко отстраниться и разжать тиски на моих плечах.
«Быть на месте того, кому постоянно затыкают рот, не так уж и весело, да?» Бедная Эона. Надо будет попросить у нее прощения…
Мягким, пружинистым шагом, скрываясь от любопытной луны в тени домов, Верьян устремился к особнячку с красночерепичной крышей, огибая площадь по противоположной стороне от храма с ярко горящим над входом фонарем. Потирая ноющие плечи и мысленно обзывая себя последними словами, самыми лестными из которых были «тряпка» и «размазня», я брела на небольшом расстоянии вслед за наемником. В сонной тишине чуть слышно поскрипывала скорлупа да хрустели глиняные черепки под подошвами наших сапог.
На первый взгляд жилище бургомистра никем, кроме громко храпящего на крыльце стражника, не охранялось. Дом просто окружала каменная, высотой где–то мне по пояс ограда. Мы легко перемахнули через нее во двор, где обнаружили неприятный сюрприз – большой и лохматый. Черная остроухая собака размером с полугодовалого теленка сидела на длинной цепи, которой хватало как раз добежать до забора. Псина привстала, ощерив внушающие уважение клыки.
«Эта лаять не будет, просто порвет!» – испуганно проскакала в голове «обнадеживающая» мысль.