Первым в кабинете генсека появился Устинов. Министр обороны шел уверенной походкой, чуть ли не чеканя шаг.
— Леонид Ильич, вижу вы в добром здравии, — сказал он с облегчением в голосе. — Я оставался закончить похороны. Александр Яковлевич помог сохранить порядок и людей успокоить, — поблагодарил он Рябенко. — Похоронили с воинскими почестями, как полагается. Могу с уверенностью доложить, что в Москве сейчас все спокойно. Никаких беспорядков нет, хотя работа милиции на всякий случай идет в усиленном режиме. По стране в целом никаких ЧП тоже не зарегистрировано. Думаю, чрезвычайное положение вводить не придется, но необходимые меры безопасности приняты.
Вошел Удилов. Следом за Вадимом Николаевичем подтянулись Цвигун и Цинев.
Семен Кузьмич Цвигун морщился от боли. Видимо, здоровье совсем сдает, опять будет операция. Его уже один раз прооперировали в семьдесят первом году, когда нашли рак легких. Операция прошла успешно, но периодически случались рецидивы. Я смотрел на него и думал: сколько их осталось, таких вот, хоть и больных насквозь, но волевых и несгибаемых? Тех, что не мыслят своей жизни без борьбы. Не слишком кстати вспомнилось, что автором афоризма: «Бдительность — наше оружие» являлся именно генерал Цвигун.
Один за другим входили члены Политбюро. Кандидатов в члены не пригласили, только Борис Николаевич Пономарев присутствовал. Также не было Кунаева, которому из Алма-Аты быстро не прилететь. А Кириленко болел, давно не появлялся на людях.
Сказать, что члены Политбюро находились в шоке — это не сказать ничего. Обычно солидные, представительные люди сейчас показали себя теми, кем являлись на самом деле — пожилыми, обремененными болезнями, растерянными. Одни жестикулировали, обсуждая случившееся, другие — как, например, Пельше — не произносили ни слова, только подавленно вздыхали.
Энергично включились в работу Политбюро лишь Устинов и Черненко. Черненко вставал, подходил к Леониду Ильичу с бумагами, что-то ему шептал. Но через пять минут ему становилось плохо и он присаживался на стул, вытирая носовым платком обильно выступивший на лбу пот.
Первым выступил Устинов. Министр обороны кратко, по-военному, рассказал о том, что части Таманской и Кантемировской дивизий готовы по первому приказу выдвинуться в столицу. Дежурные наряды ракетных войск стратегического назначения также находятся в состоянии повышенной готовности. Его перебил Пономарев:
— Что ж вы так-то, Дмитрий Федорович, вроде не война. К чему стратегические силы? Что подумают на Западе?
— Последнее, что меня волнует, так это то, что подумают на Западе, — резко ответил Устинов. — Погибли два человека, отвечающих за внутреннюю безопасность страны. Могут быть самые непредсказуемые последствия. И поэтому армия готова к любым неожиданностям. Нам же сейчас нужно определиться, кто заменит ушедших руководителей КГБ и МВД.
Я безмолвно сидел за спиной Брежнева. Леонид Ильич налил себе минеральной воды, сделал глоток, потом прочистил горло и произнес:
— Я предлагаю Цинева Георгия Карповича назначить министром внутренних дел, а председателем КГБ станет Цвигун. Семен Кузмич был первым заместителем Юрия Владимировича — светлая ему память — и с работой Комитета знаком не понаслышке. К тому же он отличный контрразведчик. Он же у нас курировал контрразведку, а сейчас это нам очень понадобится.
За Цвигуна проголосовали единогласно, только Рябенко заметил:
— Для Филиппа Бобкова это будет неприятным сюрпризом. Он же спит и видит, как бы самому занять должность председателя КГБ.
— Бобков не подходит для этой должности, — коротко и без лишних комментариев ответил Леонид Ильич. — А теперь прошу голосовать по кандидатуре Георгия Карповича Цинева.
Против кандидатуры Цинева были возражения. Пономарев, подняв брови и сделав удивленные глаза, сказал:
— Но ведь Георгий Карпович не знаком со спецификой милицейской работы⁈
— Я считаю, что есть заместители, которые и будут заниматься милицейской работой. — заступился за Цинева Брежнев. — А Георгию Карповичу нужно заняться подбором и расстановкой кадров и выкорчевать некоторые негативные явления, которые у нас выявились в ходе следствия в южных регионах нашей страны. Да и не только там.
Брежнев повернулся к Пельше:
— И я думаю, что со стороны Комитета партийного контроля Арвид Янович тоже поможет выявить недостатки и искоренить их.
Пельше кивал головой, но выглядело это так, словно это был не ответ Генсеку, а бездумный, машинальный жест.
— Арвид Янович, вы меня слышите? — слегка усмехнувшись, повысил голос Брежнев.
Арвид Янович продолжал кивать головой и скорбно жевать губами.
— Думаю, нам также нужен новый председатель Комитета партийного контроля, — сказал Брежнев, с трудом скрывая улыбку. — Арвид Янович, вы согласны?
И только тогда Пельше встрепенулся:
— Да, да! Всецело пот-тершиваем все решения парт-тийного руковот-тства! — с латышским акцентом сказал он.
— Я с вами еще лично поговорю, Арвид Янович, — ласково сказал Леонид Ильич, но я видел, что все присутствующие на заседании уже списали Пельше со счетов.
«Кого ж на его место поставят? Постараюсь продвинуть Урнова», — подумал в этот момент Пономарев.
За Цинева проголосовали «За», и Брежнев перешел к следующему вопросу:
— А теперь мы хотели бы заслушать предварительную информацию о происшествии. Что послужило поводом для обыска и следственных действий в отношении министра МВД Щелокова. Вадим Николаевич, прошу вас.
Удилов встал, одернул строгий пиджак, поправил галстук.
— Расследование преступной деятельности Бородкиной Беллы Наумовны в Геленджике выявило преступную сеть по извлечению нетрудовых доходов и отмыванию денег. Также были выявлены очень плотные контакты преступной группировки Железной Беллы, как ее называли, с людьми, занимающими ключевые должности в Краснодарском крае. Оттуда ниточки потянулись в Москву, причем, на самый верх. Мы в Комитете этим занимались очень аккуратно, чтобы не бросить тень на невиновных. На одном из этапов следствия Андропов подключил прокуратуру. Он предполагал, что этот шаг придаст больше законности нашим действиям и поможет сформулировать обвинение на следующем этапе. Но, к сожалению, следователи по особо важным делам — Карташов и Казарян — проявили излишнее рвение. Хотя материалы они подготовили очень серьезные, никто не уполномочивал их проводить обыск у Николая Анисимовича. И уж тем боле неоказание своевременной медицинской помощи необъяснимо ни с каких позиций — ни с процессуальной, ни с человеческой.
Все собравшиеся подавленно молчали.
— И последний вопрос: похороны Юрия Владимировича пройдут на Красной площади, — Брежнев посмотрел на Черненко и добавил:
— И займетесь этим вы, Константин Устинович.
Все понимали, что просьба формальна и заниматься проводами Председателя КГБ в последний путь будут все они без исключения.
Брежнев поблагодарил Удилова и, поскольку больше срочных вопросов не было, а все сильно устали, закрыл совещание Политбюро.
После ухода коллег он еще переговорил с Пельше, по-доброму предложив ему написать заявление об уходе по состоянию здоровья.
— Проводим вас на пенсию с почестями и благодарностью, Арвин Янович, — Брежнев смотрел на Пельше с сочувствием.
— Но я ес-т-тчо полон сил! — возразил ветеран идеологического фронта.
— Вот и потратите эти силы на отдых, на внуков, на себя. Арвид Янович, сейчас будет большая чистка и вам будет не по силам такая нагрузка, — уже прямо сказал Леонид Ильич.
Пельше грустно вздохнул, монотонно кивая головой и шамкая губами, молча вышел из кабинета.
Леонид Ильич повернулся к Удилову.
— Вадим Николаевич, вы понимаете, что сейчас вся работа Комитета ляжет на ваши плечи? И не только аналитическая работа. Цвигун хорош по административной части. Ему бы в идеологию уйти, цены бы не было. И так он сколько сделал, ему только за фильм «Семнадцать мгновений весны» орден дать можно, — Леонид Ильич вздохнул. — Но Бобков, конечно, не будет рад такому назначению. Присмотрите за ним.
— Леонид Ильич, вы полностью правы — работы будет много и есть риск не справиться. А запускать аналитический отдел преступно. Прошу вас еще раз разрешить организовать Управление собственной безопасности и назначить начальником Владимира Тимофеевича Медведева.
Глава 2
— На такую должность Владимир Тимофеевич званием не вышел, — возразил Рябенко. — И не отдам я вам Медведева!
— Подождите спорить, — остановил их Брежнев. Я видел, что Леонид Ильич устал. Все-таки недавний приступ он перенес не так легко, как хотел это показать. — Давайте сделаем так. Сейчас с сентября ты, Володя, начинаешь учебу в Высшей школе КГБ, заочно. И параллельно займешься организацией Управления собственной безопасности. Дело это не быстрое, бюрократия съест и силы, и нервы, и время. Но в нашей системе по другому никак. Еще не забывай, что сразу начнется противодействие. Я уже прямо слышу вопли, что, мол, тридцать седьмой год возвращается, опять репрессии начнутся. Должность неблагодарная. Но необходимая. Поговори с Цвигуном, пусть примет меры безопасности для твоей семьи. И я бы не рекомендовал оставаться в Кратово. Я распоряжусь, а ты, Володя, подойди к Смиртюкову.
Я кивнул, подтверждая, что все понял.
— Александр Яковлевич, — повернулся Брежнев к Рябенко. — А вы пока подумайте, кого возьмете своим заместителем вместо Владимира Тимофеевича.
Леонид Ильич помолчал, внимательно рассматривая меня, вздохнул.
— И хоть жалко мне с тобой расставаться, Володя, но другого выхода я не вижу. Иди домой, ты уже двое суток на ногах. О твоем переводе поговорим после поездки в Крым. Или, может, прямо там, в Крыму.
— Все понял, Леонид Ильич, — я еще раз кивнул, показывая, что принял информацию.
Сегодня была смена Григорьева, но из-за недавних событий присутствовали все смены телохранителей — усиление. Сам я действительно двое суток не был дома, и предполагал, что из-за самочувствия Брежнева придется задержаться еще на сутки. Но раз Генсек сказал домой — значит, домой.