Понимая, что словоохотливые бабки заведут разговор в любые непроходимые дебри, я снова уточнил:
— Уважаемые, вы не зря писали! Ведь меня же прислали? И теперь мне надо получить как можно больше информации о ломбарде. Есть ли еще выходы из подвального помещения? Конкретно место, из которого работник ломбарда не должен был выходить, а вышел? Видели такое?
Глава 13
— А то бы мы не видели! Видели, конечно! — толстенькая старушка довольно улыбнулась. — Здесь столовка в переулке есть. Мы туда за обедами ходим. Возьмем бидончик и телепаемся помаленьку. Я первое покупаю, а она второе.
Тощая старуха сердито посмотрела на подругу и сообщила мне:
— Вот только плачу за обеды чаще я одна.
— Так ты и ешь больше меня втрое, — обиделась полная женщина. — Худая, как щепка, а ешь как не в себя!
— Дорогие женщины, не отвлекайтесь, пожалуйста. Так что со столовой?
— Так то же самое, что с Лидкиным подъездом. Собрались мы как-то в столовку за борщом… — сказала «швабра»
— Да не за борщом, мы в тот день гороховый суп брали и котлеты с пюре…
— Да не важно. Так вот, пока я ее ждала, Яшка в ломбард свой занырнул и не выходил. А подруга моя что-то неважно себя чувствовала. На скамейку то спустилась, а до столовки не пошла, сидеть осталась. Ну я одна и направилась. А хожу-то я не то, чтобы очень быстро, — «швабра» подняла клюку, показывая мне. — Пока добрела, с полчаса может прошло, а то и больше. Зашла, взяла что надо. Смотрю — Яша появился. И ведь идет, жидовская морда, не здоровается, будто меня в упор не знает — такой важный, одет дорого. И вышел из двери, в которую посетителям хода нет, потому что служебное помещение. Так-то вот.
— Своими глазами все видели! — подхватила толстая бабуська. — Я тут как села, так с места не сдвинулась. И Яша-еврей точно не выходил! Не мог он Сергеевну обогнать и в столовой раньше нее появиться, потому что в ломбарде был. Из Лидкиного дома он тоже не выходил. Значит у них там ход до самой столовки проложен.
— Да что мелешь-то, Семеновна, кто бы его тебе тут проложил? Тут же все подземными ходами заранее изрыто. Еще со времен Ивана Грозного, а может и раньше. Домов новых понастроили, годах в тридцатых, но поверх старых подвалов. А в тех подвалах чего только нет! Какая шваль там только не обитает!
— Точно, тут же Хитровка раньше недалеко была. А уж там сколько этих ходов было, так мама дорогая! Так что думаю, нехорошие дела этот Яша проворачивает. Иначе не бегал бы с одного места в другое, точно, как крыса, которую ловят.
— Так ведь он когда из служебного помещения вышел, таким барином был одет, что я даже не узнала его. Вечно в потертом пиджачишке ходит, фартук даже на улице не снимает, а тут солидный такой вышел, костюм, галстук искрой блестит, туфли начищенные сверкают. Так он вышел и в волгу сел за руль — и уехал.
— Ну мы тогда решили понаблюдать. И что думаете? Не только Яша туда заходит, там в столовой не служебное помещение, а какой-то проходной двор. Такие люди туда-сюда шныряют, что закачаешься. И все так хорошо одеты! И женщины нарядные все как с телевизора — и тоже туда шмыгают.
— А я тебе и говорила, публичный дом там устроили, как в заграницах! Вот готова поспорить, как есть публичный дом!
— Спасибо, гражданочки, вы очень помогли! Вам бы в милиции работать!
— А мы там и работали. Сергеевна вон полы мыла, а я дворничихой там же, в отделении!
Поблагодарив старушек, я направился к машине. Николай, ожидая меня, читал газету. Я сел на переднее сиденье и сказал:
— Домой, Коля, на сегодня хватит. Пораньше приеду, хоть с семьей побуду.
Дома было удивительно тихо. Разулся, прошел в ванную, вымыл руки с мылом. Поставил на огонь турку, сварил кофе. Не здорово пить кофе на ночь, но слишком уж захотелось. Только налил кофе в чашку, когда на кухню заглянула Таня со школьной тетрадкой в руках.
— Папа, подскажешь?
— А где мама? — удивился я, так как обычно уроками с детьми занималась она.
— Она заболела…
Оставив на кухне и остывающий кофе, и растерянную дочку, я вихрем метнулся в спальню. Света лежала на кровати с компрессом на голове.
— Что случилось? — на всякий случай почти шепотом спросил я, чтобы не разбудить, если жена спит.
Но Света не спала.
— Голова что-то разболелась, — прошептала она, не открывая глаз. — Попросила девочек не шуметь, может заснуть получится.
— Может, скорую вызвать?
— Да незачем, ничего ж страшного, — Света сняла со лба компресс, бросила его на прикроватную тумбочку.
Взяв оттуда школьный дневник, протянула мне:
— Еще вот полистай Танькин дневник. Думаю, не обрадуешься. И еще тебя в школу вызывают. Причем специально отметили, чтобы пришел именно папа. Ленка там опять отличилась. Я из-за всех этих школьных дел что-то слишком разнервничалась, вот и результат — мигрень. Посплю немного, само пройдет.
Я взял дневник, заботливо укрыл жену пледом и, выйдя из спальни, тихонько прикрыл за собой дверь.
Вернувшись на кухню, я отхлебнул уже остывший кофе. Танечка сидела за столом на табуретке, ожидая меня. Она заметила свой дневник в моей руке и, покраснев, стыдливо опустила голову. Я раскрыл дневник на последнем заполненном развороте. Глянул — и ахнул: в графе «Оценки» столбиком выстроились сплошь тройки, порой даже с минусом.
— Таня, в чем дело? У тебя же отлично всегда было!
— Папа, там уроки сложные. Они английский со второго класса, оказывается, учили. А в старой школе он только с шестого должен был начаться. И математика такая странная. Интересная, вообще-то, и я многое понимаю, но пока не все. А еще вас в школу вызывают.
— Из-за оценок? — уточнил я.
— Не только… Но из-за них тоже, — Таня печально вздохнула.
— Лена, неси-ка и ты сюда свой дневник! — потребовал я у младшей дочери, которая уже тоже заглядывала на кухню, переминаясь на пороге.
Но младшая дочка резко развернулась и убежала, ничего не ответив. Даже непонятно было, собирается ли она выполнять требование отца или нет.
— Сейчас скажет, что потеряла. Она часто так делает, — с удовольствием наябедничала на сестру Таня.
Я покачал головой, встал из-за стола и сам пошел в детскую. Таня потопала следом за мной. Лена сидела на кровати с куклой в руке. Увидев меня, тут же отбросила куклу и сделал вид, что ищет затерявшийся дневник.
Подойдя, я присел на кровать рядом с дочерью.
— Мама болеет, поэтому давай мы с тобой будем разговаривать тихо. Ты поняла меня?
Леночка молча кивнула, насупившись.
— Дневник где?
— Потерялся, — упрямо ответила Леночка.
— Вот, что я тебе говорила! — Таня осуждающе посмотрела на младшую сестру. — Папа, она такого в школе натворила, что мне туда теперь ходить стыдно.
— Ну-ка, рассказывайте.
— Я ничего не делала! Это все Сережка из параллельного! — Леночка открыла рот, чтобы погромче зареветь, но тут же закрыла его, видимо, вспомнив, что мама болеет.
— Сережка из параллельного в старой школе остался, — напомнил я. — Так что этот вариант не пройдет. Признавайся, что натворила?
— Ничего я не натворила! Я просто обрызгала тех глупых дур духами. Помнишь, которые в детском мире в автомате купила?
— Обрызгала духами? Зачем?
— Я хотела их подарить девочкам, чтобы с ними подружиться. А они обозвали меня нищенкой и сказали, что такими духами только бедные люди пользуются. Ну я обиделась. И налила им духи в портфели. Пусть тогда тоже бедными будут, а то воображают себе! Дуры…
Что тут скажешь? Кажется, воспитатель из меня не получится, потому что я не выдержал и рассмеялся.
Обе дочки с удивлением уставились на меня, открыв рты. Уж такой реакции отца на свои проказы они точно не ожидали. Отсмеявшись, я снова постарался придать лицу серьезное выражение:
— Лена, давай договоримся, что ты больше так не делаешь? Не хотят дружить эти — не надо. Подружишься с другими.
— Папа, это еще не всё! — Таня во всю старалась переключить мое внимание со своих оценок на поведение сестры. — Представляешь, она зашла в мой класс, посмотрела на мальчиков, потом показала на одного пальцем и такая говорит: «Назначаю тебя своим Сережкой из параллельного класса». Ничего себе! Надо мной потом одноклассники весь день смеялись!
— Что ж, сочувствую Сережке, — я действительно сочувствовал — с него ведь наверняка смеялись не меньше, чем с Тани. После такого даже кличка приклеиться может. Дети — они такие. Но если Леночка что-то вбила себе в голову, то с пути ее уже не свернуть.
— А он и не Сережка вовсе, он Игорь! — Таня сердито посмотрела на сестру.
— А что мне было делать, если я у себя в классе Сережу не нашла? — Танечка искренне не понимала, в чем она не права. — Папа, а можно мне вернуться в старую школу?
Мне пришлось отрицательно покачать головой.
— Так, дорогие мои, понимаю, вам сейчас очень трудно. Новые учителя, новые предметы, незнакомые люди вокруг. Но это пока. Скоро вы всех узнаете, со многими подружитесь. Все будет в порядке. Вы ужинали?
— Нет! Мы тебя ждали, — ответила Таня.
— Ну так пойдемте что-нибудь приготовим.
— А можно снова шоколадную колбасу? — облизнулась Леночка. — Она такая вку-уусная!
— Боюсь, что сегодня не получится. Что у нас еще есть в холодильнике?
— Всё есть! — хором ответили дочки.
Посовещавшись, решили поужинать гречневой кашей. Пока я помешивал набухающую гречку, Таня нарезала колбасу и поставила на плиту сковороду.
— Гречка особенно вкусная с жареной колбасой! — озвучила она факт, который в нашей семье был общеизвестным и не подлежал сомнению.
— А я гречку больше с молоком люблю! — возразила сестре Леночка. Скорее всего просто для того, чтобы поспорить — я прекрасно помню, с каким удовольствием она уплетала гречку с колбасой несколько дней назад.
— Хорошо, Лена, тебе сделаем с молоком, — попытался успокоить я младшую дочь, но не тут-то было:
— А вот и не сделаете! Молоко-то у нас кончилось! — скорее радостно, чем расстроено воскликнула Леночка.