В своем аккуратном кабинете Вадим Николаевич сразу подошел к шкафу и начал составлять папки, ориентируясь по цветным наклейкам на них.
Закончив, он жестом пригласил меня к столу и поинтересовался:
— Владимир Тимофеевич, чем вызван столь ранний визит?
— Нужна командировка в Ростов.
— И зачем же, позвольте поинтересоваться? Снова сон увидели?
Не сон, скорее — кошмар, учитывая, насколько гнилым делом мне предстоит заняться. Но оставить этого черта Чикатило разгуливать по стране и убивать направо и налево я никак не могу.
Однако, не нравится мне появившаяся в последнее время язвительность Удилова. Не похоже это на него. Обычно генерал предельно краток, лаконичен, собран. Лишние слова, как и лишние действия, не в его стиле. Но причина такого поведения раскрылась тут же.
Когда Удилов присел на стул, он невольно поморщился и я, наверное в силу его болезненного состояния, смог прочесть его мысли. «Сколько уже лет прошло с того горелого танка, а голова до сих пор иногда прямо-таки раскалывается», — думал он.
Я знал, что Вадим Николаевич был командиром танка и в бою подбил вражескую «Пантеру». О своей контузии он не распространялся, однако война ему до сих пор аукается.
Ну что ж, я должен попытаться… Обычно делал внушения пациентам в полудреме, в максимально расслабленном состоянии, но с постоянно энергичным, деятельным Удиловым такая возможность вряд ли когда-нибудь предоставится.
Пока он молча сидел на стуле, пытаясь справиться с болевым приступом, я сосредоточился и стал внушать: «Ваши нервы расслабляются. Сосуды расширяются, кровь циркулирует по телу свободно. У вас нормальное давление и ничего не болит. Вы чувствуете себя отдохнувшим, молодым и здоровым» — и дальше в таком же ключе.
Удилов словно бы уловил вмешательство. Его брови удивленно поднялись, но в следующий миг он расслабился, поддаваясь новым ощущениям и принимая поддержку исходящей от меня позитивной энергии. Прикрыв глаза, он не мешал мне. Могло показаться, что «процедура» заняла много времени, но в реальности прошло не больше минуты. Когда я закончил, Удилов встряхнулся и внимательно посмотрел на меня.
— Думаю, не ошибусь, если скажу, что причина хорошего самочувствия Леонида Ильича Брежнева — это вы?
— Не факт, — скромно ответил я, подумав, что от Удилова скрыть что-то невозможно.
Он улыбнулся:
— Судя по моим ощущениям, вам цены нет в медицине. Что вы делаете в Комитете?
— Стараюсь приносить пользу. Я все-таки пока в Девятом управлении, прикрепленным к Генсеку. А там приходится быть кем угодно. Не только телохранителем, но и сиделкой, и реаниматором, и психотерапевтом. Собственно, я просто заметил ваше плохое самочувствие и применил один из своих приемов, к которому пришел интуитивно.
— Неплохо, даже очень неплохо, — было видно, что головная боль у него прошла, лицо генерала разгладилось, взгляд посветлел. Интересно, как часто у него случаются такие приступы…
Без всякого перехода Удилов перешел к цели моего визита:
— Что вам понадобилось в Ростове? Предполагаю, что цель визита — более близкое знакомство с Соколовым?
— Вы правильно предположили. Именно это и хочу сделать. Надо составить о нем собственное мнение и чтобы понять, что он из себя представляет, лучше посмотреть на него в деле.
— Трех дней вам хватит? — спросил Удилов.
— Вполне.
— Езжайте. Я позвоню, чтобы командировку задним числом оформили. Деньги получите в кассе и — доброго пути.
Простившись с генералом Удиловым и получив деньги в кассе, я направился на Кутузовский. Квартира оказалась пустой, дома никого не было.
Быстро собрал спортивную сумку. Полотенце, мыльно-рыльные принадлежности, запасное белье и три пары носков. Бросил туда же пару футболок, спортивный костюм и джинсы. Написал записку, положил на кухонный стол, прижав краешек вазой с цветами.
До Быково добрался быстро, в который раз отметив отсутствие пробок. Поток машин был серьезным, но не сравнить с тем, который забьет все магистрали Москвы в будущем.
Оставил свою ласточку на стоянке и прошел в здание аэропорта. Аэропорт Быково — очень своеобразное здание, состоящее из двух частей. В какой из них находятся кассы я не сразу разобрался — сначала заглянул в левое крыло, потом вышел обратно и направился в правую часть здания. С билетами у меня проблем не возникло. Спустя час я сидел в самолете, среди других пассажиров АН-24.
Долетел без проблем, а в Ростове меня встречали. Жаль, но от этого никуда не деться — инструкция. Эх, любят же начальники районного масштаба пускать пыль в глаза, а уж в Ростове это сам Бог велел! Здесь во всем чувствуется южный шик. И в том, как меня встретили — подогнали чистенькую черную волгу к самому трапу. И как мчали по городу с мигалками, пока не доставили до серого здания КГБ. Хотя, учитывая хаотичное дорожное движение в Ростове, мигалки были оправданы.
Начальник Управления КГБ по Ростовской области встретил меня в кабинете. Большом и просторном, отделанным с провинциальной роскошью. Лепнина на потолке, тяжелые бархатные портьеры, толстый ковер под массивным столом. Алексей Александрович Хлестков, солидный, серьезный специалист в звании генерал-майора. Он принял меня сдержанно, но радушно. Представил мне своего зама — полковника Авруцкого и, кажется, с большим облегчением «сбагрил» меня ему.
— Гости из самой столицы — это такая честь для нас! Ни о чем не беспокойтесь, примем по высшему разряду! — рассыпался в любезностях Авруцкий. — На рыбалочку съездим, на Дон! Шашлычки пожарим, опять-таки ушица свежая, на костре! А рыбалка у нас знатная! Стерлядь — закачаешься…
Он рассказывал о рыбе, о своих рыболовных успехах, а я смотрел на него и не знал, как реагировать. С одной стороны полковник Авруцкий был слишком уж назойливым. А с другой — я слишком много о нем знал, чтобы всерьез воспринимать его «рыбалочку, ушицу со стерлядочкой под водочку». Сейчас Авруцкий — орел из орлов. Стремительная карьера полковника даже могла вызвать некоторое удивление. И, слушая его угодливую болтовню можно было подумать, что Авруцкий — обычный карьерист, который не гнушается ничем для достижения своих целей. Но я знал гораздо больше об этом человеке. Он будет главным переговорщиком с полевыми командирами в Афганистане. И покажет себя очень толковым военным дипломатом. В Афгане он будет находиться с восемьдесят пятого года до самого вывода советских войск. И даже после вывода войск еще останется в Кабуле на несколько лет. И я, зная какой человек передо мной, отнесся к его предложениям без обычного для меня в подобных ситуациях недовольства.
— Мне сейчас в отдел кадров надо, поработать с кое-какими документами. После побеседовать с некоторыми вашими сотрудниками. — я сразу определил приоритеты, цели и задачи, пока «орла из орлов» не унесло в Донские дали.
Авруцкий, ничуть не расстроившись отказом, продолжал меня заботливо обхаживать. Пообещал помочь в любом вопросе, проводил в отдел кадров, где я засел за личные дела сотрудников. Помимо дела Соколова, которое я прочел очень внимательно, просмотрел еще несколько. Но кроме капитана Соколова никто не произвел особого впечатления.
С Соколовым же встретился спустя два часа после того, как переступил порог областного управления.
— Здравствуйте! Сватать будете? — сразу попытался перехватить инициативу капитан.
— Нет. Пока еще смотрины, — я дружески улыбнулся. — Состоится ли сватовство, зависит от нашего разговора.
Разговор был долгим, и по итогу я уже не сомневался — Соколов тот человек, который мне нужен в Управлении. Его аналитические способности были недооценены на оперативной работе, мы это исправим. Впрочем, как оперативник он тоже оказался выше всяких похвал.
Не успел я проститься с Соколовым, как тут же снова нарисовался Авруцкий.
— Сейчас провожу до гостиницы, потом баня… — начал он.
— Так и просится на язык продолжение: водка, девочки… — ответил в тон ему.
Авруцкий смешался, поняв, что перестарался. Сдал назад, включив немного обиженный тон:
— Обижаете… Я ж от всей души…. Обычно москвичи, когда приезжают с проверками, не отказываются от культурной программы.
Из любопытства я «заглянул» в его мысли, и прочел:
«Ну и зануду же прислали… Такого ничем не проймешь. И не старый же, а ничего вообще не хочет, как так? Не может быть такого, к каждому человеку можно подобрать свой ключик. Знать бы какой… Но тут я сам виноват. К Медведеву ключик какой-то особенный нужен, а я с фомкой полез напролом».
Вот ведь чудак, знаток чужих душ — не то философ, не то психолог. Но уже видно дипломат — будущий потенциал чувствуется.
— Я не отказываюсь от культурной программы, — сказал я мягко, чем вызвал искреннюю радость на лице собеседника. — Но вероятнее всего, что рыбалкой мы займемся завтра или даже послезавтра. Рабочие вопросы, знаете ли, в приоритете. А пока прошу предоставить мне транспорт.
— Конечно-конечно! — обрадовался Авруцкий, что чем-то может быть полезен. — Сейчас же выделим любую машину с водителем…
— Без водителя, — осадил его коротко, но ясно. Вот что-что, а лишние свидетели мне сейчас точно не нужны.
«Вот те на! Что за секретность такая? — удивленно подумал Авруцкий. — Что ж он прилетел к нам вынюхивать, никак не пойму… Надо будет наружку пустить»
— Не надо, — жестко сказал я.
— Простите, чего не надо? — не понял Авруцкий.
— Наружку не надо за мной пускать. Замечу — не поздоровится.
«Это что сейчас было такое? — ошалело подумал полковник. — Я ж вслух ничего не сказал. Их что там в Москве уже учат мысли читать? Или на лице у меня что-то мелькнуло? Надо поработать перед зеркалом, лицевая мимика — это как открытая книга, при желании все можно прочитать».
Меня его выводы устраивали. Главное, что теперь этот «начинающий психолог» начал меня опасливо сторониться. Только проводил меня до волги и, отдав ключи, улетел по своим делам.
Заселившись в ведомственную гостиницу, я только забросил сумку в номер и сразу же отправился в Новошахтинск.