— Вуаля! Быстро и самое главное вкусно! — полюбовался на дело своих рук.
Светлана всхлипнула жалобно. Посмотрел на нее внимательно. Волосы в беспорядке, бледное лицо, под глазами круги. На щеке пятно — кажется, Леночкина акварель. На блузке пятно синьки. Понятно, устроила большую стирку и пыталась накрахмалить простыни. Судя по состоянию кухни, делала генеральную уборку. Точнее — тоже пыталась сделать. Сама замученная, с ног валится. Так дело не пойдет! Квартира большая, и Света явно не справляется с бытом. Завтра же надо будет решить этот вопрос. И, желательно, с утра, до того, как я начну оформлять документы для поездки в Англию.
— Чем так вкусно пахнет? — в кухню вприпрыжку влетела Леночка, стащила с блюда бутерброд и надкусила.
— М-ммм… Вкусняшка!
Поужинали и, уже когда девочки пошли спать и мы тоже легли в постель, спросил жену:
— Свет, зачем такие подвиги? Раньше ты так не напрягалась. Ну да, по хозяйству твоя мама занималась многим… Но все равно мы же любим простые блюда — котлеты, пюре, макароны по-флотски. Зачем ты сейчас стараешься прыгнуть выше головы? И береги здоровье, не стоит надрываться, пытаясь самой справиться со всеми домашними делами.
— Володя, мне Олимпиада Вольдемаровна всегда говорит, что я теперь супруга большого начальника и должна соответствовать. В доме должно все блестеть, дети должны быть воспитанными, и я сама должна выглядеть как на картинке модного журнала.
— Вот давай оставь себе последний пункт, я не против. А с остальным я разберусь, это не твоя забота. Завтра же загляну в хозяйственное управление КГБ, попрошу подыскать помощницу. Заодно и за девочками помогут присматривать. Репетиторство, музыкальная — снимут с тебя большую часть нагрузки. Так что не удивляйся, и приготовься относиться спокойно к новому человеку в доме и, возможно, в семье. И помощь тоже принимай спокойно. Не хватало, чтобы ты снова слегла.
Света подразнила меня немножко, называя эксплуататором, буржуином и аристократом, потом прижалась поближе и вскоре уснула. А я смотрел на нее и думал: вот как так-то? Теща, царствие ей небесное, все время старалась построить Свету. Теперь Валентины Ивановны нет, и Светлана тут же нашла на свою голову новую «советчицу». Никак жить не может без критики и руководства сверху? Надо что-то делать с ее комплексами. Чувство вины, чувство долга, и чувство ответственности вместе дают не очень хороший итог, особенно если одно из них перевешивает. А Светлана всегда чувствует себя виноватой, я на это давно обратил внимание. При случае попытаюсь провести ей курс «внушения» на эту тему.
Утром встали рано. За завтраком я уже не в первый раз предложил Светлане сдать на права. Давно пора научиться самой водить машину. А заодно сумеет переключится с бытовых проблем.
— Света, не пойдешь сама, поведу за ручку, как ребенка, — пообещал ей, целуя на прощанье.
С утра ехал в Заречье в приподнятом настроении. После вчерашней речи Леонида Ильича на сессии Верховного Совета, сегодняшний день обещал быть особенно интересным. Приехав на место, изрядно удивился, не увидев на стоянке автомобилей членов Политбюро. Неужели ошибся?
Хотя… сегодня же суббота! С обещанной Светлане домработницей я тоже погорячился. В хозяйственное управление смогу попасть только в понедельник. Прошел в серое, похожее на музей, здание и сразу направился к Леониду Ильичу. Тот уже позавтракал и сидел в своем кабинете, с газетой в руках.
— Володя, ты только посмотри, что пишут! — он качал головой и смеялся. — «Возгласами одобрения встретили депутаты примеры из жизни, приведенные в речи Леонида Ильича Брежнева»… Ну, с наших газетчиков что взять? Они как привыкли писать по одной заготовке всегда, так и пишут. Меняют фамилии, даты, события, а слова одни и те же. То ли дело западные газеты! Там каждый корреспондент пробует самовыражаться, чтоб его заметили.
Генсек отложил «Правду» на стопку свежей прессы и пододвинул к себе переводы статей из иностранных газет.
— Вот «The Times» что пишет: «Неожиданное оживление Кремлевского старца»… Это они меня так называют, я — старец. Ну-ну… Это мы еще поглядим. А вот что французское «Le Figaro» выдало: «Принимая новую Конституцию, Брежнев рассказывает анекдоты о себе»…
Леонид Ильич снова с удовольствием рассмеялся и добавил:
— Но это заголовки. Они в западной прессе всегда смешные. Особенно старается, конечно, бульварная пресса. А вот, смотри, какая интересная выдержка: «Неожиданный курс на обновление стал серьезным вызовом для Запада. Никто не ожидал, что Леонид Брежнев, которого многие уже списали со счетов, поменяет правила игры и начнет серьезное обновление своей команды. Эксперты предрекают новый раунд борьбы за власть и влияние в Кремле. Особенно настораживает курс на омоложение состава Советского руководства. Это обстоятельство вызовет серьезное недовольство и противодействие старой кремлевской элиты. Недавние таинственные смерти председателя КГБ и министра внутренних дел — это только первый раунд борьбы за власть в Советском Союзе. Что скрывается за сменой Кремлевского курса и кто стоит за кадровыми изменениями? Кто дергает за ниточки в окружении Брежнева? Какую фигуру на политической арене пропустили наши аналитики? Кто стоит за спиной Брежнева, за его психологическим и физическим преображением? Ответов на эти вопросы у нас пока нет»…
Леонид Ильич отложил в сторону переводы, внимательно посмотрел на меня и как-то задумчиво произнес:
— Не дураки там сидят все-таки. Интересно, когда в газетах появится твоя фамилия? Другого человека за спиной у меня нет.
— А Рябенко? О нем забыли? Я-то тут при чем? Я ведь уже десять лет с вами работаю и никуда не лезу, ни во что не вмешиваюсь. По должности не положено. Последнее, что меня сейчас интересует, это моя персона в западной прессе. Хотя… утреннее чтение газет натолкнуло на интересную мысль.
— Какую же? — заинтересовался Брежнев.
— Имеются ли статьи Джона Мастерса по поводу вчерашнего события?
— Это не у меня, у Александрова-Агентова поинтересуйся. Он переводчиками заведует.
За окном послышался шум мотора — Леонид Ильич переключился на этот звук, забыв о заинтересовавшем меня Мастерсе.
— Итак, — Брежнев посмотрел на часы. — Кто первый? Подожди, сам угадаю. Громыко?
— Он самый, — ответил я, выглянув в окно.
— Можно поспорить на деньги, что сейчас начнут один за другим прибывать остальные члены Политбюро. И я на сто процентов уверен, что каждый будет «случайно проезжать мимо» и «просто решит заехать, справиться о моем здоровье». Ну что, Володя, будешь спорить?
— Нет, Леонид Ильич, проиграю же, — улыбнувшись, отказался я от спора. И с удовольствием отметил, что бодрость, хорошее расположение духа и боевое настроение не покидают Генсека со вчерашнего дня.
Леонид Ильич оказался прав — не прошло и пятнадцати минут, как в Заречье по одному собрались все члены Политбюро.
— Надо же, какое ЧП государственного масштаба — Генеральный секретарь произнес речь без заготовки и впервые публично сказал то, что думает, — с сарказмом произнес Леонид Ильич. — Говорил же вчера, Володя, что вопросов ко мне много будет. Но главный вопрос: каким будет мой следующий ход и что они от этого получат?
Глава 21
Леонид Ильич вошел в небольшой зал заседаний, который на Госдаче в Заречье использовали нечасто. Обычно даже для проведения экстренных совещаний хватало его кабинета. Но сегодня собралось слишком много людей: и Кунаев, и Шараф Рашидович Рашидов, и товарищи из Азербайджана и Грузии — Алиев и Шеварднадзе, и многие другие.
— Здравствуйте, — поприветствовал Брежнев собравшихся. — Я смотрю, собрались вы хоть и спонтанно, но в полном составе. Товарищи, а что не отдыхаете-то, суббота же сегодня?
— Леонид Ильич — первым взял слово Громыко, — мы тут решили высказать… — он споткнулся на слове и тут же поправился: — обсудить вчерашнее ваше предложение! Тем более что мы их, насколько помню, раньше на заседаниях Политбюро не обсуждали.
— Так пожалуйста, — Леонид Ильич развел руки в стороны. — Я всегда открыт для новых предложений, — он сделал упор на слове «новых».
— Леонид Ильич, — продолжил Громыко, — немножко непонятно с обновлением кадров и передачей опыта. Короче, выращивания, как тут у меня некоторые говорят, дублеров.
— Не очень хорошее слово, — поморщился Леонид Ильич. — Словно каскадер в кино, который трюки вместо артиста делает.
— Простите, преемников.
— Да и преемников — это тоже не очень подходящее слово. Давайте скажем так: первые заместители. Но с расширенными полномочиями в определенных ситуациях. И в случае непредвиденных обстоятельств он вас сможет немедленно заместить, без лишних согласований и бюрократии.
— Я поддерживаю вашу инициативу, Леонид Ильич, — громко сказал Устинов. — Это по-армейски. У нас в армии если командир убит, следующий по должности тут же обязан заменить его и взять командование на себя. Без потери управляемости войсками. Потому что потеря управляемости — это поражение. То же самое должно быть в гражданских отраслях.
— Спасибо, Дмитрий Федорович, я и не сомневался в вашей поддержке. У кого еще будут какие мнения по этому вопросу?
— Понимаете, у нас немножко все совсем по-другому в Союзных республиках, — вкрадчиво начал Рашидов. — У нас, как вы знаете, исторически сложилось, что второй секретарь всегда русской национальности. Он решает технические вопросы, а я решаю политические. Потому что в Узбекистане всегда очень тонкое равновесие — всегда смотрят, из какого города происходит руководитель, из Самарканда или Ташкента, или из Ферганы, или из Андижана. И отношение соответствующее. А если что со мной случится и первым секретарем республики станет русский, то может быть что угодно…
В словах Рашидова, сладкий тон которых сочился медом, была завуалирована угроза:
— Такое немножко не поймут люди. Точно так же у наших соседей в Таджикистане. Первый секретарь всегда должен быть из Худжанда… Ленинабада, то есть. Председатель совета министров — из Куляба. А вот председатель Верховного совета из Курган-Тюбе. Ну там могут быть разные варианты, но ненадолго. Товарищ Расулов подтвердит, — он кивнул на первого секретаря Компартии Таджикистана. Джабар Расулович кивнул, соглашаясь со своим коллегой. Первый секретарь ЦК компартии Киргизии, Турдакун Усубалиев, тоже потряхивал седой гривой, соглашаясь.