Когда садились на пароход, есаул Вершинин сразу расставлял казачат и своих атаманцев по периметру борта парохода, нарезая сектора наблюдения и обстрела. Сделал это, на мой взгляд, толково. Я кроме этого напомнил своим ребятам о правилах прицеливания и особенностях стрельбы над водной поверхностью.
Цесаревич и остальные члены свиты, как только «Вестник» скрылся от взглядов провожающих казаков и казачек Черняевского округа, которые следовали за пароходами, пока берег давал такую возможность, разошлись по каютам, и на палубе наступила относительная тишина.
Я, пока никого из начальства на палубе не было, на отведённом мне месте на носу присел на небольшую перевязанную бухту каната и отдыхал от сумасшедшего ритма встречи наследника. Уйдя в нирвану отдыха, чуть не проморгал есаула Вершинина, который спустился с капитанского мостика и направился в мою сторону.
Вскочил с бухты, закинул винтовку на плечо и принял стойку смирно.
– Что скажешь о пароходе? – спросил меня подошедший есаул.
«Деревянное корыто с колесом в том месте, где у “запора” мотор, – подумал я про себя. – Неизвестно, борта пулю выдержат? Стенки кают точно нет».
Я не успел ответить, так как в этот момент цесаревич вышел из своей каюты без головного убора, одетый в простую полотняную рубаху, перепоясанную наборным ремнём, и шаровары, заправленные в легкие кожаные ичиги. Я и есаул Вершинин развернулись в его сторону.
«А с правой стороны головы Николая и на темени в причёске ещё заметны проплешины на местах ран от ударов саблей в Японии», – подумал я.
В своё время немало прочитал различных версий об этом нападении. Для себя каких-либо окончательных выводов о причинах нападения японского полицейского так и не сделал. Логичными выглядели и официальная версия, и некоторые совсем уж экзотические, вроде той, что цесаревич Николай и его спутник принц Георг Греческий, изрядно поддавши, забрели в синтоистский храм и там, идиотски хихикая, начали колотить тросточками по священным для синтоистов храмовым колоколам. Пошли разговоры, люди возмутились, вот полицейский и не выдержал. Наказал охальника. По моему мнению, данная версия – хрень полная, но изложена логично и с причинно-следственными связями.
Николай осмотрел атаманцев и казачат, которые цепью выстроились вдоль борта и внимательно рассматривали берег реки, мимо которого проходило судно. Следом за наследником из кают вышли князь Барятинский и генерал-губернатор Корф, также одетые по-простому, можно сказать по-домашнему. Цесаревич, кивнув им, направился в нашу сторону.
– Алексей Львович, объясните мне, – какой-то помолодевший непарадный Николай с напором обратился к есаулу, – что происходит? Почему часть свиты перешла на «Ермак», а здесь собрались все атаманцы? Почему все вооружённые стоят вдоль бортов? Объяснитесь!
Я смотрел на вытянувшегося во фрунт с побагровевшим лицом начальника конвоя, и мне его было искренне жаль. «Если сейчас дедушка Корф или князь Барятинский не вмешаются, – подумал я, – то я в них сильно разочаруюсь».
Личный друг императора не подвёл. Встав рядом с есаулом, князь невозмутимо произнёс:
– Ваше императорское высочество, выше по течению будет сеть островов, удобных для нападения. Даже в лоциях один остров носит название Разбойный, а ещё один – Разбойник. Мимо острова Зориха мы уже прошли. Для вашей безопасности мною и генерал-губернатором было принято решение о такой передислокации конвоя.
– Государя наследник, – вступил в разговор генерал-губернатор, – именно в этих местах три года назад банда хунхузов пыталась увести станичный табун, а два года назад была разбита банда Золотого Лю. Как говорится, бережёного Бог бережёт. Пока вы находитесь на земле Приамурья, я отвечаю за вашу безопасность.
«Молодцы генералы! – промелькнула в голове мысль. – Настоящие, боевые. Не паркетные шаркуны!»
– Без твоего вмешательства, Аленин, как я думаю, и тут не обошлось? – усмехнулся в мою сторону Николай. – Интересную награду ты выбрал для учеников своей школы.
Цесаревич задумался. Я, есаул и оба его превосходительства замерли, ожидая дальнейшей реакции наследника.
– Хорошо, – произнёс Николай. – Раз решили Владимир Анатольевич и Андрей Николаевич так поступить, пусть так и будет! Опыта у вас значительно больше в таких вопросах.
Цесаревич непроизвольно провёл правой рукой по волосам, которые скрывали полученные раны.
– Что ж, вернёмся к вопросам, которые я хотел задать Тимофею Аленину, но не хватило времени.
«Оказывается, у наследника ко мне вопросы, – я напрягся. – Убереги меня, Всевышний, от вопросов начальства. Да ещё такого начальства!»
– Тимофей, я ещё на вашей полосе препятствий обратил внимание на несколько необычное снаряжение и вооружение. Теперь время есть. Начнём с того, какими винтовками вооружены ты и твой старший десяток?
– Ваше императорское высочество, – я снял с плеча винтовку и двумя руками протянул её Николаю для показа. – Это новая немецкая комиссионная винтовка, которая называется, как мне сказали, «Гевер 88». Заряжается пачкой с пятью патронами на бездымном порохе. Удобно перезаряжать, пачка любой стороной входит. Вставил её, и пять выстрелов у тебя есть. Бой хороший, точность тоже. К недостаткам бы отнёс дороговизну патронов, и в магазин через нижнее отверстие попадает грязь. А это может привести к задержкам при стрельбе. Поэтому при переходах магазин закрываем чехлом из материи, который быстро снимается.
– Лучше других винтовок? – поинтересовался цесаревич.
– Ваше императорское высочество, я могу сравнить только с карабином Бердана и восьмизарядной винтовкой Маузера, которые у меня есть. Если сравнивать с ними, то лучше. А вот если бы «Гевер» была размером как казачья винтовка, да ещё восьмизарядной, цены такому оружию для казаков не было бы.
– Господа, кто-нибудь ещё знаком с данной винтовкой? Кто что может сказать? – Николай посмотрел на оставшихся с ним только трёх членов свиты.
– Так точно, ваше императорское величество, – есаул Вершинин кивнул. – Перед началом вашего путешествия, по указанию его императорского величества, Конвой в ГАУ выбирал для данного путешествия оружие. Тогда пришлось пострелять из французских винтовок с подствольным магазином Лебеля и Гра-Кропачек. Отстрелялись из австрийской пачечной винтовки Манлихера, а также немецких Маузера и этой комиссионной «Гевер». Если их все сравнить, то «Гевер» обладает меньшим весом, большей скорострельностью. Выше разве что у Манлихера. Имеет более совершенный патрон, более компактный магазин. Как отметил Тимофей, с усовершенствованной двухсторонней пачечной обоймой, которую можно вставлять любой стороной. В отличие от винтовки Манлихера, где у пачки надо найти «верх-низ». К числу недостатков, не озвученных Алениным, я бы ещё отнёс тонкий ствол «Гевера» с явно лишней «рубашкой» и несколько более медленное, чем у винтовки Манлихера, открывание затвора.
– И почему же, Алексей Львович, конвой вооружен винтовками Лебеля, а не этими? – Николай взял из моих рук винтовку и стал пристально её рассматривать.
– Ваше императорское высочество, нас в отборе оружия участвовало двадцать атаманцев, и пятнадцать остановили свой выбор на винтовке Лебеля, включая меня. Удобнее она как-то к бою, к ношению. Отдача у неё меньше, газов и пламени при выстреле меньше. Да и восемь патронов в магазине и девятый в стволе. Так и выбрали. Перезаряжать дольше, но воевать приятнее.
– Господа, кто ещё что-то скажет о «Гевере»?
– Ваше императорское высочество, мне из моего военного штаба приходил доклад об испытании данной винтовки офицерами Генштаба. Основной вывод: по тактико-техническим данным «Гевер» тысяча восемьсот восемьдесят восьмого года одна из лучших магазинных винтовок на настоящий момент времени в мире, – доложил генерал-губернатор Корф. – Я на стрельбище пару пачек расстрелял. Мне понравилась винтовка. Особенно мягкий спуск.
– Мне тоже винтовка понравилась, – князь Барятинский погладил свою шикарную бороду. – Я с вашим батюшкой изрядно патронов перевел, стреляя из неё. В этом году Мосин хотел что-то подобное на конкурс представить. А может, уже представил. В путешествии не интересовался этим вопросом.
– Господа! Получается, я один из «Гевера» не стрелял?! Тимофей, ты позволишь?
С этими словами Николай начал отводить затвор, но увидев патрон в стволе, вернул его на место. Вскинул винтовку к плечу и начал выбирать цель на китайском берегу.
– Ваше императорское величество, там чужой берег, – напряжённо произнёс князь Барятинский.
Цесаревич, прекратив целиться, опустил оружие стволом вниз.
– Действительно, не подумал. Перейдем на другой борт. – Николай развернулся кругом и сделал несколько шагов к правому борту.
У меня мелькнула в голове картина, как китайский папарацци прятался в кустах и успел заснять, как цесаревич выбирает цель на китайском берегу. А в вечерних выпусках газет заголовки типа: «Наследник российского престола расстреливает мирных китайцев», «Кровавый зверь Романов готов убивать» и т. п.
Встав за спиной государя наследника, наблюдая, как он целится и выпускает пять пуль в каменный валун на высоком песчаном берегу, от этих мыслей еле сдерживал улыбку на лице. Видимо, пошёл откат от того психологического напряжения, которое испытал за последние четыре-пять часов общения с будущим императором и его свитой.
Я находился в этом мире и чужом теле около трёх лет. Всё это время, как теперь я для себя понял, случившееся со мной воспринимал как игровой квест. Несмотря на полученные ранения, эту жизнь серьёзно не воспринимал. Казалось, что это всё не со мной происходит. И сейчас эта игрушка выключится, и я окажусь в своём мире, где буду всё это вспоминать, как приятные приключения.
И только сегодня, в присутствии будущего императора Николая II, генерал-губернатора Корфа, о которых читал, видел их фотографии в Интернете, я понял, что этот мир – мой, теперь навсегда. И это не игрушка, а жёсткий реал, в котором я уже неоднократно стоял на самом краю между жизнью и смертью. Кнопка «Reset» здесь не сработает. Перезагрузки не будет. И я сейчас реально, а не во сне разговариваю с цесаревичем великим князем Николаем Александровичем, будущим Николаем Кровавым. При правлении именно этого молодого человека, за спиной которого я сейчас стою, Российская империя рухнет. На её обломках поднимется ещё более величественная империя – Советский Союз, который также разлетится на осколки. И если большую часть прошлой жизни я прожил пусть в самом большом, но осколке СССР, то теперь мне придётся увидеть крах Российской империи и рождение нового мира. «Тихо, тихо! Спокойнее!» – мысленно произнёс я себе и глубоко вздохнул.