С тех пор, как мир раскололся на Светлый и Темный, а высшая школа, соответственно на Академии Тьмы и Света, уже лет тысячу каждый год темное студенчество устраивает митинги, демонстрации и шествия с требованием перевести стрелки академических часов со светлого времени на нормальное.
И тысячу лет на эти требования высшие темные маги нагло плюют.
Традиция оказалась весьма удобной для престарелого магистрата. Им-то что.
Во-первых, профессора-магистры днем беззастенчиво дрыхли на лекциях, включив бубнящий лекторский голос отдельно от спящего тела. И попробуй усни под эту колыбельную – следящее око с сигнализацией магистры тоже не забывали включать.
Как только адепт переставал скрипеть пером и укладывал голову на тетрадь, срабатывала визгливая сигнализация. Эта магическая сволочь даже имена нарушителей фиксировала и о шпаргалках ябедничала.
Во-вторых, измученные дневным бдением адепты вынуждены отсыпаться по ночам, когда весь Темный мир только начинал жить.
Газеты цитировали оправдания высокопоставленных болванов, говоривших на ужасном канцелярском языке: «Дневной режим учебы и комендантский час в ночное, то есть в рабочее демоническое, время резко снизили количество правонарушений с участием начинающих магов».
Потому на митинги и петиции никто из начальства не реагировал.
В этот вечер мы с Иреком подправили статистику.
Сначала все шло замечательно.
Выйдя из парка, Ирек свистнул извозчика, восседавшего на адской псине величиной с теленка. Средство передвижения было в наморднике и шипастом ошейнике. Чем их кормят, лучше не задумываться, но слышала я байки, что иногда и чересчур жадными пассажирами.
Цокая когтями по мостовой, псина лениво тащила двуколку по улочкам. Наконец-то я могла полюбоваться эффектными ночными видами темной столицы.
Кардерг днем и Кардерг ночью – это разные города, совмещенные в одной географической точке. Перед тем, как покорять столицу Темного Трона, я назубок изучила голографические карты темной столицы. В двух экземплярах пришлось изучать, вечно от этих демонов морока!
Все насмешки белых кланов над примитивным варварством темных относятся именно к их дневным городам. При свете солнца это маловыразительные нагромождения глыбистых зданий, более уместные где-нибудь в горах. Со своей склонностью к глобализму демоны строят не дома, а монументы – высоченные, угрюмые, испещренные вертикалями колоннад.
Разумеется, все здания – из темно-серого гранита, черного мрамора или искрящегося железистого камня, тоже угольных расцветок. Кто бы сомневался. Ничего белого в обиходе, упаси бездна. Серебро, и то специально чернят.
К желтым, бледно-голубым и салатово-зеленым цветам спектра у демонов тоже стойкое отвращение. У них если уж зеленый, то благородно-малахитовый. Если уж синий, то глубокого вечернего неба. Если уж желтый, то исключительно красное золото.
Днем Кардерг – это невыносимо унылое местечко, где висельник второй раз с тоски удавится.
Зато ночью демоны отрываются по полной и на иллюминации не экономят. Столица меняется разительно, до неузнаваемости. На стенах вспыхивают всевозможные панно и граффити, невидимые днем. Подсвеченные колдовскими огнями здания словно парят в воздухе и становятся нереально красивы, хотя иногда и ужасающей красотой.
А если еще учесть, что высшие демоны крылаты, обожают сплошь черную одежду со светящимися декорами, а в полете не могут обойтись без спецэффектов, и небо над городом то и дело взрывается роскошными фейерверками ало-багровых или фиолетово-синих тонов, то ночной Кардерг – это сплошной праздник.
Я глазела по сторонам, раскрыв рот. Одно дело – объемная карта в храмовом классе, а вот она – настоящая демоническая жизнь.
Но тут с боковой улочки, затравленно озираясь, вылетела мантихора.
– Держи ее! – раздался крик, и следом за огромной клыкастой кошкой вылетел из того же переулка лысый демон с витыми рогами и татуировками по всему обнаженному торсу.
– Сам держи, – рявкнул возница, пытаясь развернуть заинтересовавшуюся псину.
Мантихора, видя, что спасения нет, атаковала наш шаткий двухколесный экипаж, попытавшись вытряхнуть из него пассажиров.
Ирек выставил магический щит, кошку отбросило на псину. Собачка с воем взвилась, извозчик – щупленький низший демон с обломанным рогом – грохнулся на мостовую, выпустив магические вожжи. А мантихора, не будь дурой, вцепилась в песий загривок.
Ирек, попытавшийся перехватить вожжи, поймал только ядовитый хвост мантихоры. Кошка взрявкнула истошно, но не отцепилась, псина рванула вперед вместе с врагом на загривке и двуколкой, удержавшейся на колесах.
И понеслось…
Двуколку мотало из стороны в сторону, сшибая фонарики, сувенирные лотки и не сумевших вовремя увернуться, но успевших выставить шипы прохожих демонов. Я заподозрила, что экипаж был сделан из брони железного дракона, раз уцелел после стольких ударов.
Ирек, удерживая меня одной рукой, а второй – кошачий хвост, пытался то одарить меня успокоительным поцелуем, то остановить наконец наш транспорт. Не рукой, так магией. Но от тряски петли заклинаний срывались, парализующие шары промахивались. Похоже, парню просто жаль убивать животных. А меня, значит, ему не жаль? У меня даже повязка на ребрах раскрошилась, а скоро и ребра посыпятся!
Тут нас вынесло на ночной базарчик, судя по усилившимся воплям и проклятиям. Я едва успевала их отводить. Экипаж пронесся по рядам лавочек и значительно потяжелел: столько добра на нас свалилось.
Ограбив базарчик, мы понеслись в ночь. За нами мчалась уже половина населения, свистя, вопя и улюлюкая, но быстро отстала – огромная псина развила невиданную скорость, словно у нее выросли крылья.
Я присмотрелась к мельтешению впереди: кошка все-таки свалилась с собачьего загривка, но запуталась в постромках, и теперь бежала рядом, бок о бок, унося нас от праведного гнева пострадавших. А негодяй Ирек только хохотал, крепко обняв перепуганную меня, и наслаждался бешеной скоростью.
До тех пор, пока мы все не сверзились в реку. Неглубокую, к счастью. Но ударопрочная двуколка рассыпалась наконец.
Ирек первым делом вытащил меня на бережок, затем выловил несчастных полузадушенных животных и занялся осмотром ран от когтей на собачьем загривке, а мантихора, виновато мяукнув, попыталась их вылизать. Из ее лапы тоже текла кровь – зверюга поранилась о шипы ошейника жертвы.
– Круто покатались, – я осмотрела склон берега, устланный свалившимся с двуколки барахлом.
С какого-то кустика свисали бусы и шаль с кистями – уж не по гадальной ли лавке мы проехались? Поодаль валялся кожаный пояс с пристегнутыми ножнами – дань с оружейных рядов. Подобрав новенькую, в упаковке, батистовую рубаху, я разодрала ее на бинты, и вдвоем с Иреком мы быстро управились с перевязками звериных ран.
– Такая уж у нас с тобой карма, Лика, – рассмеялся парень, сверкнув белыми зубами. – Как кремень и кресало. По отдельности – тихие и мирные, но стоит им столкнуться…
– Это ты-то тихий-мирный демон? За что же тогда тебя выгнали из Академии?
Он мгновенно помрачнел и отвернулся.
Официальную версию отчисления Ирека мы с Мирандой уже знали: парень вдребезги разругался с ректором и просто не явился на летнюю сессию. За прогулы и отчислили. А ведь он считался одним из лучших учеников Академии. Но вот что послужило истинной причиной – никто толком не знал или не хотел говорить.
– Ирек, а не пора ли нам убраться отсюда? – прислушалась я к далекому шуму поднятого на рога города. – Сейчас сюда пострадавшие примчатся и нас растерзают.
– Не найдут, – усмехнулся он. – Как только мы вырвались из пределов видимости, я заклинание отвода глаз поставил.
– По следам найдут, – я погладила свернувшуюся клубком мантихору. Пальцы нащупали неровности под густой шерстью. – Да она вся в шрамах!
– Это бойцовая кошка. Сбежала от хозяина, похоже. Такие экземпляры с серебристой шерстью – особо ценные. Смотри, какая сильная. Будут искать.
Мантихора мгновенно вздыбила загривок и зашипела. Притихший пес зарычал. Еле успокоили.
– Ирек, я ее в свой зверинец заберу!
– Чтобы она всех горгулий сожрала и грифоном закусила? Лучше я ее к другу пристрою. Кстати, нас все-таки почти довезли до места. Друг живет в паре кварталов отсюда. Но… знаешь, у тебя такой видок, что нас остановит первый же постовой мракар. Они теперь все по тревоге подняты.
Со стороны города действительно доносились вой сирен и звуки свистков: мракармия наводила порядок.
– Что-то не заметила я этих постовых во время гонки, – проворчала я, оглядывая себя и ужасаясь. Раскрошенный и размокший гипс повязки превратился в кашу и держался только за счет магии. Грязные струйки стекали по телу, намочили мой любимый жаропрочный и кислотоустойчивый комбинезон изнутри и просочились, нарисовав на руках и открытых бедрах прихотливую серую сеточку. Кое-где гипсовые арабески уже затвердели. Ничего, река рядом, песочком ототру.
– Мне надо помыться, Ирек. Отвернись.
Он сел спиной и даже пса отвернул, чтобы не подглядывал.
– Как бы этот магический каркас снять! – взмолилась я после безуспешных попыток освободиться от остатков бывшего бронелифчика.
– Я бы помог, но ты просила отвернуться, – подал голос мой спутник.
Поколебавшись, я сняла сапоги, комбинезон, стащила с головы упиравшуюся Шу – еще утонет! – прикрыла разрисованный пупок ладошками и встала спиной.
– Можешь повернуться.
– Хм… прикольные трусики, – оценил он мой розово-желтый, без единого зеленого пятнышка пояс целомудрия.
Парень подошел так бесшумно, что я вздрогнула, когда моей кожи коснулись жаркие ладони. Снимать каркас он начал почему-то с моей шеи, помогая губами и щекоча языком.
– Ты решил его съесть? – поинтересовалась я.
– Ммм… – невнятно промычал он, медленно скользя губами и зацеловывая плечи.
– Мррр… – нежно отозвалась с берега мантихора.