М о л о д ч и к (Наташе). Я тебе без нот пропою. (Угрожающе идет к ней, но его удерживает Девица.)
Девица. На сегодня хватит с нее. Не узнал? На углу Вингейта ее из автобуса вышвырнули.
М о л о д ч и к (всматривается в Наташу). Да-да-да, она самая. (Наташе.) Теперь понятно. В автобусе ты уступаешь место грязной арабской буйволице…
Н а т а ш а. Беременной женщине.
Д е в и ц а. Женщине? Арабке.
М о л о д ч и к (Наташе). Тебя, видно, мало в автобусе проучили. Приперлась сюда и требуешь песенку о советской Одессе.
П е р в ы й с т а р и к (встает). Песню, будьте любезны, ведь заказал я.
М о л о д ч и к. А ну-ка иди сюда!
Старик опешил.
Иди… Ладно, я к тебе подойду, с тебя песок сыплется. (Подходит к старику.) Для знакомства посмотри. (Показывает ему значок на куртке.) Что это означает?
П е р в ы й с т а р и к (растерянно). Не знаю.
В т о р о й с т а р и к (встает). Разрешите мне. Было время, когда по моим эскизам делали не один десяток значков.
М о л о д ч и к (снисходительно). Гляди, гляди. Возможно, ты сообразительней своего маразматического друга.
В т о р о й с т а р и к (надев очки). Скрещенные стрелы.
М о л о д ч и к. А чья это эмблема, соображаешь?
В т о р о й с т а р и к. Хортистов.
Д е в и ц а (насмешливо). Каких там еще хористов?
В т о р о й с т а р и к. Венгерских нацистов, мадемуазель.
М о л о д ч и к. Ты что, старый кретин, рехнулся? Это эмблема патриотической студенческой корпорации Израиля.
Д е в и ц а. «Волчата», слышал?
В т о р о й с т а р и к. Даже видел. (Первому старику.) В Лодзи нас загоняли в гетто как раз «волчата». (Девице.) Тогда они, мадемуазель, считались вроде гитлерюгендовцев.
Короткий, почти неуловимый удар кулаком Молодчика — и Второй старик падает как подкошенный. Первый старик со стоном склоняется над ним.
Н а т а ш а. Зверь! Волчонок! Нет, волк, волк!
Д е в и ц а. Молчи, шлюха. И тебе влетит. (Берет под руку Молодчика.) Идем, Игал.
М о л о д ч и к. Идем. А вы, советские прихвостни, скоро испытаете действие очистительной клизмы, которую мы сделаем Израилю!
Уходят с видом победителей. К этому моменту Наташа с помощью Первого старика усаживает Второго на стул.
В т о р о й с т а р и к. Не думал, что меня снова изобьют «волчата».
Наташа возвращается к своему столику. Силы оставили ее — она разрыдалась.
П е р в ы й с т а р и к. Не плачь, девушка. Тебе еще будет хорошо.
Н а т а ш а (утирая слезы). Но я уже тоже… бывшая.
П е р в ы й с т а р и к. Но ты еще не боишься говорить правду.
Из-за портьеры быстро выбегает Ш е ф. Изысканно одет, тщательно прилизан, явно молодится.
Ш е ф (Эльзе). Я слышал шум.
Э л ь з а. Вам показалось, шеф.
Ш е ф (подозрительно оглядывает зал). Ничего не произошло?
П е р в ы й с т а р и к. Добрый вечер! Как всегда, у вас весело и уютно.
Ш е ф. Добрый вечер… (Заметив Наташу, подтянулся, спешит к ней.) Простите. (Сладко улыбаясь.) Столик музыкантский. А вам я могу предложить более уютное местечко.
Э л ь з а. Девушка по делу.
Шеф осклабился.
Просится к вам уборщицей.
Ш е ф (Наташе, игриво). Такая… представительная — и уборщицей? Прошу ко мне, потолкуем.
Э л ь з а (Наташе). Идем, Авиталь, к шефу.
Ш е ф (Эльзе, хмуро). Тебе надо петь. (Улыбается старикам.) Господам посетителям должно быть весело. (Музыкантам.) Не ленитесь. (Жестом приглашает Наташу последовать за ним.)
Трио начинает играть. Наташа уходит с Шефом. Эльза вульгарно жестикулируя, начинает петь фривольную песенку. Оба старика грустно склонились над столиком. С шумом и гамом вваливается к о м п а н и я р а з в я з н ы х м о л о д ы х к у т и л. Один из них кричит Эльзе: «Эй, старая кляча, тебя еще не выгнали?»
Трио играет все громче.
З а т е м н е н и е.
Снова зал «Глории», неосвещенный, без показной мишуры. Сейчас, днем, кроме Н а т а ш и, выполняющей свои обязанности дневной уборщицы, никого нет. Уборка в зале окончена. Наташа сметает пыль с пианино. Открывает крышку, бережно вытирает ее губкой. Оглянувшись по сторонам, играет мелодию «Ой, если еврей-бедняк имеет дочку…». Тихо напевает. Увлеклась, поет все взволнованней. К концу первого куплета выходит из-за портьеры Шеф с деловыми бумагами в руках. Остановился. Наташа не знает, что ее слушают. Закончила песню.
Ш е ф. Браво! (Аплодирует.) Это же шлягер!
Наташа быстро опускает крышку пианино и хватает тряпку.
Н а т а ш а. Извините… Я… я больше не буду.
Ш е ф (улыбаясь). Будешь. И не раз. И получишь овацию.
Н а т а ш а. За эту песенку?
Ш е ф. И за другие. Ты, наверно, поешь много других.
Н а т а ш а. Я только в студенческой самодеятельности…
Ш е ф. Что же ты пела?
Н а т а ш а. Белорусские песни, русские. Иногда сами студенты сочиняли. Одну болгарскую знаю. Еврейскую.
Ш е ф. Спой еврейскую.
Н а т а ш а (смущенно). Да она… такая дурашливая.
Ш е ф (нетерпеливо). Спой.
Н а т а ш а. Не успею закончить уборку.
Ш е ф. Уборка подождет. Пой.
Наташа садится к пианино, берет аккорд и поет шутливую еврейскую народную песенку.
(Потирая руки.) Что ж, если кое-что дотянуть, тоже годится.
Наташа хочет отойти от пианино.
Постой. Видишь, два номера у тебя уже есть. Ты кое-что еще вспомнишь. Но придется и новые разучить.
Н а т а ш а. Мне сейчас не до этого. (Вздыхает.) Петь хочется, когда на душе спокойно и хорошее настроение. Проснешься на рассвете и радуешься всему вокруг, каждой веточке, каждому окошку. А сейчас… Извините. Надо закончить уборку. (Идет в зал за полотером.)
Ш е ф. Постой. Я знаю, почему у тебя плохое настроение. Ты получаешь гроши. А если я тебе буду платить в двад… в пятнадцать раз больше…
Н а т а ш а. За что?
Ш е ф. Ты, я вижу, дурочка. «За что?» За то, что будешь здесь петь. Туалеты за мой счет. Пока. И режиссеру я заплачу за десять… за пять уроков. (Возмущенно.) Она еще раздумывает!
Н а т а ш а. Но я… (Тревожно.) А Эльза Гриль?
Ш е ф. Пока будете держать программу вдвоем, ты одна целую ночь не продержишься. А потом мы Эльзу… (Выразительный жест.)
Н а т а ш а. Как же она без работы?
Ш е ф. Устроится. В каком-нибудь портовом кабачке. А в центре Тель-Авива с такой внешностью ее песенка спета.
Наташа безуспешно пытается вставить слово.
Не знаю, что скажет режиссер, но твои номера выгодней подавать без трио. (Оживляется.) Без музыкантов — в этом какой-то шарм, публика на это клюнет.
Н а т а ш а. Не увольняйте Эльзу! Она… она в воду бросится.
Из-за портьеры выходит Э л ь з а. Увидев Наташу и Шефа, скрывается за портьерой и слушает их разговор.
Ш е ф. Спасение утопающих не моя профессия. Ты перед Эльзой чиста: ни одного ее номера не возьмешь. Она так поет, будто ищет, с кем бы переспать. А…
Н а т а ш а. Зачем вы так!
Ш е ф. …а твой стиль — скромность, только скромность. У тебя на лице написано: не тронь меня. Наш брат это обожает. Глухое платье — все до шеи закрыто. И только поворачиваешься на уход — пожалуйста, спинка как на ладони. Эффект!
Н а т а ш а. Не гожусь я для таких эффектов. И дома не согласятся…
Ш е ф. Моя забота. С Деборой Гройс я договорюсь — у нее, слава богу, мозгов хватает.
Н а т а ш а. А что — Дебора! У меня родители. Прошу вас, пусть Эльза Гриль поет, а я остаюсь уборщицей.
Ш е ф. Не указывай мне! Твою Эльзу на будущей неделе — в шею, она давно осточертела клиентам. А ты подумай как следует. Или тебя устраивает карьера уборщицы? Могу тебя при туалете поставить… Подумай. Родителей я беру на себя.
Э л ь з а (угрожающе тихо). А раввинат? (Выходит из укрытия.) Тоже берете на себя?
Н а т а ш а. Эльза! Я не хочу на ваше место.
Э л ь з а (злобно). Достаточно я тебе верила, тихоня. Теперь понимаю, почему ты так рвалась сюда, в «Глорию». Ты все рассчитала, хитрая… белоруска.
Ш е ф (строго). Без скандалов, Эльза.
Э л ь з а. Какие скандалы, шеф, боже упаси. Просто раввинат не так сговорчив, как госпожа Дебора Гройс.
Ш е ф. При чем тут раввинат, кобыла?
Э л ь з а. При том, что девка из нечистых. Отец — белорус. (Наташе.) Ты меня вынудила.
Н а т а ш а. Продолжайте.
Э л ь з а. Отец еще до рождения выбрал ей имя — Наталья. А Гурвич, который выдает себя за отца, все знал. И прикрыл возмутительный грех твоей матери, Наталья Кирилловна.
Ш е ф. Рано хоронишь, Эльза. (Беспечно.) Она совершит обряд омове… нужный обряд, и ее признают чистой еврейкой.
Э л ь з а (Наташе). Знаешь, какой обряд? (Предвкушая эффект.) Омовение при мужчинах.
Ш е ф. Не при мужчинах, а при раввинах. Разница. (Наташе.) Не волнуйся, они ограничатся полустриптизом — я все устрою.
Н а т а ш а. Напрасно: я не собираюсь стать певицей бара «Глория». А пока наичистейшая Эльза Гриль не выгнала меня, нечистую, из уборщиц, пойду уберу в ее комнате. (Забирает полотер и уходит.)
Ш е ф. Теперь, Эльзочка, у меня с тобой — оба ока за око и челюсть за зуб. С воскресенья ты свободна.
Э л ь з а. Значит, не будем петь в «Глории» ни я, ни она.
Ш е ф. Она будет. И столики начнут заказывать за несколько дней. Увидишь!
Э л ь з а. Но компьютер в раввинате взяток не берет.
Ш е ф. Компьютером, кобыла, управляют люди. А они превратят нечистую в чистую.