. Как чекистка?
Ч е к и с т к а (усмехнулась). А если как дочь царского чиновника?.. Пришла к большевикам — думала, родителями попрекать будут, дворянским институтом. Дура была, не понимала, что такое большевики… В институтах боялась одна в дортуаре… в спальне оставаться. Мышь увидела — в обморок упала. (Просто.) А большевики научили меня за бандитами по лесам гоняться. У полицейских оружие отбирать. В тюрьму сопровождать… таких, как Гаврюшов.
С и м а. Вы и добыли себе право доклады работницам делать. А я хоть сызмальства ткачиха… я… (Опустила голову в руки.)
Ч е к и с т к а. Еще забегу к вам. (Убегает.)
О л ь г а. Как ты посмела такое про доклад сказать?
С и м а (жестко). Ольга, одна хочу побыть.
О л ь г а. Не смеешь от доклада отказываться! Весь поселок придет. И старухи, и девчата… (Останавливая пытающуюся возразить Симу.) Думаешь, Ленин ради тебя одной говорил с тобой? Шалишь, бабонька, ради всех нас, ради всей губернии, может быть.
С и м а (горько). С Лениным говорила, а в тот самый час муж мой подлость против ленинского дела замышлял… Иди, Оля.
О л ь г а. Поплакать, что ль, желаешь? Попричитать? А ревкомовцы пусть третью ночь глаз не смыкают?.. (Решительно.) Идем, Анну Никифоровну проведаем. Жар у нее — вода-то в речке студеная.
С и м а. Не сейчас.
О л ь г а (испытующе). Ты чего задумала, Серафима?
С и м а. Иди, Ольга.
О л ь г а. Симка, не дури… Помни, опосля твоего доклада надо единогласную резолюцию вынести. Про пошив белья для красноармейцев.
Сима думает о своем.
Завтра же бязь бабам раздадим, пусть за шитье принимаются. Может, еще твоему… как его… Аскольду послать поспеем. Да-да, чего зенки вытаращила! Для команды бронепоезда. Ну, побегу… (В дверях.) Гляди, Сима, ты завтра лицом в грязь не ударь! Такой доклад, делегатка, сделай, чтобы…
С и м а. Нечистая у меня перед делегатками совесть, чтобы такой доклад делать. Все делегатки большевичками были, пусть темные, неграмотные, но большевичками, а я… (Отвернулась.)
О л ь г а (сурово). Вот что, Серафима. Последнее мое слово к тебе. Коли посмеешь слова Ленина для себя одной сберечь, а со всеми не поделишься, надежды им не дашь, вот тогда уж и вправду не по совести поступишь. (Уходит.)
Сима несколько секунд сидит неподвижно. Затем достает из ящика тетрадку и карандаш, садится за стол. Вырвав из тетради лист, начинает писать.
З а т е м н е н и е.
На просцениуме. Вечереет. О л ь г а и С а н ь к а.
О л ь г а (застегивает Саньке полушубок). Вот тебе докторова бумажка.
С а н ь к а (прячет в карман). Рецепт.
О л ь г а. И без лекарства из города не ворочайся.
С а н ь к а. Душу из аптекарей вытрясу.
Вбегает Ч е к и с т к а.
Ч е к и с т к а. Лошадь запрягают, Саня.
С а н ь к а. Я готова. (Хочет идти.)
Ч е к и с т к а. Постой. (Дает ей маленький револьвер.) Время знаешь какое.
О л ь г а. А тут еще ночь, лес.
С а н ь к а (прячет револьвер). До свиданья. (Убегает.)
О л ь г а. Саня! Достанешь порошки?
Ч е к и с т к а. Саня достанет.
О л ь г а. Доктор сказал, и так надежды мало, а без этих порошков… (Не в силах договорить.)
Ч е к и с т к а. Двусторонняя пневмония.
О л ь г а. Чего?
Ч е к и с т к а. Воспаление легких. Я в энциклопедию заглянула: восемьдесят семь процентов смертности.
О л ь г а. Разорвут ткачихи на куски бандюгу, что ее в воду столкнул. Я первая!
Ч е к и с т к а (после паузы). Гаврюшов сознался.
О л ь г а (зло). Ну что теперь Сима про муженька скажет?
Ч е к и с т к а (внятно). Сима не должна знать.
О л ь г а. Должна!
Ч е к и с т к а (тихо). Я запрещаю вам говорить ей. Слышите? (Мягко.) Зачем ранить ей сердце? И без того терзается.
О л ь г а (после паузы). Дивно мне, как это вы, такая нежненькая, можете в Чека работать.
Ч е к и с т к а (горько усмехаясь). Недаром Владимир Ильич не удивляется, что не только от врагов, но и от друзей частенько слышатся нападки на Чека.
О л ь г а. Это я-то на Чека нападаю?!
Ч е к и с т к а (берет ее за руку). Очевидно, раз считаете, что чекисту запрещена нежность… Утром видели, что творится с Симой! Пусть и не все узнает она про мужа, все равно пойдет только по одному пути.
О л ь г а (задумчиво). По какому?
З а т е м н е н и е.
Комната Гаврюшовых. За окном уже стемнело, но С и м а так и не зажгла лампы. Сидя спиной к двери, продолжает писать. Закончив, складывает листок в треугольник. В дверь не очень громко стучат. Сима не слышит. Дверь медленно открывается. На пороге молодой м а т р о с, крепкий, стройный, в бушлате и бескозырке с надписью «Аскольд». У него в руках связка брошюр.
М а т р о с. Разрешите присутствовать?
С и м а (оглянулась, несколько мгновений молчит). Вы?
М а т р о с (смущенно улыбается). Не серчайте, Серафима Григорьевна.
С и м а (не в силах сдержать радость). Вы… зачем приехали?
М а т р о с. К вам… делегирован…
С и м а. Ко мне?!
М а т р о с. К текстильщицам. От команды бронепоезда. Ему в честь вашего женского съезда дано наименование «Делегатка»… Мне сначала другое название замаячило… «Сандрильона»… Но звучит не по-революционному. Правда?
С и м а. Правда.
М а т р о с (после паузы). Разрешите отрапортовать: я сюда два вагона хлопка доставил.
С и м а. Целых два вагона?
М а т р о с. Наши флотские на запасном пути нашли. И я вспомнил про вас… про вашу, значит, фабрику… Словом, ревкому сдал. Целиком и полностью. По акту… Ну, а книжечки — вам. (Отдает ей книжки.) Вам…
С и м а. Спасибо… И у меня для вас… радость.
М а т р о с (просиял). Для меня?..
С и м а (смутилась). Для всех. Разыскали материю бельевую, что припрятали… приказчики хозяйские. И белье пошьем, каждая у себя, на дому, для… вас… вашей команды. Небось пообносились.
М а т р о с. Горячее вам спасибо от революционных балтийцев! (Разглаживая складки на брюках.) Извиняюсь, Серафима Григорьевна, за… неаккуратный вид, но так случилось, что ночью довелось в речке искупаться.
С и м а (подходит к нему). Так это вы нашу Баданину спасли?
М а т р о с. Помог из воды выбраться.
С и м а. А кто ее с моста столкнул, видели?
М а т р о с. Видел, как удирал. Даже стрельнул вслед. Но, ежели бы за ним, затонуть могла.
С и м а. В чем одет был? В поддевке?.. Картуз с кожаным козырьком?
М а т р о с. Вроде без картуза… И поддевки не приметил. (Виновато.) Не успел разглядеть.
С и м а (быстро снимает со стены свадебную фотографию). Он?
М а т р о с (разглядывает). Какая вы здесь… тихая.
С и м а. На него глядите!
М а т р о с. Вроде не он… (Кивает на тетрадку.) Вы заняты?.. Писали.
С и м а. Вам.
М а т р о с. Команде?
С и м а. Вам, говорю, вам.
М а т р о с. От имени текстильщиц?
С и м а. От себя. (После паузы.) Читайте. (Дает ему листок.)
Матрос, отходя к окну, читает. По его лицу можно судить о впечатлении от письма. Сначала он улыбается, затем становится серьезным, а под конец хмурится.
М а т р о с (читает). «…Мечталось мне, так я про Москву, про ленинские слова нашим женщинам расскажу, что почуют они первоцвет новой доли женской. Но после того, что сегодня получилось, не имею права я…» (Строго.) Письмо ваше неправильное. Целиком и полностью.
С и м а (с надеждой). Вы так думаете?
М а т р о с. Не думаю, а фактически уверен. Не казниться вам надо, не оправдываться. А все — революции. И текстильщиц за собой повести. Вы на каком съезде были! С кем беседу вели! И один у вас теперь в жизни курс: тот, что большевики прокладывают… Так завтра женщинам и скажите… Письмо ваше объявляю ненаписанным. (Рвет листок в клочья.) Мы все сгоряча оплошки допускаем. Я вот, дурень, еще недавно такой лозунг перед матросами ставил: пока с врагом целиком и полностью не покончим, про… временно извиняюсь, любовь и думать не моги… А вижу… (Обрывает себя.) Не обо мне разговор… А что верили вы тому, кто мужем вашим числился, так без веры и при революционной бдительности жить нельзя. Которых царских адмиралов мы на реях за контрреволюцию вздернули, а которым поверили — и промашки не дали… Не в том вина ваша, что рядышком контрреволюцию не приметили, а в том, что раньше надо было вам швартовы рубить. Целиком и полностью. Надо без волынки, сразу уходить, извиняюсь, от нелюбимого. И не нашего… Вы товарищ Коллонтай на съезде слышали?
С и м а. Александру Михайловну? Вот это человек! Богатого класса была, а как стала партийной, забрала сынишку и от мужа — поминай как звали!
М а т р о с. К тому и я речь веду.
С и м а. Смеетесь? Меня с кем сравнили! Образованная она. А я…
М а т р о с (горячо). Не в образованности тут корень, а в… революционном сердце! Вы послушайте. Когда я еще к «Аскольду» приписан был, товарищ Коллонтай к нам на эсминец с лекцией пришвартовалась. Про то, как оно при социализме с вашей сестрой, женщиной, будет. И про немецкого токаря рассказала. Август Бебель. У нас август — месяц, а у немцев — имя. Книжку он про трудящую женщину сочинил. И учит революционного мужчину: выбирай подругой жизни своей… конечно, красота — она делу не помеха… но прежде всего идейного товарища. И тогда жена будет тебе не якорем, а, можно сказать, твоим парусом. Август официально опубликовал, что многим своей супруге обязан. И я с ним согласен. Целиком и полностью. Вот вы, женщина, допустим, красивая. Но будь вы вражеского лагеря, я бы красоты вашей и не приметил…