ят большевики, да вот только знаний нам не хватает. Так?
С и м а. Так. Когда же я учиться буду? После войны?
Ч е к и с т к а. Почему? Сегодня. Завтра.
Л у к ь я н о в н а. И на съезде научилась — не узнать тебя.
Ч е к и с т к а. Думаете, вам знания дадут только учебники географии и арифметики? Нет, милая, у революции поучитесь. У железнодорожников, вот которых могут в дороге обстрелять. У матросов — они свой бронепоезд сквозь вражеский огонь поведут…
С а н ь к а. Не горюй, Сима! Когда-нибудь и мы образованными станем. Все, все знать будем, как сама Анна Никифоровна… И ежели встретишь где товарища Ленина, так смело докладывай ему не только про себя, но и что Саньку Луневу тоже из десятка не выкинешь. Только я тогда уже не Санькой буду.
С и м а (улыбается). Александрой.
С а н ь к а. Да ну ее! Никаких Александр. Что ни царь или царица — кругом Александры. Даже какой-то там… македонский царь, Анна Никифоровна сказывала, и того — на́ тебе! — Александром кликали! Я себе революционное имя придумала… (Восхищенно.) Даздемпарна!
Л у к ь я н о в н а. Господи, спаси и помилуй!
Ч е к и с т к а. Наверно, Дездемона. Как у Шекспира. (Саньке.) Так ведь?
С а н ь к а. Какая Дездемона! Русским языком говорю вам: Даздемпарна! (Торжествующе расшифровывает.) Да здравствует единство мирового пролетариата — авангарда революционных народов! Даздемпарна — и точка!
Слышится звонок к отправлению поезда.
Эх, Сима, неправильно мы тебя провожаем! С митингом надо бы!
Ч е к и с т к а (Симе). Она, пожалуй, права!
С и м а. Что вы! Не хотят женщины от шитья отрываться — боятся, не кончат с бельем до пуска фабрики.
С а н ь к а. Матросам скажи, скоро ихний хлопок в дело пойдет!
Л у к ь я н о в н а. Надо же с бельем кончить до пуска фабрики.
С и м а. Ей-богу, зареву в поезде: неужто не услышу, как фабричный гудок снова загудит?
Ч е к и с т к а. Возможно, в тот самый момент вы услышите первый гудок бронепоезда «Делегатка».
С а н ь к а. Была бы я на твоем месте, Сима, махнула бы с матросами на Колчака — и точка!
Ч е к и с т к а. Фронту, кстати, не только артиллеристы и пехотинцы требуются…
Л у к ь я н о в н а. Кабы ей на сестру милосердия выучиться!
Ч е к и с т к а. Политработники нужны фронту, агитаторы. Потому партия и объявила мобилизацию рабочих на политработу.
С а н ь к а (Симе). А ты ведь как о съезде рассказываешь!
Л у к ь я н о в н а. В книжке так не напишут.
Ч е к и с т к а. Представляете, красноармейцы освобождают город от интервентов. Как важно с женщинами там побеседовать, про ленинскую речь рассказать!
С и м а. Ну кто меня мобилизует!
С а н ь к а. А ты Аскольда попроси! Уж тебя он с собой прихватит!
С и м а (гневно). Не смей над этим смеяться! Не смей!.. (Словно устыдившись своего гнева, обнимает Саньку.) С Василием рядом ничего не побоюсь… Пусть какой ни есть лютый бой — только бы вместе с ним, только бы от вражьей пули собой заслонить… (Улыбаясь.) «Пускай умру, но пусть умру любя!»
С а н ь к а (оттолкнув ее). Какое там — умру!
Л у к ь я н о в н а. Чего мелешь, дура!
С и м а. Не серчайте! Анну Никифоровну спросите — все поймете. А я и впрямь дура, самая разнесчастная дура! (Еще тесней прижимается к Саньке.) Ведь не сказала Василию, что единственный он мой, желанный! Не знает…
Л у к ь я н о в н а. Знает, баба. Знает.
С и м а (встрепенулась). А вы почему так думаете?
Ч е к и с т к а. Пора к вагону.
С и м а. А Ольга где? Хотела с ней попрощаться.
С а н ь к а. Может, у поезда ждет? Пойдем.
Все двинулись.
Л у к ь я н о в н а. Веселей ходи, Симка! К поезду надобно с песней. (Запевает и притопывает.)
Эх, была девка — все любили,
Эх, стала баба — все забыли.
Тебе того не любить,
Кого я любила…
Женщин останавливает приход Ч е к и с т а.
Ч е к и с т. Важные вести, товарищи. (Оглянувшись, жестом попросил всех подойти поближе.) В разных пунктах губернии на послезавтра назначены контрреволюционные восстания.
С а н ь к а. Чего это все контрики разом голову поднимают?
Ч е к и с т. Узнали, что колчаковцы продвигаются на восток, а деникинцы лезут на юг. А тут еще в нашу губернию проникли агенты из шпионской группы миссионера Саймонса…
Ч е к и с т к а (поясняет). Он в Петрограде американским пастором считался.
Ч е к и с т (Симе). Теперь понимаете, почему всех чекистов в уезд отзывают?
С а н ь к а. Как же мы здесь одни?
Л у к ь я н о в н а. Нам тут без чекистов — могила.
С и м а. То-то и есть. Только и слышишь, фабрику поджечь норовят… Нет, не в пору мне сейчас уезжать. Железнодорожники и без меня белье доставят. Пойдемте, попросим!
Ч е к и с т (останавливает ее). Езжайте спокойно. Здесь остается уполномоченная Чека.
С и м а (обрадованно, Чекистке). Ольга вам пособит. И еще, увидите, самых бой-баб вам в помощь призовет.
Ч е к и с т. Не ей, а вот… (Кивает на Саньку.) Товарищу Луневой пусть помогут.
С а н ь к а (поражена). Я?.. Уполномоченная Чека?
Ч е к и с т. Да, с курсами придется повременить. Сразу в работу включайся. Учти, Шранк и начальник станции не все еще сказали.
С и м а (глухо). И Гаврюшов.
С а н ь к а. Понимаю.
Ч е к и с т к а. А в случае восстания объяви их заложниками. (Заметив медленно приближающуюся О л ь г у.) Товарищ Корнеева договорится с ревкомом. (Подошедшей Ольге.) Ладно?
Ольга, опустив голову, молчит. Это молчание столь красноречиво, что никто не решается задать ей роковой вопрос.
О л ь г а (подняв голову, протягивает Симе листок). Нашла на столе у… покойной.
Санька, по-детски всхлипнув, бросается на грудь к Чекистке. Сима, словно окаменев, держит листок в руке. Остальные молча опустили головы.
Л у к ь я н о в н а. Господи! (Крестится.) Коли ты допустил такое, значит… (Исступленно.) Значит, нет тебя, господи! (Срывает с шеи крестик и швыряет.) Нет тебя! (Топчет ногами крестик.) Выдумали!
С и м а (резко). Что же это, товарищи чекисты! Не можете дознаться, кто Анну Никифоровну загубил?
Ч е к и с т к а. Преступник задержан.
С и м а (исступленно). Кто? Кто он, изувер?!
Л у к ь я н о в н а. Нешто не знаешь?
О л ь г а (гипнотизируя Лукьяновну взглядом). Откуда ж ей знать? Не здешний ведь. (Симе.) Читай.
С и м а (читает прерывающимся от волнения голосом). «От нашей ячейки подлежит мобилизации в армию на политработу один партиец. Прошу уездком партии отправить меня на Южный фронт в дивизию, сформированную товарищем М. В. Фрунзе. Оттуда поступило на меня требование, и там я всего нужней. Заменить меня в ревкоме вполне может…» (Оглядела окружающих.)
О л ь г а (тихо). Читай.
С и м а. «…вполне может работница Гаврюшова Серафима, делегатка Всероссийского съезда работниц и крестьянок…»
О л ь г а. Оставайся, Сима, белье я повезу.
С и м а (словно не слышит ее и никого не замечает). Нет, Анна Никифоровна, уж я вас там заменю, где вы всего нужней… (Пряча на груди листок; Чекисту.) Почему она именно на Южный фронт хотела?
Ч е к и с т. Там сейчас решается судьба революции.
Ч е к и с т к а. Южный фронт — главный фронт. Так сказал Совет рабочей и крестьянской обороны.
С а н ь к а. Не читали мы еще про такой Совет.
Ч е к и с т. Его образовали только на днях.
Ч е к и с т к а. И возглавил его товарищ Ленин…
О л ь г а (Симе). Поняла, пролетарка, кто тебя на главный фронт требует?
Слышится второй звонок к отправлению поезда. Музыка — парафраз песен гражданской войны.
ПОРТРЕТПьеса в двух частях с прологом и эпилогом
Т и м к а П а р а м о н о в, в прологе Саша.
К с ю ш а, 19 лет.
Т и м о ф е й И в а н о в и ч П а р а м о н о в.
Л е л я, связистка, 19 лет. Ее играет исполнительница роли Ксюши.
К о с т е н к о, сержант, около 30 лет.
Г р у ш и н, молодой солдат.
К о с т я, 14 лет. Его играет исполнитель ролей Тимки и Саши.
С е р г е й П е т р о в и ч М и х е е в, политрук.
Л а в р е н т ь е в, старшина, комсорг.
Г р а ч е в, майор.
Т а т ь я н а П а в л о в н а, военврач, 25 лет.
М о л о д о й а в т о м а т ч и к.
З л а м а л, словацкий рабочий.
Т и л ь д а, немецкая девочка.
М а т ь Т и л ь д ы.
Ч е л о в е к в п а л ь т о.
ПРОЛОГ
На просцениуме. Мелодия песни и один из самых первых плакатов Великой Отечественной войны подчеркивают, что действие происходит в июне 1941 года. Т и м о ф е й И в а н о в и ч П а р а м о н о в (ему в ту пору шел тридцать шестой год) с помощью десятилетнего С а ш и укладывает вещи в рюкзак.
П а р а м о н о в (запихивая кружку). Все. (Собирается затянуть рюкзак.)
С а ш а. Папа! А кисти? А краски? (Дает отцу деревянную коробку.) Без складного мольберта ты уж как-нибудь обойдешься?
П а р а м о н о в (не берет коробку). Я и без этого обойдусь, Саша. (Заметив удивленный взгляд мальчика.) Пятый день войны, а сколько уже захватчиков на нашей земле! (Тихо.) Запомни, сынок: пока не одолеем фашистов, я кисти в руки не возьму…
Звонок телефона.
Вроде междугородный. Неужели мама?
Саша бросается к телефону.
С а ш а (возбужденно). Слушаю!.. Слушаю!..