(Положил трубку.) Я на энпэ, а вы, Костенко, тут за связиста побудьте.
К о с т е н к о (хмуро). А как же будет, товарищ комбат?..
П а р а м о н о в (взяв фуражку и планшет). Вернется Леля — все равно оставайтесь здесь.
К о с т е н к о. Слушаюсь, товарищ комбат.
П а р а м о н о в. Жаркое дело предстоит — понадобитесь как связной. В случае чего, позывные энпэ знаете?
К о с т е н к о. Василек?
П а р а м о н о в. Резеда.
К о с т е н к о (угрюмо). Тоже не последний цветок.
П а р а м о н о в (идет к выходу, останавливается, тихо). Где же мой Саша, Гнат Денисович?.. Кто скопировал мой рисунок?.. Как попал он к немецкой девочке? (Провел ладонью по лбу.) Позывные энпэ знаете?
К о с т е н к о. Резеда ж.
П а р а м о н о в. Не то хотел… Пусть Леля сообщит мне на энпэ, в каком госпитале Грушин.
К о с т е н к о. Понятно. (После ухода Парамонова развертывает рисунок.) «…Обязательно вперед, сказал Ленин, и только вперед!..» Где же ты, Сашко Парамонов? Где?..
З а т е м н е н и е.
Музыка.
Когда музыка стихает, в темноте слышен голос по радио: «Сегодня, второго мая, фашистский гарнизон Берлина прекратил сопротивление и сдался. В городе еще орудуют террористические группы эсэсовцев. Продолжаются ожесточенные бои западнее и северо-западнее Берлина. Военный комендант Берлина генерал-полковник Берзарин приказывает военным комендантам районов города немедленно обеспечить порядок и безопасность, наладить продовольственное снабжение голодающего населения Берлина и сбор оружия…» Кабинет районного военного коменданта Парамонова разместился в комнате, где следы былой роскоши смешались с предметами фронтового быта. На стене над старинным креслом у письменного стола с причудливой инкрустацией висит листок с наскоро выведенной надписью на русском и немецком языках: «Военный комендант района». Рядом — карта Берлина и окрестностей. Раннее утро. Склонившись над столом, П а р а м о н о в неумело, то и дело сбиваясь, откидывает костяшки на конторских счетах. К о с т е н к о сочувственно смотрит на неудачные попытки комбата.
П а р а м о н о в (досадливо тряхнув счетами). То двести шестнадцать получается, то сто шесть.
К о с т е н к о. Чего?
П а р а м о н о в. Мешков муки.
К о с т е н к о. Муку, товарищ капитан, проще путем четырех правил арифметики подсчитывать.
П а р а м о н о в (берет счеты). Нет, я это проклятое оружие освою!
К о с т е н к о (хмуро). Дожили! Кругом Берлина еще наши хлопцы с фашистами бьются, а я, як тот завхоз, молоко больницам вожу.
П а р а м о н о в (взял карандаш). Сколько бидонов доставили?
К о с т е н к о (почесывая затылок). Чи девять, чи десять…
П а р а м о н о в. Расписку взял?
К о с т е н к о. Не пришлось, товарищ капитан… (Уловив недовольный взгляд комбата.) Поскольку перед самой больницей от этих… вольфов отстреливался. Вольф по-ихнему волк, да?
П а р а м о н о в. Вервольф — это, скорее оборотень.
К о с т е н к о. Наименование подходящее… Будут приказания?
П а р а м о н о в. Пока отдыхайте.
К о с т е н к о. Тогда разрешите… на перевязку.
П а р а м о н о в. Идите… (Выразительно.) На перевязку.
К о с т е н к о (отведя взгляд). Понятно.
П а р а м о н о в (лукаво). Дважды в день ходите, а перевязка позавчерашняя.
К о с т е н к о (его поразили слова Парамонова). Так надо ж ту фрау найти! Или хоть дывчинку! В подвале их след давно простыл… Пошукаю там, где кашевары немцам борщ раздают. (Идет к двери.)
П а р а м о н о в. Возвращайтесь с чистой перевязкой. Слышите?
К о с т е н к о (вздохнул). Слушаюсь, товарищ капитан. (Уходит.)
Парамонов открывает ящик стола, вынимает портрет Ленина, рассматривает. Слышится рокот остановившегося автомобиля.
Входит Л е л я.
Л е л я. Ваше приказание выполнено.
П а р а м о н о в. Заявки при вас рассмотрели?
Л е л я. Одежду для освобожденных из концлагерей дадут. А вот с артистами у коменданта города нехватка. Майор, что артистами заведует, сказал мне: «Насчет бригады и не заикайтесь!»
П а р а м о н о в. Заикнемся. Сам поеду. (Тепло.) В госпиталь завернули? К Грушину.
Л е л я (смутилась). Я у библиотеки останавливалась. Увижу женщину или девочку — спрашиваю. (Кивнув на рисунок в руках капитана.) Не они. (После паузы.) У входа немцы, товарищ капитан, собираются. Гражданские.
П а р а м о н о в. Ровно в восемь начну принимать. Вы уж, Леля, как следует вникайте: ежели дело важное — немедленно ко мне… Ну а вопрос ясен — сами решайте…
Л е л я. Никогда я этим не занималась, товарищ, комбат.
П а р а м о н о в. И я никогда, Леля, не занимался одеждой. А видите, занимаюсь… Да, оружие у немцев пусть принимают два человека. Чтобы никаких очередей.
Леля уходит.
(Снова принимается за бумаги и подвигает к себе счеты. Звонок телефона. Берет трубку.) Да вот счетами только овладеть не могу… Так… (Взволнованно.) Все понял, товарищ генерал. Комитет берлинских антифашистов просит реставрировать портрет Ленина во весь рост… (Сдерживая волнение.) Если это ваш приказ, товарищ генерал, возьму кисти в руки… Если же… (Умолкает, так как ему задают вопрос.) А корень вот в чем, товарищ генерал. Когда я уходил на фронт, Саша, десятилетний сын мой, удивился, почему это папа не положил в мешок ни одной кисточки, ни тюбика краски. Я сказал ему: «Запомни, сынок…»
З а т е м н е н и е.
Музыка.
На просцениуме. Развалины Берлина, На остатке стены тщательно выведено: «Русские не войдут в Берлин!» На надписи — размашистая резолюция углем: «А я в Берлине! Сидоров из Тулы». Среди развалин идут Т и л ь д а и М а т ь. Каждая несет большой оцинкованный термос — в таких доставляли пищу на передовую. Остановились передохнуть. Навстречу молодой А в т о м а т ч и к ведет Ч е л о в е к а в п а л ь т о, которое, однако, не может скрыть его воинской выправки. Увидев Тильду и Мать, он прячет лицо в воротник.
М а т ь (Тильде, по-немецки). Спроси солдата.
Т и л ь д а (Автоматчику). Пожальста, где есть военкригскомендатур?
А в т о м а т ч и к (весело). Оружие желаете сдать, гражданочки? Фаустпатрончики или чего другое?
Т и л ь д а, Мы отдавайт термос.
А в т о м а т ч и к (Человеку в пальто). Видишь, гражданин герр, люди даже термоса сдают. А ты — «цивиль, цивиль!», а сам в пальтишке гранаты таскаешь.
Ч е л о в е к в п а л ь т о (по-немецки). Не понимаю.
А в т о м а т ч и к. В комендатуре, гражданин герр, все по-вашему разъяснят. (Матери.) Потрафило вам, гражданочки, что мне тоже в… военкригскомендатуру.
Т и л ь д а (Автоматчику). Золдат Васильий живой?
А в т о м а т ч и к. Ты что, девушка! У нас Васяток, поди, тыщ пять наберется!
Т и л ь д а. Он есть кра-си-вый.
А в т о м а т ч и к (смеется). А у нас все красивые! Один я только обличьем не вышел.
Т и л ь д а. Васильий биль ранен, когда от меня получал Ленин портрет.
А в т о м а т ч и к (улыбаясь). Какой же это, дочка, портрет Ленина?
Т и л ь д а. Самый главный портрет! Там Ленин сказаль, что дети надо вперед, обязательно вперед!
А в т о м а т ч и к (подходит к ней, кладет руку на волосы). Откуда у тебя самый главный портрет Ленина?
Т и л ь д а. Майн фатер… Мой папа… (Поймав взгляд Человека в пальто, кричит.) Он забираль майн фатер в гестапо! Он!..
Человек в пальто выхватывает пистолет и отбегает.
А в т о м а т ч и к (вскинув автомат). Стой!
Т и л ь д а. Он искаль портрет Ленина!
Ч е л о в е к в п а л ь т о (наведя пистолет на Тильду, по-русски с немецким акцентом). Брось автомат — или…
М а т ь (в ужасе). Тильдхен!
А в т о м а т ч и к (загородив Тильду). В меня стреляй, фашистское отродье! В комсомольца русского! Получай свою пулю! (Вскидывает автомат.)
Человек в пальто, опередив автоматчика, стреляет и убегает.
З а т е м н е н и е.
Автоматную очередь заглушает музыка.
Снова районная комендатура. Лучи предзакатного солнца. П а р а м о н о в закончил прием посетителей. Устал. Проводит ладонью по лбу. Встает. Распрямляется. Входит К о с т е н к о.
К о с т е н к о. Чепе, товарищ капитан!
П а р а м о н о в. Что случилось?
К о с т е н к о. Повесить бы меня на первой липе! (Кладет на стол лист бумаги, показывает.) Ось!
П а р а м о н о в. Спокойно, сержант. (Смотрит бумагу.) «Пистолет «парабеллум».
К о с т е н к о. Ниже, товарищ капитан!
П а р а м о н о в. «Термосы ведерные — два…» Что такое?
К о с т е н к о. Фрау с девочкой приходила. Термосы сдала — и бувайте здоровы. А я, дурень, хлопцив не предупредил…
П а р а м о н о в. Фамилия? Адрес? (Смотрит листок.)
К о с т е н к о. Не записали! Поскольку не оружие, а хозснаряжение. (Зло.) Весь Берлин перешурую, а найду! Разрешите отлучиться?
П а р а м о н о в. Посетителей больше нет?
К о с т е н к о. Ни души.
Парамонов машет рукой. Костенко уходит. Парамонов поглощен своими мыслями. Открывает ящик, вынимает портрет и смотрит на него. Входит Л е л я.
Л е л я. Товарищ капитан, я к вам…
П а р а м о н о в. Я уже переводчика отпустил.
З л а м а л (входит). Не потребуется переводить.
Это жилистый, седой и совсем изможденный человек. На истощенном и бледном лице порой вспыхивают живые, пытливые глаза, выглядит он гораздо старше своих лет. На нем полосатая куртка фашистского узника.