Пауза. Нина покачала головой.
Вам все равно откажут… Ну что же вам пожелать? Во-первых, продолжайте свою хитрую тактику.
Н и н а (удивленно). Тактику?
Л о з о в о й (улыбается). Я вас не осуждаю. Наоборот. Верный способ отвадить залихватских сердцеедов. Из тех, что краткосрочно посещают передний край. Да, самый отъявленный полевой донжуан как услышит, что у девушки любимый на фронте, сразу же… (Поднимает руки.) Хитро придумали.
Н и н а (тихо). Я не придумала.
Л о з о в о й (горячо). Как?! А что же вы?..
Н и н а. Слишком поздно спросили, Алексей Денисович.
Вероятно, Лозовой продолжил бы разговор, если бы не тревожный голос Корешкова.
К о р е ш к о в (вбегает). Гаранина! Скорей на связь! Фрицы зашебаршились. И комбат меня — к Терехину… Давай!
Нина спешит за Корешковым. Доносятся выстрелы. Но Лозовой словно ничего не слышит, поглощенный своими мыслями.
Музыка.
З а т е м н е н и е.
На авансцене М а к с и м о в. На нем капитанские погоны.
М а к с и м о в. Куда меня только не посылала редакция! И к Яссам, и на Львовско-Сандомирский плацдарм, и в Новороссийск. А в июне сорок четвертого я приехал в войска генерала армии Рокоссовского… Они освобождают исстрадавшуюся, но непокоренную Белоруссию. Здесь сражается и гвардейский батальон, где я в последний раз видел Нину Гаранину. Гвардейцы вонзились в хаотическое расположение вражеской части. Особенно далеко углубилась вторая рота… Командир убит. И командование принял на себя Ахмед Далиев…
Музыка. Высвечивается огневой рубеж на небольшой высотке. Видна только небольшая часть кругового укрытия. В центре — Д а л и е в. С ним Д е д у н о в, К о р е ш к о в, Л а в р е н к о.
Голоса других гвардейцев доносятся издалека.
Смолкает перестрелка.
Д а л и е в. Пока змеи притихли, тебе, товарищ Корешков, очень важная задача. Наладь связь с Травкой. Скажи: без боеприпасов очень затруднительно.
Д е д у н о в. И разведданные комбату передай. Они ему вот так нужны!
К о р е ш к о в. Понял. (Пригнувшись, уходит.)
Д а л и е в. А тебе, товарищ Лавренко, подсчитать боеприпасы по цепи. Считай строго, как главбух.
Л а в р е н к о. На бумажку запишу. (Уходит.)
Е р и к е е в (его не видно). Товарищ старший сержант! Разрешите к вам. Ровно полминутки.
Д а л и е в (недовольно). Зачем, товарищ Ерикеев?
Е р и к е е в. Документ парторгу передать. Больше чем документ.
Д а л и е в (переглянувшись с Дедуновым). Иди.
Е р и к е е в (подползает, передает Дедунову листок). Одиннадцать подписей. Я последний по цепи. (Убегает.)
Д е д у н о в (читает). «Просим принять нас в ряды ВКП(б). Разрешите нам считать себя в этом бою коммунистами»… От чистого сердца даю рекомендацию! (Быстро пишет.)
Д а л и е в (горячо). И я даю!.. (Грустно.) Не имею еще права. (Считает на пальцах, радостно.) Имею! Уже почти месяц имею право!.. Здесь писать, Федот Иванович?.. (Пишет.)
Д е д у н о в (громко). Ерикеев, передай по цепи! Ваше заявление и наши рекомендации перешлю в парт-комиссию! А вы, как подобает коммунистам…
Голос Дедунова заглушают залпы гитлеровцев. Гвардейцы отстреливаются.
1-й г о л о с. Получай, фашист, от коммунистов!
2-й г о л о с. Ось тоби, фриц, и капут и блиц!
Атака гитлеровцев отбита. Снова затишье.
Д а л и е в. Есть суждение, Федот Иванович. Присвоить нашей роте очень гордое наименование «Гвардейская дружба народов». Проанализируйте! Освобождаем белорусскую землю. Комбат осетин. Погибший комроты — русский. Вы и Корешков тоже. Лавренко — украинец. Гамрекели — грузин. Ерикеев — татарин. Сабитов — казах…
Д е д у н о в. Косач — цыган. Полная дружба народов!
Грохот разорвавшегося неподалеку снаряда. Гвардейцы отстреливаются. Перестрелка утихает, и слышно, как перекатываются по цепи голоса бойцов.
Г о л о с а б о й ц о в. Дружба народов!.. Гвардейская дружба!
Возвращается Л а в р е н к о. Подает Далиеву клочок бумаги.
Д а л и е в (посмотрев бумагу, сокрушенно). И все? Каждый патрон дороже, чем… чем глоток воды в Кызылкумской пустыне!
Д е д у н о в. Комбат наверняка послал нам боеприпасы.
Д а л и е в. Что могло с ездовым случиться?
Д е д у н о в. Не застряла ли повозка в топи…
Подползает К о р е ш к о в.
К о р е ш к о в. Травка молчит. Пробит провод. Разрешите, товарищ старший сержант, пойти. Найду и восстановлю.
Л а в р е н к о. Под таким огнем? Цэ ж невозможно!
Д е д у н о в. Невозможное сейчас только на долю убитых осталось, а мы с тобой живые.
К о р е ш к о в. Разрешите выполнять?
Д а л и е в. И скорее! Пока немцы и болото не перерезали. (Обнимает Корешкова.)
Корешков отползает.
Да, Лавренко, нашей высотки нет на карте даже у командующего армией, не то что у товарища Рокоссовского. И если мы высотку оставим, в Кремль про нас, не бойся, не доложат.
Д е д у н о в. А ежели выстоим здесь, да еще передадим на КП наши разведданные, наверняка доложат.
Д а л и е в. Конечно. Как же ты считаешь, уважаемый Гнат, с нашей стороны морально будет этично оставить высотку?
Д е д у н о в. Нам на государственную границу выходить.
Д а л и е в. Ядовитые змеи чувствуют, что приближается им капут. Даже союзники наконец второй фронт открыли. И если в такой момент ты, Гнат, и я здесь не выдержим, фашисты поднимут сабантуй аж до самого Гитлера!
Д е д у н о в. Капитан Лозовой не поверил бы, что не выдержали.
Д а л и е в. Очень правильно! Только не капитан. Если я уже старший сержант, значит, Лозовой минимум-максимум майор.
Слышится усиленный мегафоном голос фашиста: «Группен советьски красныйармейц! Слюшайт наш пропозиций! Вы отрезан. Вас не спасайт целий корпус. Мы вас раньше убивайт абер загоняйт ин болот. Скажит ваш командир, что нада капитулирн и вешайт вайсе фляг. Ми разрешайт вам мислить всиво пъять минутен. Расстреливайт ваш коммунистен и сдавайтся. Скажит ваш командир, пусть не задерживайт капитулирн!»
Слышали, уважаемые гвардейцы? Что же вы скажете своему командиру?
Д е д у н о в. И парторгу!
Г о л о с а. Скажем: все мы коммунисты!
— Поговорим с гитлеровцами по-гвардейски!
— Москву им напомним!
Г о л о с К о р е ш к о в а (перекрывает другие голоса). Боеприпасы привезли!.. Лавренко, ко мне!
Лавренко бежит навстречу.
Д а л и е в (восторженно). Орден такому ездовому!
Д е д у н о в (громко). Передать по цепи! Боеприпасы есть!
Слышатся радостные возгласы гвардейцев. К о р е ш к о в и Л а в р е н к о приносят раненую Н и н у.
Д а л и е в. Травка! (Бросается к ней.)
Д е д у н о в. Дышит?
К о р е ш к о в. Чуть не увязла в топи!
Н и н а (очнулась). Ездовой еле добрался в батальон… Кровью истек… Связи нет… И я… Лошадь ранили… (В бреду.) Алексей… Алеша…
Д е д у н о в. Алексей? Брат, верно?
Д а л и е в. Пусть Ерикеев перевяжет. И укол. Скорей!
К о р е ш к о в (отдает ему полевую сумку). Травкина сумка. Сохрани.
Корешков и Лавренко уносят Нину. Далиев вынимает из сумки маленький томик.
Д а л и е в. Эф И Тютчев. (Раскрывает наугад.) «Умом Россию не понять, аршином общим не измерить: у ней особенная стать — в Россию можно только верить».
Д е д у н о в. Верить.
Н е м е ц к и й г о л о с (усиленный мегафоном). Пъять минут кончайт! Какой есть ваш отвъет?
Д а л и е в. Есть наш ответ! Мы верим в Россию! Верим! (Поднявшись во весь рост.) Гвардейцы! Отплатим за кровь нашей Травки! Рота гвардейской дружбы народов! По гитлеровской нечисти всеми огневыми средствами — огонь!
Симфония победного боя.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Конец июля 1944 года. Войска 1-го Белорусского фронта вышли к Западному Бугу — государственной границе с Польшей. Лощина близ реки. Д е д у н о в и Л а в р е н к о столярничают — мастерят пограничный столб. Им помогает Ю з е ф, молодой солдат из Войска Польского.
Л а в р е н к о (напевает). «Повий, витер, на Вкраину, дэ покынув я дивчину…»
Ю з е ф. Бардзо невесела песня.
Л а в р е н к о. Федот Иванович, я цю писню пид Можайском заспивав. И у комбата Лозового слезы… Мабудь, показалось?..
Д е д у н о в. А еще скажи, Юзеф, как по-польски «дочка»?
Ю з е ф. Цурка, прошу пана.
Л а в р е н к о. Цурка. Красиво, правда, Федот Иванович?
Д е д у н о в. Мою цурку Иришкой звать, Ириной.
Ю з е ф. Пани Ирэна… И мне бы цурку. (Вздохнул.) Не угнали ли фашисты мою… невесту…
Д е д у н о в. Любимую… Как оно по-польски — любовь?
Приходит Р а т о я н, майор.
Р а т о я н. Здравствуйте, товарищи. (Жестом показывает: не надо рапортовать!)
Д е д у н о в. Здравия желаю, товарищ майор!
Ю з е ф. Щиро витам, пан майор!
Р а т о я н. Тянет меня в ваш батальон.
Д е д у н о в. И ваш он. Самое тяжкое вместе прошли.
Р а т о я н. Думаете, самое тяжкое, Федот Иванович?
Д е д у н о в. На нашей земле фрицем не пахнет — легче воюется. Там, за Бугом, Польша, ее освобождать надо. (Кивает на Юзефа.) Вместе в разведку поплывем.
Р а т о я н. Нашли, вижу, общий язык.
Л а в р е н к о. Юзеф — хлопец мировой!
Д е д у н о в. Только панами нас величает. И я у него пан, и моя Иришка пани.