Т а ш и л о в. Игра стоит свеч! Можете погодить десяток минут? Связистка отправится с вами.
Л о з о в о й. Не могу. Должен побывать и у ваших соседей. А связистку я проинструктирую на месте. Мне приказано находиться у танкистов до начала дела. Разрешите идти?
Т а ш и л о в. Желаю успеха, подполковник.
Л о з о в о й. А я желаю… именно вашей дивизии овладеть рейхстагом… (У выхода.) Не из вежливости. В этой дивизии я начинал войну. Правда, она потом переформировалась…
Т а ш и л о в. И все же у вас, вероятно, здесь друзья?
Л о з о в о й (нерешительно). Кстати, товарищ генерал… Еще под Москвой к нам…
Его прерывает вбежавший А д ъ ю т а н т.
А д ъ ю т а н т. От Гнездилова. (Подает донесение.)
Т а ш и л о в (просматривая). Вы что сказали, подполковник?
Л о з о в о й (как бы стряхнув воспоминания). Желаю здравствовать. (Быстро уходит.)
Т а ш и л о в. Помогите Нине проверить походную рацию. И пусть мне доложит.
А д ъ ю т а н т. Слушаю. (Уходит.)
Входит усталый полковник Р а т о я н. Его глаза воспалены.
Р а т о я н. Знаешь, заявлений в партию все больше и больше. Придется парткомиссии следовать за наступающими. Даже в объекте сто пять.
Т а ш и л о в. Пляши! Маршал танковую бригаду подбрасывает! Вот сюда! (Показывает на карте.) Подполковник из штаба фронта только что был. Я к нему на КП танкистов Нину посылаю. Для двухсторонней связи.
Р а т о я н. Хорошо!.. Классную частушку записал! (Озорно напевает.) «Худо Гитлеру-каналье, на канале доконали, фриц в тревоге: вас ист дас? Дас ист в плен мы взяли вас!» Сорок третья!
Т а ш и л о в. Все на дружка работаешь?
Р а т о я н. Он еще под Москвой решил: после победы напишет диссертацию про устное народное творчество на фронте. А Лозовой слов на ветер не бросает!
Т а ш и л о в (припоминает). Лозовой?
Р а т о я н. Лозовой, Алексей Денисович.
Т а ш и л о в. Это он приезжал. И ждет нашу связистку у танкистов.
Р а т о я н (взволнованно). Борис Ильич! Нельзя Нину туда!
Т а ш и л о в. Новости! На КП танкистов будет спокойнее, чем у нас. Мы-то сразу за канал выдвинемся, а они…
Р а т о я н. Не в этом дело…
Ташилов недоумевает.
Товарищ генерал-майор, иногда двум прекраснейшим людям… лучше не встречаться…
Входят Н и н а и А д ъ ю т а н т.
Н и н а (докладывает). Товарищ генерал, рация проверена. Движок — как часы, отклонение амперметра нормальное.
Т а ш и л о в. Добро. Вот что, Гаранина. С этой рацией нужно к танкистам. Там будет подполковник… из штаба фронта. (Посмотрел на Ратояна.) Как, по-вашему, Ерикеев справится?
Н и н а. Товарищ генерал, не сочтите… я не хвастаю. Но к рации я больше… привыкла.
Т а ш и л о в. Нет. Вам — другое задание. На знамени надо две цифры поразборчивее. Вы же у нас лихо оформляете боевые листки. (Ратояну.) Не так ли?
Р а т о я н. Безусловно.
Т а ш и л о в (Адъютанту). Покажи, какие цифры. (Нине.) А потом сюда, к аппарату, — вечерок предстоит горячий.
Адъютант берет знамя и уходит с Ниной.
Р а т о я н. Спасибо, Борис Ильич.
Т а ш и л о в. Отправлю Ерикеева. (Уходит.)
Зуммер телефона. Ратоян отвечает.
Р а т о я н. Иволга… Нет, я Тридцать третий… Жду… (Пауза.) Так точно, товарищ Четвертый. Объект сто пять? Надеемся; в подарок Первомаю… Конечно, догадываемся, что и наш сосед готовится… (Смеется.) А на это разрешите, товарищ Четвертый, ответить вам армянской пословицей: «Люблю своего соседа затем, чтобы и он мне помогал»… Спасибо. (Положил трубку. Вернувшемуся Т а ш и л о в у.) Звонил командующий.
Т а ш и л о в. Что приказал?
Р а т о я н. Помнить, что и соседи имеют знамя для рейхстага.
Входит лейтенант Ш а к е н О р д у б а е в.
О р д у б а е в. Товарищ командир дивизии, лейтенант Ордубаев…
Т а ш и л о в. Здравствуйте, лейтенант.
О р д у б а е в. Товарищ генерал, группа под моим командованием прибыла за победным знаменем, которое положено водрузить на самом рейхстаге, чтобы со всех концов видать было.
Т а ш и л о в (Ратояну). Товарищ начальник политотдела, пойдемте вручим знамя.
Все уходят. Приходит Н и н а, занимает место у телефона. Канонада усиливается, отсветы пламени все ярче. Вбегает Т е л е г р а ф и с т к а, в руках телеграфная лента.
Т е л е г р а ф и с т к а. Из штаба фронта! Запрашивают про какого-то подполковника. К нам присылали и к танкистам. Пропал. А у него особое задание… Требуют ответа!
Н и н а. Объясни спокойно. Какой подполковник?
Т е л е г р а ф и с т к а (смотрит ленту). Лозо… Лозовой… Опасаются, может, подстрелили гады…
Нина замерла, затем берет ленту.
Ты что! Шиворот-навыворот читаешь!
Н и н а. Катя… Он… Я должна… (Мечется.)
Т е л е г р а ф и с т к а (снимает трубку). Иволга… Хозяин?
Н и н а (выхватывает трубку). Кто говорит?.. (Подтянувшись.) Хозяин передает Знамя Победы части товарища Минченко, товарищ Двенадцатый… Так точно… Понятно, с этой минуты бросить самого опытного связиста на перехват донесений группы противника, засевшей в объекте сто пять.
Музыка.
З а т е м н е н и е.
Полуподвал рейхстага. Парткомиссия продолжает начатое в прологе обсуждение заявления Нины.
М а к с и м о в (продолжая рассказ). …И комдив рассказал мне для газеты, как здорово организовала Гаранина радиоперехват донесений гитлеровцев, засевших в рейхстаге. Те в отчаянии передавали все открытым текстом — и она тут же переводила с немецкого.
П о л к о в н и к. Да, об этом говорится в боевой характеристике.
М а к с и м о в (взглянул на часы). Извините, товарищ полковник. Я должен вызвать Москву…
П о л к о в н и к. Идите, майор. Вы рассказали парткомиссии все.
Максимов, откозыряв, уходит.
Зачитаем рекомендации…
Торопливо входит Л о з о в о й. Возбужден — и не замечает Нину.
Л о з о в о й. Товарищ полковник, разрешите…
П о л к о в н и к (недоуменно). Слушаю, подполковник.
Л о з о в о й. Третий этаж очищен… Надо выше. И я… вынужден просить… очень просить… Нельзя ли лейтенанта Ордубаева вне очереди… Дело в том, что…
П о л к о в н и к (резко). Странная формулировка, подполковник. «Вне очереди». Здесь идет прием в ряды партии.
Л о з о в о й. Разрешите пояснить. Приказано очистить последний этаж. Большие потери. А у лейтенанта Ордубаева опыт по штурму правительственных зданий. И дом Гиммлера очищал, и рейхсбанк. Исключительные мотивы!
П о л к о в н и к (улыбнулся). Действительно, исключительные. Как считаешь, товарищ Гаранина?
Лозовой оглянулся, узнал Нину.
Н и н а (не глядя на него). Я подожду. (Уходит.)
Л о з о в о й. Благодарю, товарищ полковник. Разрешите идти? (Уходит вслед за Ниной.)
П о л к о в н и к (вдогонку Нине). Сразу заходи после Ордубаева! (Громко вызывает.) Лейтенант Ордубаев!
О р д у б а е в (входит, слегка прихрамывая). Ордубаев Шакен Габитович здесь, товарищ секретарь партийной комиссии!
П о л к о в н и к. Мы вас вызывали первым. Почему опоздали?
О р д у б а е в (виновато). Не вовремя ранили. Царапина. А меня потащили в санбат.
Е ф р е й т о р (замечает на груди Ордубаева ленточки — знаки ранения). Пятый раз. Где ж это вас, товарищ лейтенант?
О р д у б а е в (застенчиво). В общем, как раз здесь. (Показывает туда, где сидит Ефрейтор.)
З а т е м н е н и е.
Высвечивается коридор рейхстага. Отсветы пламени. Шум схваток и перестрелки. Н и н а и Л о з о в о й спиной прижались к стене, чтобы не мешать пробегающим с автоматами наперевес бойцам.
Л о з о в о й. Да, новостей у вас много.
Н и н а. У вас больше.
Л о з о в о й. Не все хорошие, Нина. (Как бы стряхнув грустные мысли.) Ну, а… в личном плане? По-старому?
Н и н а. Не совсем.
Л о з о в о й (живо). Именно?
Пауза.
Н и н а. Помните, у Тютчева… (Глядя прямо в глаза.) «Еще томлюсь огнем желаний, еще стремлюсь к тебе душой — и в сумраке воспоминаний еще ловлю я образ твой… Твой милый образ, незабвенный, он предо мной везде, всегда, недостижимый, неизменный, как ночью на небе звезда…»
Л о з о в о й (поражен). Нина… Надо поговорить.
Н и н а. Опять через… два года и семь месяцев?
Л о з о в о й. Почему! Дни Берлина, сами видите, сочтены. Давайте… (Озорно.) Давайте условимся, как Швейк!
Н и н а. В шесть часов после войны?
Л о з о в о й. Именно в шесть! После того как… как берлинский гарнизон сдастся! Идет?
Н и н а (недоверчиво). Идет. А где?
Г о л о с О р д у б а е в а. Товарищ подполковник!
Л о з о в о й (откликается). Иду, Ордубаев! (Нине.) Знаете где?
О р д у б а е в прибегает.
О р д у б а е в. Алексей, я коммунист! Коммунист!
Л о з о в о й (обнимает его). Иди, коммунист, кончать фашизм.
Ордубаев уходит.
(Нине.) У Бранденбургских ворот! Понятно?
Гул близкого взрыва.
Н и н а. Понятно. В шесть вечера!.. Ой, как бы нам не разминуться.
Л о з о в о й (убегая). У меня в руках будет сирень.
Н и н а (вдогонку). У меня тоже! Слышите, сирень!
Л о з о в о й (издалека). Буду ждать!
Нина смотрит ему вслед. И не видит, как Полковник и Ефрейтор проводят раненную в руку ж е н щ и н у - к а п и т а н а. Нина оглянулась, но они уже ушли. Шум боя все я