Блондинка вышагнула из портала с самым ледяным видом. Впрочем, эта броня тут же разрушилась, стоило ей увидеть, что декан в комнате не один.
— Что все это означает? — холодно бросила она, буравя меня голубыми глазами.
В какой-то момент мелькнула мысль, что где-то я уже видела эти глаза. Но какая теперь разница? Через несколько минут меня уже не будет в живых… Больше ничего не имеет значения.
— Простите мою дерзость, мидали, — глухо воскликнул лорд Байдерн, глядя на нее с затаенной грустью. — Если бы у меня был другой выход, я бы никогда вас не побеспокоил.
— Мне следовало бы убить тебя на месте за то, что открыл нашу тайну чужаку, — прошипела блондинка, и я в очередной раз подумала о том, какая же она неприятная особа. — Но ты никогда раньше не подводил, поэтому сначала выслушаю. Говори. Что это за человечка? — ее взгляд метнулся к кровати, и она быстро преодолела расстояние до нее. — А это кто?
Я поспешно соскочила с места и бросилась к ней, чтобы защитить любимого. Но поздно — пальцы Дагеры сжались на медальоне. И судя по ее дернувшемуся лицу, она прекрасно поняла, что он означает.
— По-видимому, вы изучили книгу, — послышался словно надтреснутый голос декана. Видно было, как ему неприятно все, что происходит. — Так что нет необходимости объяснять хотя бы это.
— Тот отверженный нашел себе новое вместилище, — проговорила мидали. — Что ж, если именно за этим ты меня позвал, тогда хорошо. Уничтожим его и девчонку. Полагаю, она стала неожиданным свидетелем.
На меня при этом ее холодные глаза даже не смотрели, словно не считали этого достойной. Вот же заносчивая дрянь!
— Приглядитесь к ней получше, мидали, — от его слов мы обе вздрогнули.
Что, орки им всем в задницу, происходит?! Голубые глаза все же остановились на моем лице, и я ощутила, как от моих щек отхлынула кровь. Я поняла, где видела эти глаза раньше. О, Тараш! Этого просто не может быть! Да, я несомненно уже видела их… Каждый раз, когда смотрела на свое отражение в зеркале. Даже синие крапинки вокруг радужки точно такие же. Блондинка смотрела на меня, не мигая, из ее горла вдруг вырвался судорожный всхлип.
— Этого не может быть…
— Чего не может? — еле слышно откликнулась я, чувствуя, как в голове мечутся вопросы, на которые я не в состоянии найти ответа.
— Адалейт?
Я содрогнулась. Откуда, демоны ее раздери, она знает, как меня зовут?!
Мозг будто разорвался на части. Я закричала от боли, обхватывая голову руками. Будто треснул экран, все это время скрывающий от меня что-то безумно важное. Нахлынувшие воспоминания оказались такими яркими и мощными, что почти ослепили. Мыча, как раненое животное, я пыталась справиться с ними, но не могла.
Реальный мир исчез. Остались лишь образы. Давно забытые. Закрытые кем-то так глубоко, что я и не подозревала об их существовании.
Дагера. Одетая в длинное голубое платье по моде демонских миров. Она больше не казалась ледяной. Напротив, в глазах светились тепло и нежность. Она протягивает руки навстречу маленькой девочке. Рыжеволосой малышке с такими же, как у нее, голубыми глазами. И та, весело смеясь, бросается в ее объятия. Дагера подхватывает на руки ребенка и кружит в воздухе.
— Мамочка, мамочка! — визжит малышка и захлебывается счастливым смехом.
Мамочка?! Мои собственные мысли ворвались в эту идиллию и прогнали образ. Она не может быть моей матерью! Моя мать совсем другая…
Врывается новое воспоминание, в котором я вижу ту мать, которую люблю и которая всегда дарила мне заботу и тепло. В платье обычной служанки она стоит неподалеку и с умилением наблюдает за этой картиной.
— Госпожа, к вам пришли. Мне увести малышку, чтобы не помешала вам?
— Да, Катарина, будь так любезна, — в голосе блондинки вновь слышится знакомое превосходство.
Не понимаю! Не понимаю! Совершенно ничего не понимаю!
Новое воспоминание снова погружает в прошлое, словно в морскую воду. С головой. До чудовищного давления в ушах.
Я вижу двух девочек, играющих в саду. И сейчас точно знаю, кто они обе. Кайя — дочь Катарины, и я… Она почти моя ровесница, мы с ней часто проводим время вместе. Но в этот раз она меня рассердила. Взяла без спросу мою любимую куклу. И что-то произошло. То, что я никогда раньше не испытывала. Всю меня заполонила чернота. Липкая, тягучая, как патока. Я даже не соображала, что делаю. Просто держала плачущую маленькую девочку за руку и видела, как ее лицо бледнеет, а глаза затягиваются белой пеленой. Я хотела остановиться, но не могла, будто что-то чужое и жестокое сейчас управляло мной.
Слышу чей-то крик, и он отрезвляет меня. Отпускаю руку девочки, и она кулем падает в оранжевую траву. Сломанная кукла с вьющимися каштановыми волосами.
Срываюсь с места и бегу, размазывая слезы по щекам. Ощущаю, что совершила что-то страшное и непоправимое. Слышу дикий крик Катарины Глерье — моей няни. Я убила ее дочь… Я убила ее маленькую дочь…
Я очнулась от того, что кто-то с силой тряс меня за плечи. Обнаружила, что сижу на полу, подвывая, как раненая волчица. И меня обнимает мать. Моя настоящая мать! Ее лицо больше не кажется ледяным. Она плачет. Она тоже плачет вместе со мной, разделяет мою боль.
— Я не понимаю… Я не понимаю… — шептала я, вглядываясь в знакомые голубые глаза.
— Как давно ты понял, кто она? — вместо ответа обратилась Дагера к лорду Байдерну.
Только тут я осознала, что он по-прежнему находится в той же комнате. Вернулось ощущение реальности, а воспоминания схлынули куда-то в темные глубины души. Но я точно знала, что они вернутся еще не раз. Что теперь сладостное забвение никогда не вернется.
— Достаточно давно, — глухо сказал декан, его лицо дергалось от обуревавших чувств.
— Но ты меня не выдал… — еле слышно сказала мидали и впервые в ее взгляде, обращенном на него, зажглось нечто новое.
— И не выдам никогда, — так же тихо откликнулся он. — И дальше держал бы все в тайне, но вашей дочери нужна помощь.
— Моя девочка, — прошептала Дагера, обнимая меня и прижимая к себе. — Не знаю, сможешь ли ты понять меня когда-нибудь.
— Могу попытаться, — откликнулась я, ощущая теперь только неловкость в ее объятиях. Даже несмотря на то, что я так много вспомнила, она оставалась для меня чужой. Матерью я могла воспринимать только Катарину Глерье. Женщину, дочь которой я убила. Эта мысль вонзалась в сердце острым лезвием и отрезала от кровоточащей плоти целые куски.
— Я оставлю вас и прослежу, чтобы никто не побеспокоил, — глухо сказал декан, проявляя несвойственную ему деликатность.
Дагера благодарно кивнула ему. Когда за лордом Байдерном захлопнулась дверь, она помогла мне подняться на ноги и усадила на стул. Сама придвинула ко мне другой и опустилась на него. Взяла за руки и не отпускала во время своего тяжелого сбивчивого рассказа. А я радовалась тому, что она не смотрит мне в лицо, устремив взгляд куда-то вдаль. Слишком противоречивые чувства обуревали меня по мере того, как узнавала правду.
— Я всю жизнь жила по правилам, Адалейт. Так, как и предписывают наши законы. Проявления каких-либо чувств уместны лишь между теми, кого можно считать достойными. Остальные не заслуживают нашего тепла. Мы редко открываем свое сердце даже между собой. Арасы так привыкли скрывать свои чувства, что наверняка кажутся остальным и вовсе их лишенными. Но это не так… Поверь мне… Не представляешь, как долго я мечтала о возможности хоть ненадолго вырваться из родного мира. Увидеть, как можно жить иначе, почувствовать себя живой… Не знаю, рада ли я теперь, что такая возможность мне все же представилась. Отец… твой дед поддался на мои постоянные просьбы и дал мне ту работу, о какой я мечтала.
— Он у вас, наверное, важная шишка? — откликнулась я, мало представляя, на что вообще похожа жизнь в мире арасов.
— Один из триумвирата, — отстраненно сказала она и слабо улыбнулась. — Прости, ты ведь понятия не имеешь, что это значит. В мире арасов у власти совет трех. Триумвират. Твой дед — один из них.
— Впечатляет… — пробормотала я. Похоже, моя мать не просто высшая араска, а еще и дочь одного из властителей ее мира. Только вот почему-то никакой гордости по этому поводу не испытываю. Для них я навсегда останусь отверженной.
— Меня внедрили в первый демонский мир, — продолжала Дагера. — Для всех я была наполовину демоницей, наполовину ведьмой. Играла свою роль безупречно. У меня появились подруги, я вращалась при дворе. Вела ту жизнь, какую и ожидали от аристократки. Даже совершала вылазки в мир смертных. Демоны обожают это делать. Забирать жизнь и увеличивать свою силу ценой жизни других, — ее губы чуть скривились.
— Ты тоже это делала? — я чуть шевельнула руками, и она с еще большим отчаянием вцепилась в них.
— Нет. Для меня вылазки в мир смертных — это было глотком свежего воздуха. Я просто наблюдала за их жизнью, отношениями. И они казались мне гораздо более настоящими, чем все, что видела до этого.
— Кем был мой отец? — тихо спросила я. — Ты встретила его именно там, правда? В мире смертных?
— Да… Он был воином, дворянином. Меня же он считал деревенской девушкой, с которой познакомился как-то во время верховой прогулки. Наверное, те дни, которые я провела с ним, одни из немногих, когда я ощущала себя по-настоящему живой. Не нужно было думать об этикете, о том, как подобает вести себя по статусу.
— Значит, ты любила его?
— Не знаю… — она печально посмотрела на меня. — Трудно судить с уверенностью, когда тогда еще понятия не имела, способна ли любить вообще. Но мне было хорошо с ним, рядом с ним время теряло значение. Я жила лишь теми минутами, какие проводила с ним.
— Ты не думала о том, чтобы остаться с ним? В мире смертных?
— Нет. Я с самого начала знала, что рано или поздно придется с этим покончить. Ты просто не понимаешь, Адалейт… Меня бы нашли в любом случае. И его ждала бы смерть.
— Понимаю, — мой голос дрогнул.
— Мы встречались с ним около месяца, раз в три-четыре дня. И я понимала, что это и так слишком часто. Мои постоянные визиты в мир смертных могли привлечь внимание. Поэтому однажды я просто исчезла из его жизни. Решила, что должна.