— Это что такое? — строго спросил Юрасик, указывая пальцем на лежащих на кушетках гимнастов.
— Это икарийские игры. Типично для русского цирка. Сейчас мало где идет этот номер.
— А интересно, — вдруг начал подтаивать, как эскимо, Юрасик. — Будто я пацаненок, пробрался в цирк и подсматриваю, а? И это все — только для меня.
Юрасик почувствовал, как его физиономия расплывается в довольной, чуть пакостной улыбке.
— Да, Юрьпетрович, здесь у нас случайно оказался наш бывший худрук. Можно он вас послушает? Может, вы сочтете возможным пригласить его в антрепризу?
Юрасик составил смутное представление о том, что такое «худрук» и «антреприза», по трогательной тетиной интонации, но веско и раздумчиво кивнул. К ним по лестнице быстро шел тощеватый, в толстом сером свитере типчик средних лет.
— Вот, — снова залепетала бывшая летунья, — это Вадик — Вадим Вадимыч Собецкий…
Юрасик протянул ему руку и четко произнес свою фамилию.
— Юрий Петрович высказал очень интересную мысль — сделать что-то вроде пролога…
Слово «пролог» Юрасику не понравилось, потому что оно напоминало «некролог», и он сумрачно протянул:
— Ну я бы не был так категоричен…
— Да, не пролог, а своеобразный зачин…
«Ну, это получше…»
— То есть зрители, пришедшие на представление, застают на арене последние приготовления, элементы репетиции… Это как бы по-детски…
Худрук сложил губы трубочкой и шумно вдохнул, глядя себе под ноги. Юрасик проследил за его взглядом и увидел его стоптанные башмаки, давно не видевшие сапожного крема.
«Ну, ты, похоже, худрук от слова «худо», — презрительно подумал Юрасик. — Ладно, дам я тебе шанс…»
— Да, насколько я знаю, такого не было… А потом, когда закончатся зрительские расхаживания и рассаживания, зажигается основной свет и представление начинается. Да, оригинально, ничего не скажешь…
Худрук поднял на Юрасика подслеповатые глаза, и тот уловил в его взоре интерес и зачатки уважения.
— А у меня и должно быть не как у всех! — запальчиво воскликнул Юрасик.
И тут Юрасик пошел вразнос. Он встал с лавки, довольно шумно топнув. За спиной его с поспешной вежливостью вскочили циркачи.
— Вы, наверное, думаете — вот, новый русский с жиру бесится…
Все присутствующие замахали руками.
— Думаете, думаете! — прижал он их к земле жестом ухоженной руки. — Да, я новый русский! Но лишнего у меня нет — я вон дом себе достроить не могу, живу в конурке, сам у себя за ночного сторожа… Черт-те чего, а?
Юрасик вдруг вспомнил свое неустроенное житье и хлопнул себя по мощному бедру. Звук вышел резкий, как от удара хлыстом, взвился вверх и затерялся высоко под холщовым сводом.
— А делом этим я занялся потому, что да, я новый русский и хочу заняться новым делом, с толком вложить честно заработанный капитал, получить на выходе коммерческий результат. Я всего достиг трудом, вот этими руками… — Юрасик почувствовал, как неудержимо разлетаются пальцы, и усилием воли стянул распорку «веера», — таскал ящики с товаром, гонял продавцов, если хамили. И теперь мне здесь… — он обвел пальцем притихшее шапито, — мне все нужно самое новое, самое современное и ни на что не похожее.
— Да-да-да! — чуть не зарыдала Майя. — Вы не представляете, Юрий Петрович, как мы вас все тут понимаем! Ведь да, товарищи?
Циркачи, слегка обалдевшие от его напора, истово закивали. Юрасик перевел дух.
— Василич, ты мне учредительные документы готовишь?
— Да… да, согласно вашему указанию, — пролепетал Юркевич, и Юрасик сразу понял, что никаких к чертовой бабушке документов тот не сделал, даже не приступал.
— Так вот… — Юрасик обвел присутствующих многозначительным взглядом. — Это все — только не в этом сарае — будет называться «Новый русский цирк». Пометь себе.
Юркевич задергался, судорожно ища по карманам ручку и бумажку. Не найдя, он торопливо заверил:
— Я так запомню, Юрьпетрович!
— Ладно, как знаешь… А вот насчет новых русских в красных пиджаках…
Бабушки и дедушки приготовились отмахиваться от такой унизительной ереси всеми конечностями.
— …то пусть будут! Пусть! Я гнусных намеков не боюсь. Я — Краснов, и у меня все будут в красных пиджаках. И в красных шапочках!
Юрасику эти его слова показались ужасно смешными, он прыснул, и за ним льстиво засмеялись циркачи. Юрасик хотел что-то сострить о «красном петухе», но, с содроганием вспомнив головешки на месте своего дома, осекся.
— Нет, я не шучу. Пусть так и будет. Нет, уж все-то мазать одним цветом не надо, так…
— Хм, сквозное действие, основанное на цвете… — задумчиво пробормотал Собецкий. — Что ж, и это можно обдумать… Да, красной нитью, да… — Он снова посмотрел на Юрасика с интересом. — Да вы, Юрий Петрович, просто кладезь идей!
Гордый Юрасик пропустил комплимент мимо зардевшихся ушей и веско произнес:
— Вы, дамы и господа, будьте любезны — я вам если и могу что-то подсказать, то постольку-поскольку. Мое дело — финансовые средства, стратегическое планирование, а ваше — все остальное. Я понятно выражаюсь?
Циркачи снова рьяно закивали, только что не рыдали от восторга.
— Тогда все свободны. Жду от вас конкретных предложений. Без этого финансирование не начнется. — Юрасик собрался откланяться. — Павел Иванович, проводите меня?
Бухгалтер, промолчавший все действо, зададакав что-то, вприскочку помчался перед Юрасиком. Он, видимо, и не думал, что его числят среди живых. Вместе с бухгалтером они прошли к выходу.
— Вы, кажется, говорили мне, что ваш коммерческий директор сбежал? — заговорил Юрасик, уже отпирая машину.
— Да, можно выразиться и так.
— Много взял?
— Что, простите?
— Сколько украл, спрашиваю?
— Да все, что было. Хотя это немного, но…
— Ладно, завтра позвоните мне в офис, продиктуйте моей секретарше его данные. Я распоряжусь, чтобы разобрались. И присматривайте тут, ваще.
— Не понял?
— Чего не понять… Раз финдиректора нет, значит, вы — старший по коммерческой части. Как учредимся официально, проведем ваше назначение по документам.
— Спасибо, спасибо, Юрьпетрович! Спасибо за доверие!
— Да полноте, — отмахнулся Юрасик.
«Откуда я это слово-то знаю?! — в который раз за сегодняшний день удивился самому себе Юрасик, выруливая на шоссе. — А счастлив-то как был дедок!»
Он чувствовал себя сильным и могущественным, великодушным и просто добрым. От своей матери, школьной технички-уборщицы, он унаследовал искреннюю нежность к бухгалтерам, потому что для нее эта должность всегда была пределом желаний, которого она так и не достигла, не сумев по деревенской малограмотности выучиться даже на счетовода.
А потом, с первого по-осеннему прохладного утра, все завертелось как по писаному. Дедки из погорелого цирка, соскучившиеся по шелесту купюр, заработали головами, и дело понеслось вперед — Юрасик только успевал подписывать счета на оборудование, материалы и заказ костюмов. Андрей, изредка появлявшийся у него на участке, чтобы подгонять строителей и краснодеревщиков, вплотную занялся освоением фокуснической работы. Старик Соседов быстро и надежно пошел на поправку, осмыслился до приемлемых для работы пределов, хоть и был по-прежнему вздорен. Он начал помогать Андрею, почему-то даже ни разу не вспомнив Юрасика, которому, собственно, и оставил свои загвоздистые игрушки.
Никак не решался вопрос помещения для «Новой русской цирковой антрепризы» — так в конечном итоге назвал свою «дочку» Юрасик. Народ хотел, чтобы он включил в название свою фамилию, но Юрасик отказался — зачем особенно светиться?
Чтобы хоть когда-то окупить это предприятие, по своей многомесячной оголодалости поглощавшее жуткое количество денег, надо было сделать его круглогодичным и стационарным. А вот как перевезти огромный, размером в авиационный, ангар на новое место, на достижимое для публики расстояние — вот это стало для Юрасика настоящим кошмаром. И место он вроде нашел, и в мэрию своему человечку насчет выгодной аренды участка уду закинул, а вот с перевозкой…
Юрасик вышел на одну крупную фирму и получил от нее примерную смету на демонтаж и транспортировку ангара. Цена оказалась неприемлемой, даже когда он прикинул, что за хороший ужин в хорошем клубе повелитель громил-«Катерпиллеров» скинет ему процентов двадцать.
Юрасик гнусно мучился, ворочаясь в своей девичьей постельке, когда уже на подходе неглубокого, зыбкого сна у него в мозгу мелькнула сказочной огневушкой-поскакушкой спасительная идея. Юрасик тотчас сел и, не обращая внимания на струйки холодного воздуха, побежавшие под майку, тщательно додумал мысль до конца. Конечно! Как он сразу не догадался?!
Ежась от холода неотапливаемого еще октябрьского дома, он прошел по коридору в комнатку, где лежали дедовы коробки. Едва открыв дверь и щелкнув выключателем, Юрасик с досадой вспомнил, что почти все штучки Андрюшка перевез в Бибирево, где и стряпал свой ошеломительный номер под контролем старика Соседова.
«Позвонить разве? А, черт, поздно, некультурно…»
Мысленно вспомнив еще и блин, Юрасик пошел назад в спаленку, довольный, однако, что нашел решение. Эта коротенькая прогулка его как-то успокоила, тепло не успевшей остыть постели ласково приняло обратно.
«Я самый умный и деловой, у меня все получится», — лениво просигналило нечто в его часть за частью отключавшемся мозгу, свернулось там уютным калачиком и заснуло вместе с ним, довольным и счастливым.
Днем на работе, расшвыряв неотложные дела по сотрудникам, Юрасик набрал сотовый Андрея:
— Привет, Андрюх, Краснов беспокоит.
— Да, Юрьпетрович, — с готовностью ответил ученик чародея.
— Ты где сейчас обретаешься?
— Я от Георгия Георгиевича возвращаюсь.
— Не заедешь на фирму?
— Как скажете.
Уже во время разговора у Юрасика мелькнула мысль, не слушают ли его те ребята с Лубянки. Внимания на себе особого он не ощущал, решив, что от него отвязались. Но вдруг что-то щелкнуло у Юрасика в голове, и он решил поговорить с Андреем на вольном воздухе или в какой-либо уверенно безжучковой зоне.