Кислая вонь, к которой они вроде бы принюхались, навалилась на них снова, только уже не дуновением, а наслаивающимися друг на друга плотными клубами. Замерев, они услышали, как недалеко от них размеренно дышит огромный, грузный зверь.
«Накликал я своими марсианскими червяками», — подумал Юрасик.
— Кто это там, Юрьпетрович? — сдавленным шепотом спросил Андрей.
— Мамонт, — процедил Юрасик, думая, а не влепить ли художнику за дурацкие вопросы и вообще за то, что он отправил их в какие-то смрадные дебри.
— Не, — вполне серьезно прошептал Андрей, — мамонты травоядные были, а так мерзко воняют только хищники.
— Утешил. Спасибо.
Вокруг было очень тихо, только слегка шелестел дождь по траве. Вдруг эту, почти благостную тишину разорвал жуткий удар по металлу, потом еще и еще. Путешественники почувствовали, как ангар слегка приподнялся от земли и тяжко плюхнулся назад.
— Чего это? — опять пустился в расспросы Андрей.
— Внутрь оно ломится, вот что!
— А зачем?
«Убью гада, точно!!!» — подумал Юрасик, и имел он в виду отнюдь не зверя.
— Да людей он чует — там сколько времени народ крутился. Вот и хочет добраться.
После недолгой паузы грохот по железу возобновился. Тварь, кем бы она ни была, решила расколупать металл и добраться до начинки, пусть и мнимой. Они услышали, как внутри ангара что-то тяжелое, звонко долбанув в стенку, свалилось на пол. Наверное, зверь испугался. Они услышали, или, вернее, догадались, что он отскочил от входа, потому что мелькнул свет.
— А почему он нас не унюхал? — снова пристал художник.
— По ветру он от нас. Мы его, подлого, чуем, а он нас нет. Пока.
В мозгу у Юрасика забродило что-то неведомое для него самого — наверно, из глубин подсознания всплыл опыт далеких предков-охотников.
— Пошли!
— Куда? — жалобно простонал художник.
— С другой стороны есть черный ход. Войдем, найдем палку и айда нах хаус. Усек?
— Господи, до чего ж вы умны, Юрьпетрович!.. Что б я без вас делал!
«Что-что»!.. Пшенную кашу на маргарине жрал бы!»
Они быстро пошли вдоль содрогавшейся рифленой стены, держась за нее руками, потому что земля оказалась ужасно кочковатой, да и заблудиться в этой кромешной тьме было проще простого. Правда, тварь, планомерно и целенаправленно разносившая жилище будущего Юрасикова «боинга», давала им четкий звуковой ориентир.
Наконец Юрасик нащупал шов на стене ангара.
— Сворачиваем, — прошептал он Андрею, хотя тварюга, шумно ковырявшая металл, вряд ли их могла расслышать. — Щупай, где здесь дверь.
Внезапно грохот прекратился.
— Утомился, динозавр проклятущий, — прокомментировал Юрасик, шаря по карманам в поисках связки ключей, которую благоразумно прихватил с собой — не знал же он, что дверь можно открывать волшебной палочкой.
«А ведь неплохая, черт, мысль!» — возник в нем на мгновение юный воришка, мечтавший брать сейфы с тугими пачками денег, но вынужденный вскрывать палатки с лимонадом.
«Сначала выберись отсюда, придурок, — цыкнул Юрасик на себя — глупого малолетку. — Мама родная, где ж ключи-то?!! Неужели выпали из кармана, когда нас по полу возило?!
— Юрьпетрович, Юрьпетрович, — задергал его за рукав Андрей. — А оно, кажется, сюда идет…
— Так не стой, как чурбан, а ищи дверь и замок.
Художник, всхлипывая, принялся царапать по стенке ногтями, ища замочную скважину, обнаружение которой было равно взятию джекпота в зале игровых автоматов. На мгновение Юрасик прекратил шмон. Он явственно услышал, как из-за угла ангара доносится тихое, но мощно-вкрадчивое «шлеп-чвак, шлеп-чвак…».
Кто-то действительно шел к ним, неторопливо, но уверенно. И тут Юрасик явственно вспомнил, что положил ключи во внутренний, на липучке, карман пальто, и лихорадочно полез туда немеющими от страха пальцами.
— Нашел, нашел! — сдавленно заликовал Андрей, и в эту же секунду Юрасиковы пальцы нащупали связку ключей.
«Только бы не уронить!»
Это было бы катастрофой.
Он подскочил к Андрею и тут разглядел слабенький отсверк света из-под двери и крохотный лучик, шедший из замочной скважины.
Шлеп-чвак, шлеп-чвак…
Дрожащими руками Юрасик попытался вставить самый большой из попавшихся в пальцы ключ, он не входил, и Юрасик стал нащупывать другой.
Шлеп-чвак, шлеп-чвак…
На третьей попытке ключ вошел в скважину…
Шлеп-чвак, шлеп-чвак…
…повернулся.
Шлеп-чвак, шлеп-чвак…
…дверь медленно, как сквозь сливочное масло, пошла открываться. Свет из ангара стал различимее…
Шлеп-чвак, шлеп-чвак…
Андрей тихонько рыдал у локтя Юрасика. Он толкнул расклеившегося художника впереди себя, рванул сам и захлопнул за собой дверь. Кажется, ключи остались снаружи, но это уже не имело значения, потому что с этой стороны имелся засов — хорошо, что он не был задвинут.
Что-то массивно-тяжкое мягко навалилось на стенку с дверью и стало тереться о нее.
— Живо, Андрюха, ищи свою елку-палку! — рявкнул Юрасик.
Художник, волоча ноги и слегка заваливаясь на бок, двинулся куда-то вглубь, дико озираясь на бесшумно трепетавшую дверь. Юрасик, от которого уже ничего не зависело, пошел за ним. Андрей шарил по тому углу, куда его загнала скачка через пространство и время.
— Ну?
Андрей все не мог найти волшебную палочку, в одночасье ставшую выручалочкой. Юрасик неожиданно увидел, во что зверюга превратила дверь его ангара. Проем был разодран в остроконечные клочья — как от прямого попадания бронебойного снаряда.
«У, прощелыги!» — подумал Юрасик то ли о строителях-британцах, то ли о русских дезинформаторах.
— Нашел!!! Нашел! — заорал Андрей, поднимаясь с колен и таращась на него подслеповатыми глазами.
Палочку он держал высоко и торжественно, как бокал шампанского. Но Юрасик увидел, что по колбе пошла трещина, и стекло в одном месте даже слегка выкрошилось. Враз онемев, Юрасик указал одеревеневшим пальцем на прибор. Андрей проследил за его взглядом, и выражение глуповатого торжества быстро скатилось с его лица.
Тишина, внутри и снаружи, становилась все более зловещей. И вдруг взорвалась от оглушительного удара. В разверстую дыру влетело что-то жуткое — не то лапа, не то щупальце метра три длиной, толщиной с хорошее бревно, покрытое даже не шерстью, а какими-то кожистыми лоскутьями зеленовато-серого цвета. Конечность яростно тянулась внутрь ангара, скребя когтями по цементному полу; и что-то похожее на плечо силилось протиснуться внутрь, раздвигая металлические зазубрины.
«Если оно сунет сюда морду, я просто уписаюсь, точно уписаюсь», — обреченно подумал Юрасик.
Андрей стоял как громом пораженный, опустив палочку.
— Включай, может, сработает! — заорал Юрасик, опомнившись и отскакивая от лапищи, которая, изловчившись, мазнула по полу в полуметре от него, но художник не слышал.
Юрасик подскочил к нему и осторожно вынул прибор из холодной руки волшебника-недоучки. Кнопка подалась, но красный огонек не зажигался. Юрасик, пытаясь унять гнусную дрожь в коленках, нажал еще раз. Тварь снаружи взвыла и налегла на ангар так, что тот приподнялся от земли. Прибор, заискрив, все-таки засветился.
— Ага! У Краснова не забалуешь! — торжествующе возопил Юрасик и стукнул палочкой об пол.
Ничего не случилось. Лапа шарила по бетону спрятанными в лохмотьях когтями. Слышалось натужное пыхтение ее хозяина, ангар наполнялся кисловатой вонью.
— «Айн, цвай, драй» скажите! — очнулся наконец Андрей.
— Айн, цвай, драй! — сухим кашлем выпалил Юрасик и снова стукнул красненьким кончиком по белесой цементной пыли.
Стекло треснуло, обрушилось хрустальным водопадиком, свет померк. Пол ушел у них из-под ног, раздался низкий воющий звук, как при экстренном торможении локомотива, ангар затрясло. У Юрасика на мгновение заложило уши, но вдруг он почувствовал под задом успокоительно-мягкие подушки «мерса», а на плече — тяжелую, как неспелый арбуз, голову Андрея.
— Приехали, — выдохнул Юрасик. — Бли-и-ин…
Его рука все еще сжимала рукоятку прибора. В свете уличных фонарей, таких приветных, ласковых и теплых, Юрасик поднес к глазам волшебную палочку. Кроме разбитого стекла, никаких повреждений, вроде оплавленных контактов, не было.
— О-о, — простонал Андрей, садясь прямо. — Неужели удалось?
— Ага, — недовольно произнес Юрасик, нащупывая ключ зажигания. — Хорошо прокатились, ничего не скажешь. Палку вот ухайдакали. — Юрасик осторожно положил останки ПВдФ-1.02 под лобовое стекло и завел мотор.
— Сильно?
— Да нет вроде. Глянь назад — ангар на месте?
Андрей приоткрыл дверцу и выглянул наружу.
— На месте.
Они промолчали всю дорогу, договорились только, что завтра Андрей приедет в офис, и там они все обсудят.
— Все, без старика я к динозаврам больше не ездец, — сказал Юрасик, высаживая провинившегося художника у метро — в наказание.
— Да, да, — промямлил Андрей, закрывая дверь. — Спасибо вам за все, Юрьпетрович. Вы… просто гигант, глыбища!
— Здоров болтать, — отрезал Юрасик и поехал домой.
«А засну я сегодня?» — думал Юрасик, входя в пустой, гулкий дом.
Поневоле холодное (нагреватель опять не фурыкал) умывание слегка ободрило все еще концентрировавшуюся в пятках душу, и та с трудом и нехотя расправилась по организму.
«Хоть бы девчонка при мне нормальная была — я б ей пожалился, — подумал Юрасик, ворочаясь в кровати. — Вот начнет сниться тварь эта…»
Чудовища Юрасику не снились, напротив. Увидел он сценки из своего детства, пионерлагерь, где они целым отрядом спали в холщовой палатке, на деревянных койках-раскладушках. По ночам там, правда, велись разговоры про черные-черные руки, тянувшиеся из черной-черной темноты, но Юрасик этих рассказов не любил, предпочитая бузить почти до утра. Потом их, не желавших подниматься, холодной водой из кружек будили вожатые-старшеклассники.
Открыв глаза, Юрасик заметил, что их палатка стала удивительно большой, высоченной, койки утратили мягкие ткани и оказались скелетиками-скамейками.