Размеренный звук — бу-дык, бу-дык, бу-дык — привлек его внимание, и он оглянулся. Из сизого тумана выезжала повозка, запряженная лошадкой. На телеге сидел мужичонка в брезентовом плаще с капюшоном. Через минуту подвода поравнялась с Юрасиком, и мужик, скомандовав лошадке «Тпру-у!», натянул ременные поводья.
— Вы, товарищ, не из района будете… здрасте?
— Н-нет, — решил не врать без необходимости Юрасик. — Я из Москвы.
— Из Москвы-и-и?
Мужичок ощупал Юрасика недоверчивым взглядом хитрых крестьянских глазок.
«Господи, куда ж меня занесло, если здесь еще «товарищи» на гужевом транспорте не перевелись?! На этот раз точно убью волшебника этого недоучку!! Палку не выключает — ждет, когда я с картой вернусь, придурок».
— Телефон у вас здесь есть? — спросил Юрасик, скорей от тоски.
— У-у, мил-человек, это только в конторе. А дотуда — сами знаете… Может быть, вас до правления доставить?
— Да нет, сейчас за мной… «товарищи» подъедут.
Юрасик решил далеко от места высадки не удаляться, надеясь, что его здесь быстрее найдут.
— А, ну как знаете…
Мужичок поднял капюшон брезентового плаща и чмокнул лошадке. Она с трудом вытащила копыта из грязи и зашагала дальше. Начал накрапывать дождь.
«Ну, помидоры мои тепличные, если я схвачу насморк, вам премий в этом месяце не видать, — совсем озлился Юрасик. — Неужели непонятно, что я так долго к тачке ходить не могу?!!»
Юрасик, неукоснительно замерзая, топтался на обочине, когда кто-то окликнул его — а кого же еще на пустой деревенской улице?
За жидким забором, даже не дощатым, а из каких-то прутьев, в пяти шагах от него стояла женщина, полновато-рыхлая, лет сорока, накрытая клетчатым бело-коричневым платком. Она присматривалась к нему то одним, то другим глазом, как собака.
— А вы к кому? А?
— Да ни к кому, женщина, не беспокойтесь. С друзьями разминулся.
— И вы точно не к нам?
— Да нет, нет, — стараясь быть вежливым, ответил Юрасик. — Сейчас я уеду.
— А вы не от Степана ли будете?
— Да, нет, женщина, не от Степана. Случайно здесь оказался.
Деревенская сделала к нему еще несколько шагов, и, отреагировав на смачное болотное чавканье, Юрасик опустил глаза и увидел, что обута она в серые валенки без голенищ — кажется, они назывались опорками.
«Господ-дя! Да это что ж за дыра? Нищоба-то какая!»
— А что, гражданка, не напомните, как это место называется?
— Это деревня Борисовка, а там за рощей — село Орехово.
«Чего-чего?! — только что не вслух возопил Юрасик. — Это что — Орехово-Борисово? Да что же это?!!»
— А область какая?
Юрасику почему-то хотелось сказать «губерния».
— Московская, какая же еще?
«Вот сейчас спрошу ее, какой сейчас год на дворе, и она меня сдаст… Только вот как и кому — если ближайший телефон в Мытищах?»
— А точно вы не от Степана пришли? — с надеждой проговорила женщина. — Вы б сказали, а?
Женщина шарила по лицу Юрасика глазами, ища там подтверждение, что он все-таки от Степана, но почему-то упорно не хочет в этом сознаваться.
«Она думает, что, если получше попросить, расколюсь. Нужен ей этот Степан!»
Тут Юрасика от размышлений отвлекли другие звуки. По дороге к ним передвигалась та же подвода, только на ней, кроме мужичка в брезентухе, сидел еще кто-то, одетый в длинную темно-синюю шинель.
— Вот он, вот он! — радостно завопил мужичонка, вытягивая шею и показывая на Юрасика кнутом.
Седок, видно, цыкнул на него, и мужичонка втянул голову в плечи.
«А ведь это явно милиционер, а у меня из документов — только кредитка во внутреннем кармане… Заберут… Как пить дать, заберут».
Бежать было бесполезно, да и особенно незачем — хватятся его, наконец, эти недотепы… Сегодня до расстрела дело не дойдет… Хотя кто знает?
— Гражданин, документики! — с ходу заревел милиционер, спрыгивая с подводы и отковыривая замерзшими пальцами клапан кобуры.
«Так, еще две минуты — и спасать будет некого… Интересно, здесь уже есть практика класть задержанных мордой в землю? «Руки на капот!» тут не скомандуешь, конкретно».
Мент, худой и при жидких русых усах, шел на него, уже целясь пистолетом, а возница, вытянув тощую шею, радостно предвкушал скорую погибель Юрасика. Женщина в клетчатом платке исчезла — это Юрасик видел боковым зрением.
— А у меня, товарищ милиционер, не хотите проверить документы? — послышался из-за спины Юрасика озорной девичий голосок.
Медленно, чтобы не спровоцировать мента, Юрасик повернул голову и увидел светлую голову и свитер крупной вязки. Мент слегка опустил ствол, обалдело разглядывая Лену и ее джинсы в обтяжку.
— А у меня что есть! — весело воскликнула Лена и быстрым движением выхватила из-за пазухи большой шифоновый платок. — Ап!
— Д-докум-м…
— И ап! — воскликнула Лена еще раз, набрасывая этот платок Юрасику на голову.
У мента отпала челюсть, и он чуть не выронил пистолет. Юрасик исчез. То есть стоял-то он где стоял, но стал невидим. Он невольно опустил глаза долу, разыскивая себя, и увидел в грязи два глубоких следа от гусениц своих самоходов. Если он двинется с места, то может себя выдать.
— И ап!
Юрасик увидел, что Лена выхватила из рукава другой платок, поменьше, накинула его на себя и так же мгновенно исчезла. Следов она почти не оставила, поскольку стояла на относительно твердом кусочке земли. Милиционер, издавая какие-то утробные звуки, снова воздел ствол и стал, вращая глазами, водить дулом туда-сюда. Краем глаза Юрасик увидел, что возница, так и не слезший с телеги, истово крестится.
— Эй, дядя! — послышался откуда-то с дороги голос Лены. — А ну-ка, укуси!
Мент, все так же гортанно урча, развернулся на голос и спустил курок. Пистолет сухо щелкнул, но выстрела не последовало.
— Ну, что ж ты так! — донеслось откуда-то еще дальше.
Мент остервенело щелкал, уже ни в кого не целясь, а из сизой мороси осеннего вечера слышались задиристые советы Лены почаще чистить оружие.
Но в один прекрасный момент пистолет все-таки выстрелил. Заквохтав, доносчик повалился на телегу, зажав руками уши. Лошадка, явно к канонаде не привычная, всхрапнула, резко сдала назад, и телега увязла совсем.
Мент, обрадовавшись, что механизм заработал, споро израсходовал всю обойму, наугад обстреливая дорогу. Когда выстрелы замолкли, вконец испуганная лошаденка вырвалась из дорожной трясины и, едва не сбив милиционера, рванула вперед и, скользя в колеях, понеслась по деревенской улице.
Конца драмы Юрасик не увидел, потому что его стряхнуло с дороги в темноту, и через секунду он крепко приложился чумазыми башмаками о линолеум в квартире Соседовых. Он быстро скинул с головы шифоновый платок и отшвырнул его в сторону.
— Где этот…?!! — заревел Юрасик так, что брякнули пластмассовые побрякушки на дешевой люстре-«каскаде». — Задушу, урод, руки из задницы!!!
Лена была уже тут, встрепанная, с красными пятнами на лице, и бросилась ему наперерез, схватила за руку, защищая Андрея, который шарахнулся от Юрасика в дальний конец комнаты, рухнул там и забился в угол.
— Юрьпетрович, пожалуйста! Он почти что и не виноват!
— Да-а-а?! А кто меня в Орехово-Кокосово тридцатых годов на хрен услал?!!
— Юрьпетрович, умоляю!
— Чего ж ты-то умоляешь? Ты ж сама из-за этого безрукого под огонь попала!
— Как?! — словно кашлянул дед.
— Так! — откликнулся Юрасик, уступая, однако, Лениным усилиям. — Стреляли в нас. Мужик один меня заложил и мента приволок. — Да и его силы и злость уже были на исходе. — Мы там чуть в НКВД не попали, вот как. Кокнули бы на месте, как британских шпионов.
— А почему британских? — подал голос воспрявший Андрей.
— Потому что костюм на мне британский, сволочь! И молчать там, в углу!
— Кажется, дедушка, наш прибор слегка путает время и расстояние, — осторожно вступила Лена.
— Что ты болтаешь? Это же волшебная палочка, а не машина времени.
— Тем не менее. Мы попали в Орехово-Борисово еще до того, как туда добралась московская окраина. Юрьпетровича пытался арестовать милиционер, одетый в темно-синюю шинель, — ты такую помнишь?
— Нет… И вы это все видели?
— Да своими глазами! Домишки косые, грязь по колено… Ладно, Ленок, теперь я сам у тебя чаю попрошу.
Лена, радуясь, что пик скандала миновал и человеческих жертв не будет, упорхнула на кухню. Юрасик присел на один из двух стульев.
— Чего так долго нас не забирали-то? Если к стенке не поставили, то замерзли бы мы там точно.
— Батарейки сели — хватило только Леночку отправить, — сказал старик Соседов, запахивая мантию и садясь в свое креслице.
— А вот девчонку бы совсем не надо было задействовать. Кто кашу заварил…
— Она сама вызвалась. Женщины рода Соседовых всегда отличались жертвенностью и бесстрашием, — спесиво перебил его дед, воздевая острый подбородок.
«Ага!»
— А этот молодой человек тем временем спустился в палатку за батарейками.
«Надо батареек купить в запас этим недоумкам. А то зависнет мой ангар где-нибудь над Кремлем, и сшибут его зениткой за милую душу».
Эта не очень приятная мысль Юрасика слегка развеселила.
— Ладно, вылазь из угла, скрементатор, — процедил сквозь зубы Юрасик, видя, что Лена несет чайник. — Чаю попьем перед вылетом.
Андрей нехотя поднялся, глядя с опаской скорее на старика, нежели на Юрасика, присел на другой стул.
— Щас немного передохнем, соберемся, и надо выдвигаться на позицию, — сказал Юрасик.
— А… вы не хотите отложить? Ну, там, до завтра? — осторожно спросила Лена, разливая чай по чашкам.
— Думаешь, я в умственной раскоряке из-за всего этого?
Лена прыснула, и Юрасик понял, что сказал что-то остроумное.
— У нас через две недели прогон — не слыхала разве? — продолжил он вполне серьезно. — И проводить его я решил в новом здании. Нам еще туда весь скарб перегонять — все присутствующие в курсе?
Все молчали, словно в знак согласия. Даже фокусник, дуя на горячий чай, не рассердился, хотя предлог был лучше некуда.