— Так что, если вы не возражаете…
Он развернул перед ним лист со множеством чертежей, выносок и цифр.
— Подпишите здесь, что согласны с проектом. Проект типовой, так что…
Он опять будто просил разрешить ему работать для Юрасика.
«Ну и подпишу, что согласен, — отстраненно подумал Юрасик. — Это, похоже, не финансовый документ».
Юрасик достал из-за пазухи редко, по особым случаям применяемый «паркер» с золотым пером и аккуратно вывел свою фамилию в окошечке, куда указал ему строитель.
— Первое ноября поставьте, пожалуйста. Чтобы месяц полный был…
Юрасик поставил рядом и число.
— Хотите пронаблюдать ход работ?
— Можно, — ответил Юрасик, подумав, что и от этого худа большого не будет.
Битый час строитель водил его по ангару, причем почти все время Юрасик ходил задрав голову, а Владимир Иванович что-то орал ему на ухо, крутя в воздухе пальцами и говоря непонятные технические слова. Из всего этого Юрасик понял, что все будет сделано очень быстро и необыкновенно хорошо. Юрасику было неясно самое главное — кто за это будет платить? — но спрашивать об этом у строителя было невежливо. Потом они вместе вернулись в закуток с девушкой и картинками, и Владимир Иванович сказал:
— Ну, Роза Ибрагимовна…
«Уй, я щас помру на месте! И эту розу положат мне на гроб!»
— …говорила мне, что вы человек деловой и контактный, так что мы с вами сработаемся.
— Да… А когда можно будет начать… репетировать, обживать, так сказать, новую площадку?
— Да уже дней через десять. В две смены же работаем. Есть у вас вопросы?
«Вопроса у меня два — кто такая Роза Ибрагимовна и кто за этих всех кузнечиков зеленых платить станет?»
Владимир Иванович вопросительно посмотрел на Юрасика.
— Вроде нет… Ну, спасибо вам, Владимир Иванович, рад был пообщаться.
— Проводить вас, Юрьпетрович?
— Нет-нет, работайте. Я сам.
Юрасик забыл, заверченный деловым Владимиром Ивановичем, зачем он сюда шел, и вернулся с полдороги, досадуя на то, что приходится, по рассеянности, два раза месить одну и ту же грязь.
Группку копошащихся у стены подростков он нашел сразу. Стенка ангара была разрисована примерно на треть длины. Ребята оглянулись на жирное чавканье его шагов, перестали пшикать баллончиками и уставились на Юрасика.
— Где ваш старшой? — не утруждаясь приветствием, спросил Юрасик.
— А вам зачем?
— Затем, что надо отвечать, когда взрослые спрашивают.
— А нам здесь разрешили.
— Я в курсе. Это мой ангар.
— Вы дядя Юра Краснов? — оживился один из подростков.
— Юрий Петрович, если быть точным. Так где Валерка?
— А вон они с Леной идут.
Юрасик обернулся и увидел, что к ним быстрым шагом идет Лена-кузина и Валерка, которого он назначил старшим. В руках у каждого было по пластиковому пакету. Подойдя ближе, Лена узнала Юрасика и даже слегка улыбнулась.
— Ну, показывай, Ленок, как идут малярные работы, — решил пошутить Юрасик.
Валерка хихикнул, а Лена сказала прохладно:
— Смотрите сами. Я здесь на общественных началах.
— Это ты зря… Надо подъехать к Юркевичу, оформить договор. Я что, каждому персональное приглашение делать должен?
Они шли вдоль полого уходившей ввысь стены ангара, и Юрасик разглядывал рисунки — клоунские рожи с разинутыми в невероятных улыбках ртами, завязанные в тугие узлы тела гимнастов, шары и факелы, медведи, тигры и обезьяны.
— А чего, — сказал Юрасик, дойдя до конца ангара, где стоял грязный фанерный ящик, а на нем лежала стопочка журналов «Советский цирк» и чья-то куртка, — мне в принципе нравится. Глазастенько так, ярко и по теме. Ты скажи, Ленок, начальнику, Владимир Иванович его зовут, чтобы отвел вам уголок, там погреться, отдохнуть, вещи положить…
— Хорошо. Я сошлюсь на вас.
…Отъезжая от ангара, внутри и снаружи которого бурлила и плескалась через край не совсем понятная ему деятельность, Юрасик вспомнил, что Роза Ибрагимовна — это та заммэрша, что принимала его разношерстное творческое хозяйство.
— У, блин! — облегченно выдохнул Юрасик, нажимая на педаль. — Ведь чуть не помер, пока вспомнил…
Был уже шестой час вечера, и звонить в мэрию с благодарностями этой Розе-мимозе было, наверное, поздно.
«Завтра с утреца позвоню, — подумал Юрасик. — Вот что значит вовремя цветуечки-то тетке преподнести, а?.. Редкий зануда этот дед, а как вовремя подгадал… Учись, Краснов!»
Полулежа в комнатке перед едва пыхтевшим телевизором, Юрасик позвонил Андрею:
— Андрюх, у меня к тебе дело. Собственно, оно касается моего основного бизнеса, но, коли бабки на проект текут оттуда, тебе надо обдумать такую вещь…
И Юрасик изложил Андрею свой несусветный по коварству план вывода из дела непорядочных конкурентов.
Когда Юрасик выпал, уже под вечер, из своего душного кабинета, Андрей сидел и рисовал Катин портрет, а его секретарша конфузливо улыбалась.
Юрасик взял рисунок:
— Похоже… Катьк! Да ты у меня красавица. А я, раньше и не замечал. Ты ему за этот портрет стольник зеленых должна. Знаешь, какой он дорогой художник?
— Я его Катерине Дмитриевне подарю.
На улице было еще довольно светло, и центр кишел народом.
— Вот что, в натуре, друг ситный… Мы сейчас пройдемся по местам нашей будущей боевой славы, поскольку народу слишком много толчется. А когда по ящику начнутся сериалы, мы выйдем с тобой на тропу войны.
— А люди… не пострадают? — опасливо осведомился Андрей.
— А об этом ты должен был позаботиться. Или я тебе вчера не четко все изложил?
— Ну да, я все так и сделал.
За разговорами они дошли до первого вагончика. Юрасик протянул продавцу десятку и попросил жвачки.
— А вы долго еще торговать будете? — осведомился Юрасик как бы между прочим.
— Часов до восьми, — донеслось из тонаровской утробы.
— Так, значит, — сообразил вслух Юрасик, когда они отошли. — Сейчас пройдемся по соседним дворам, выделим объекты. Потом хряпнем по супчику — и на дело.
Когда им принесли на десерт горячий фирменный напиток в больших, широких чашках, Юрасик спросил:
— А что, Андрюха, какой метод воздействия мы с тобой сегодня применять будем? Ты меня вкратце посвяти, чтоб уж я не совсем дуб дубом был.
— Да, Юрьпетрович. Вот, пожалуйста…
Андрей вынул из кейса ту самую, или похожую, расписную картонку, с которыми Юрасик пытался разобраться в фургоне летом.
— А палка-исчезалка? Опять сломалась?
— Нет, палочка цела. Вам ведь нужны стойкие результаты, как я понял?.. Но вы же знаете — как только прибор отключится, эффект исчезнет.
— А здесь?
— Здесь фокусник должен произвести ряд манипуляций, чтобы вернуть все к исходному состоянию.
— И ты это все основательно проработал?
— Думаю, да, Юрьпетрович.
Он раздвинул картонку, и та превратилась в коробку без дна и покрышки. Андрей напрягся, подумал секунду и поставил картонку на Юрасикову чашку с парующим напитком. Он пробубнил что-то нечленораздельное, осторожно снял картонку и уставился на то, что там оказалось.
На столе стояла крошечная, в сантиметр высотой, чашечка с едва заметным рисунком, на соразмерном ей блюдечке и извергала клубочки пара величиной в горошину.
— Ха-а-а, — восторженно произнес Юрасик, — японцев бы сюда… Вот у них бы глазки-то округлились…
Лицо у Андрея было тоже глуповато-счастливое.
— Соотношение один к пятнадцати. Ну, или что-то в этом роде. Я только приблизительно замерял.
Они немного поглядели на кукольную чашечку, и Андрей было дернулся убрать картонку в кейс.
— А ты размеры вернуть не желаешь? Или я должен за три кровных бакса из скорлупки пить?
— Извините, Юрьпетрович, не учел.
Андрей поставил картонку на чашечку и забормотал, делая пассы пальцами. Юрасик привстал, чтобы посмотреть, как будет расти чашка с десертом.
— Ой, нет, нет! Не делайте этого!
— А что?
— А я не знаю что… Вдруг она вам голову уменьшит?.. Или увеличит — представляете, что будет?
Юрасик поспешно сел на место и даже слегка отстранился от стола. Ужин закончился в сосредоточенном молчании.
На улице моросил противный холодный дождь, но благородным разбойникам это было только на руку — меньше свидетелей. В двух шагах от сверкавшей огнями Тверской было темно, как в чернильнице. Разрывали мрак только тусклые лампочки над подъездами, но от этого загнанная в углы тьма казалась еще гуще. Они вышли к первому тонару. Он был закрыт.
— Давай, Андрюх, пробуй.
— Вы уверены?
«Две беды на свете — бабы и интеллигенты, — раздраженно подумал Юрасик. — Все у них не слава богу».
Андрей присел над приоткрытым кейсом и вынул из него что-то похожее на новогоднюю гирлянду.
— Это что еще?
— Ну как… Вы же сказали, какие приблизительно линейные размеры будут у… объекта. Пришлось разрезать несколько картонок, а потом соединить их, чтобы получить достаточно большой контур воздействия. Закиньте этот край на угол… И на другой, а то я не достаю.
— А они, картонки эти, в разрезанном состоянии действовать будут?
— Не знаю, — честно признался художник, копошась во тьме.
— А ты что, не проверял?
— Да ведь не на чем было… Я только про коробку-бездонку у Георггеоргича выспросил, какие заклинания, пассы, а до всего остального сам доходил.
«И я с тобой точно дойду, — как рухнул внутрь самого себя Юрасик. — Ну да ладно, может, и на этот раз обойдется… Не впервой».
Наконец им удалось закинуть картонную гирлянду на угол фургона, и Андрей скомандовал Юрасику отойти в сторону, а сам, откашлявшись, стал колдовать натужным, противным голосом. Юрасик, уже привыкнув к темноте, мог смутно разглядеть, как Андрей, зайдя сбоку фургона, машет руками над кольцом, образованным скрепленными между собой кусками магических коробок. Вдруг раздался громкий чмокающий звук, и картонная гирлянда с шелестом, как карточный домик, обрушилась на землю, потому что исчез сам тонар. Где-то рядом заулюлюкали разбуженные автомобили.