— Спокойной ночи… Свет не выключайте, а, Юрьпетрович?
— Как скажешь, мой маленький.
Юрасик злорадно услыхал, как малявка снова захныкала — ну и поделом ему. Такие напасти на шефа обрушить!
Юрасик надел вместо изгаженного пальто найковскую куртку, с самой весны висевшую в шкафу, запер кабинет на второй замок — чтобы утром уборщица не обнаружила эти чудеса миниатюризации, и поехал домой.
Заснул он сразу, как только накрылся одеялом.
Утром, едва разлепив на настойчивый звон мобильника неподъемные веки, Юрасик понял, что третье путешествие в страну чудес даром для него не прошло. Грудь была заложена, спину ломило. Мыча от боли, которая обнаружилась еще и в руках, ногах, пояснице, далее везде, Юрасик на ощупь нашел мобильник. Звонила Катя. На часах мобильника было без пятнадцати десять. Похоже, он забыл настроить будильник.
— Юрьпетрович, вы не забыли? У вас в десять встреча.
— Кать, я не забыл, я заболел…
— Ой…
Похоже, ее напугал звук его голоса, в котором не слышалось ни единой фирменной стальной нотки.
— Так что распорядись там, встречи дня на три как минимум отмени.
— Да, я это сделаю. У вас кабинет закрыт — это так надо?
«Господи, там же этот карапузик один! Во, блин, и меня втравил, и сам по уши вляпался… А ну как он тоже заболел?»
В голове было дико муторно, горло драло так, будто он вчера пил уксус, а потом еще и подрался с Майком Тайсоном, причем тот победил нокаутом.
— Да, так надо… Кать, значит, так… — Юрасик откашлялся, сосредотачиваясь. — Отзвони Соседовой Лене — знаешь ее, да? Разъясни ситуацию, пошли за ней машину, и пусть приедет сюда. Хорошо?
— Да, поняла. Вам врача не надо вызвать?
— Я сам вызову. Пусть Лена привезет мне — денег возьми для нее в кассе — там аспирина, от температуры и от радикулита чего-нибудь растереть покруче.
— А у вас и радикулит?
— Да, кажется. Здорово продуло.
«Во свезло-то! — продумал Юрасик, откидываясь на продавленную, сыроватую и противно холодную подушку. — И ведь даже позвонить некому, только сотрудникам… Дружная офисная семейка».
Юрасик полежал еще, прислушиваясь к болезненному поскребыванию в горле и за грудиной, пробуя лечь так, чтобы не слишком ныли безбожно растянутые мышцы.
«Чемпионат мира по поднятию крышек кейсов и метанию волшебных коробок завершен. Во всех трех подходах победил ценою собственного здоровья Юрий Краснов, Рублево-Успенское шоссе, Россия. Ура, товарищи!»
Думать не хотелось, на лоб давило, как та крышка, серо-голубое вязкое облако. Может, Юрасик уснул или потерял сознание, только комната, чуть подсиненная светом ноябрьского утра, съехала куда-то в сторону, сползла, как одеяло, в небытие…
…Очнулся он не столько от боли в мышцах, сколько оттого, что ему в лицо плеснули холодной водой. Юрасик с некоторым удивлением обнаружил, что не лежит, а сидит. Глаза по-прежнему не открывались, налитые то ли ртутью, то ли свинцом. Кроме того, почему-то болели зубы.
— Так, гражданин Краснов, мы будем говорить правду? — произнес над ним мужской голос, резко, как пролаял.
— У-у? — попытался заговорить Юрасик, но не смог.
Попытался он и пошевелиться, чтобы утереть с лица капли воды, стекавшие за шиворот, но не смог, потому что руки у него оказались связанными за спиной. Юрасик подергался и, ничего не поняв, решил все-таки открыть глаза и разобраться в ситуации.
Через узенькие щелочки, смотреть в которые можно было только гордо вскинув голову, Юрасик увидел, что находится в небольшой, не больше его собственной, комнатенке, темной и душной, освещаемой одной, но очень яркой настольной лампой, направленной ему в лицо. За лампой смутно маячила фигура человека. Он, сидя, что-то писал. Еще один стоял перед Юрасиком.
«Это что — я брежу от температуры или опять дедовы цацки шалят?» — подумал Юрасик, но эту богатую мысль не дал додумать стоящий над ним мужик.
Он был Юрасикова возраста и одет в какой-то мундир — Юрасику было плохо видно против света.
— Так вы будете по-прежнему отрицать, что передали английской разведке чертежи ряда изобретений оборонного значения?
— Да откуда они у меня, ты чё — сбрендил? Какая на хрен разведка?
— Да английская, какая же?
— У тебя крыша едет, мужик! — сообщил Юрасик своему мучителю.
— Чего? — не понял мужик, мельком подняв глаза к потолку. — Да у меня…
И вместо разъяснения отвесил Юрасику такую оплеуху по физиономии, что зашаталась комната. Когда она встала на место, мужик тоже взял себя в руки, выпрямился и сказал:
— Хорошо, гражданин Краснов. Мы дали вам шанс, вы не захотели им воспользоваться.
Человек за столом, повинуясь жесту мундира, закрыл какую-то серую папку с завязками и молча вышел.
— Хорошенько подумайте, гражданин Краснов. Время у вас будет, — сказал оставшийся. — Правда, не очень много.
Сверля Юрасика ненавидящим взглядом, он нервно застегнул ворот мундира. Юрасик увидел, наконец, что это мундир темно-зеленый, скорее армейский, нежели милиционерский.
«Куда ж это меня занесло?» — подумал Юрасик скорее с интересом, нежели со страхом.
Некоторое время в комнатке было тихо, и Юрасик смог бы обдумать это свое новое положение, если б не яркий свет, пробивавшийся даже сквозь опухшие веки. Болели руки, варварски стянутые веревкой.
«Даже браслетов путевых нет, — презрительно подумал Юрасик. — А туда же — английская, английская!»
Потом сзади послышался шум открываемой двери, шаги, негромко забубнили голоса. Мимо Юрасика, не здороваясь, прошел какой-то мужик в форме, сел за стол и открыл ту самую серую папку, которую десять минут назад закрыл предыдущий. Хотя Юрасик был не уверен, что это новый человек — у этого была такая же, привычно злобная, крысиная морда.
— Здравствуйте, Юрьпетрович, — произнес над его ухом приятный, воркотливо-раскатистый баритон.
С трудом двигая затекшей шеей, Юрасик повернул голову и увидел, что мимо него к столу неторопливо идет высокий мужчина. При его приближении крысеныш за столом вскочил и вытянулся в струнку. Юрасик с невольным трепетом заметил, что у высокого на погонах красуется по одной большой звезде.
«Генерал, что ли?» — оторопело подумал Юрасик.
Высокий, глядя на Юрасика, протянул руку, и крысеныш, суетливо скребанув несколько раз когтями по столу, втиснул в его руку папку.
— Та-а-ак, — сказал «генерал», вольно присаживаясь на уголок стола и заглядывая в бумаги.
«Генерал» сделал едва уловимый жест, и крысенок поспешно плюхнулся на стул, словно держался из последних сил.
— Вижу, разговора со следователем у вас, Юрьпетрович, не получилось.
— Да какой же это разговор — раз, и в морду! — слегка расслабился Юрасик.
«Генерал», вероятно, бить не будет. По крайней мере, сам. Тот пропустил замечание Юрасика и стал читать вслух, словно для самого себя.
— Краснов Юрьпетрович, год и место рождения такие-то… Должность, место работы такие-то… Да, вот главное… «Подозревается в измене родине в форме шпионажа»…
Юрасик даже не стал протестовать — настолько чудовищно было все то, что простенько, через губу, нес этот «генерал». От него, Юрасика, здесь было только имя.
— «…выкрал и передал неустановленному агенту неустановленной иностранной разведки чертежи изобретений оборонного значения, принадлежавших видному советскому изобретателю Соседскому Г. Г.».
— Читать научись, ты!.. Соседов его фамилия, — презрительно поправил Юрасик, но «генерал» проигнорировал и это, продолжая изучать дело Юрасика. — А если «неустановленное», то сначала установи, потом дело заводи.
А то, что это было дело, сомневаться уже не приходилось. «Генерал» проигнорировал и это замечание, только, не отрываясь от чтения, поднял бровь.
— «…получив за это вознаграждение в сумме двухсот пятидесяти английских фунтов стерлингов».
Звезднопогонный захлопнул папку, положил ее на стол и укоризненно глянул на Юрасика.
— Скока-скока?! — поперхнулся Юрасик, невольно наклоняясь вперед, отчего больно резануло в запястьях.
— «В сумме двухсот пятидесяти английских фунтов стерлингов», — по памяти и с достоинством — мол, знай наших! — повторил «генерал».
«Это что ж — я за четыреста баксов продался?!» — внутренне взвился, автоматически переведя фунты в доллары, Юрасик.
— Да ты с кем разговариваешь, сука? — рявкнул он так, что оба чина невольно отпрянули назад.
«Четыреста баксов — моя цена?!»
— Да я тебя сейчас вместе с твоим писарчуком по потолку размажу! Ровно! Тонким слоем! — принялся рваться со стула взбешенный Юрасик.
«Писарчук» дрожащей рукой уже нажимал на столе какую-то кнопку, «генерал» соскочил со стола, а Юрасик титаническим усилием, раздирая в кровь запястья, разорвал веревку и бросился душить «генерала», рыча:
— Да я за такие деньги и жопу от стула не отклячу! Разве только чтобы такую гниду, как ты, придавить! Так это у нас забесплатно!
Позади него — Юрасик слышал это как-то отстранение — в комнату вбегали люди, щелкали затворы, а Юрасик, клекоча, как горный орел, терзал врага, который сумел-таки оторвать от себя его руки и кричал ему почему-то женским голосом:
— Юра, Юра! Успокойтесь, миленький, ну пожалуйста!
Над не на шутку развоевавшимся Юрасиком из серого тумана возникло девичье лицо, губы на нем шевелились, но Юрасик не слышал, что они произносят. Он упал назад на подушку, отдуваясь. Потом он все-таки открыл глаза и рассмотрел, что это лицо Лены Соседовой, обеспокоенное, сморщившееся в готовности заплакать.
— У-ух, Ленок, привет!
— Да-да, это я! — радуясь, что он больше не бредит, подтвердила Лена. — Как вы себя чувствуете?
— Хы! — нашел силы усмехнуться Юрасик. — Извини, погорячился… Представляешь, сон видел — будто мне на Лубянке дело шьют за шпионаж… За четыреста зеленых будто родину продал, а?
— Ничего, это от температуры. Пройдет… Я вам хорошего доктора привезла.
Тут только Юрасик заметил, что в комнатенке находится еще один человек — парень лет тридцати, худой и смуглолицый, с прямыми темными волосами, забранными в хвостик на затылке. Он в упор рассматривал Юрасика непроницаемо черными и блестящими, как пуговицы, глазами.