ли ли с голоду его пленнички.
Заглянув в коробку, он обомлел — человечков там не было. Там лежало его кашне, стояла чашка с водой и крышечка от пива, но человечков не было. Было не похоже, чтобы они как-то выбрались и сбежали — по гладким стенкам высотой в три-четыре их «роста» было не вскарабкаться… Да и зачем им было это делать? Аппарат был у Андрея, и ничто более не могло вернуть им былого величия.
Юрасик озадаченно хмыкнул, вынул и хорошенько потряс кашне, еще раз, не веря собственным глазам, осмотрел внутренность коробки. Юрасик был расстроен — не любил того, чего не понимал, и, главное, того, чего не контролировал. Как они могли сбежать? Или сработал какой-то возвратный механизм — как в той палке-исчезалке?
Заранее холодея, Юрасик заглянул в зал. Нет, вся увеличенная мебель стояла как стояла. В его спальне тоже было как положено, вернее, поставлено. Это слегка успокоило. Может, не все так плохо… Ну, сбежали так сбежали. Пусть попробуют добраться до Москвы и пожаловаться на него… кому-нибудь.
Ночь прошла спокойно. Уставший Юрасик спал как камень, без сновидений и путешествий по будущему. Утром из офиса он позвонил Лене-сестре в новое помещение.
— Как там коробки?
— Стоят, я утром проверяла.
— Все проверила?
— Да, почти. Продукты и детские игрушки. Наверное, наша догадка верна… Это все — инерция прошлого опыта.
— Хорошо, Лен… Можно тебя попросить?
— Конечно, Юрьпетрович.
— Не можешь задержаться часов до восьми?
— Да… А с какой целью? Вы мне скажите, может, я прямо сейчас сделаю?
— В разведку со мной ты пошла бы?
— Мм… Пошла бы…
— Вот и пойдем.
Часов в шесть от Соседовых позвонил Андрей и сказал, что им с Леной надо будет делать. Сами они уже отправлялись в шапито.
— Ближе к сроку синхронизируемся поточнее.
В половине восьмого Юрасик, переодетый для удобства в спортивный костюм и куртку, постучал в дверку на передней части ангара. Открыл ему охранник.
— Елена Сергеевна в офисе, — сказал он вежливо. — Вас проводить?
— Спасибо, друг, я ориентируюсь.
Лену Юрасик нашел над какими-то чертежами.
— Чем занимаемся?
— Рассчитываем емкость зрительного зала.
— Потом. Давай выдвигаться на место.
Юрасик скинул куртку тут же в офисе, и они пошли на арену. Волшебный ящик — лучший друг детей — стоял там же, на середине манежа.
— Поместимся мы там вдвоем? — засомневался Юрасик.
На поясе у него задребезжал мобильник. Звонил Андрей:
— Вы как?
— Мы на арене. Можно начинать колдовать. Интересно, там мобильная связь работает?
— А бог ее знает.
— Как дед?
— Сосредоточен и задумчив.
— …Ну что, поехали? — притворно вздохнув, сказала Лена.
Юрасик прощупал ногой темное нутро ящика, вступил в него и, прижавшись к стенке, галантно подал руку Лене. Места хватило только-только.
— Пора худеть.
— Кому — мне? — удивилась Лена.
— Мне! Так… закрываемся… Хммм! Залезай в волшебный ящик — чудо будет настоящим!
«Что за чушью я занимаюсь!» — мелькнуло в голове у Юрасика, но тотчас деревянное дно заерзало у них под ногами, девушка едва слышно ойкнула, потом их слегка поколотило о стенки и вынесло куда-то во мрак и неизвестность.
Юрасик, шагнув, почувствовал неровный, кажется, каменный пол. Вокруг было почти совершенно темно, ни холодно, ни жарко — вообще никак. Лены около себя он не ощутил.
— Ленк, ты живой? — спросил Юрасик вполголоса.
— Живой, — послышалось рядом. — Черт, фонарь не работает.
— Да пусть. Я, кажется, что-то вижу.
Он действительно разглядел проблески света.
— Руку дай.
Они нашли друг друга в темноте, и Юрасик потянул Лену за собой. Впереди он нащупал нечто похожее на грубую ткань и отодвинул ее. Стало светлее.
Они вошли — причем Юрасику пришлось нагнуться — в… каменную пещеру, освещавшуюся факелом из тростинок, втиснутым в расселину прямо у входа. Вдоль стен пещеры размещались грубые деревянные стеллажи, а на них были аккуратно разложены какие-то допотопные предметы — заостренные деревянные палочки, плоские камни. На другой стене, через узкий проход, на такой же деревяшке были кучками насыпаны какие-то зернышки, лежали сморщенные корешки и сушеные листочки.
— И куда ж мы забрели? — спросил Юрасик скорее себя, чем спутницу.
— Похоже на музей.
Лена храбро пошла вперед. Проход расширялся, на стеллажах появились каменные топоры, костяные иголки и бусы из звериных зубов.
— Это же каменный век!
Лена взяла со стеллажа орудие из желтого кремня и поскребла им в воздухе.
— И чего ж мы в этом музее делаем? — досадливо произнес Юрасик.
— Повышаем свой культурный уровень. — Она положила скребок на место и двинулась вперед.
Там было посветлее, стеллажи пошли в два ряда, а предметов на них стало больше. Теперь это были кособокие чашки из глины и ржавые ножички.
— Точно музей, — сказал Юрасик. — Вот и деньги появились.
На полке под смоляным и отчаянно чадящим факелом лежала кучка больших, с неровными краями монет с плохо выбитым рисунком.
— Ага, значит, если мы пойдем вперед, то рано или поздно дойдем до нашего времени — куда наши вещи попасть должны были? — спросила Лена. — Логика в этом есть?
— Ага, есть. Вопрос, что это за логика, по которой наши вещички сюда конфискованы были?
Они пошли мимо полок с вневременным конфискатом, но скоро были вынуждены остановиться: довольно хорошо освещенный плошками с маслом путь расходился двумя рукавами.
— Так, и куда ж теперь? — огорчился Юрасик.
— Наверное, сюда, — сказала Лена.
Пробежав взглядом по стеллажам, гораздо плотнее, чем прежде, заставленным разной дребеденью, Лена вернулась из правого прохода и пошла в левый.
— А почему сюда? — осерчал на захват лидерства Юрасик.
— Посмотрите — это же Древняя Греция, да?
На полках были расставлены красно-бело-черные сосуды с нарисованными на них мускулистыми героями.
— А там был Древний Египет. Но ведь нам же в Европу надо, а не в южные страны.
Зал, в котором находились выковырянные с мясом из стены мозаичные изображения большеглазых людей, они миновали почти бегом. Расстояния от эпохи до эпохи становились длиннее, потому что вещей, оружия, одежды, развешанной на крюках, вбитых в грубовато оштукатуренные стены, становилось все больше.
— Сколько ж люди всего напридумывали, а? — недоумевал Юрасик, крутя головой туда-сюда.
— Вы полагаете, все это собрано здесь? — обернулась Лена.
— Ну, все не все, но каталожные образцы — точно.
Они пробежали трусцой до конца «зала» Киевской Руси, и тут светлые сводчатые палаты, расписанные птицами с человечьими головами, исчезли. На полках было больше оружие, лапотки из лыка да невзрачная посуда.
— Татаро-монгольское нашествие, — как врач диагноз, произнесла Лена.
В какой-то степени Юрасик порадовался тому упадку, что принесли раскосые вояки на Русь, — лет триста они прошли за считаные секунды. А вот царя-амператора Петра Алексеевича Юрасик вспомянул не очень добрым словом. Это чего ж он только не натащил, не наделал! Залы и залы были заставлены манекенами в кринолинах, бесконечные залы забиты мебелью, в боковом коридоре они мельком увидели немыслимой высоты книжные полки.
— Ой, здесь и библиотека есть! — горестно воскликнула Лена, обернувшись на Юрасика.
— Некогда, Ленок, некогда!.. А вот и ампир — почти пришли!
Ну, ампир-то Юрасик узнал наверняка!
Новейшие времена приближались, хотя двигались они к ним медленно — слишком уж увлеклось человечество изобретением вещей! Под потолком почти современного помещения уже горели электролампы. Двадцатый век был на пороге, вернее, за порогом, потому что там появились и трубки дневного света, а предметы вокруг были узнаваемыми и малоэкзотичными.
— Стой, Лен, — тихо окликнул девушку Юрасик. — Передохнем.
Он многозначительно поднял палец. Лена остановилась и тоже прислушалась. Тишина, прежде нарушаемая только шумом их шагов, была уже не абсолютна. Где-то, может, даже в соседнем зале, явно переговаривались несколько голосов.
— Так это же, наверное, наши! — радостно воскликнула Лена.
— Не суетись. И потише.
Юрасик вынул мобильник. Тот показывал сто процентов доступности, и Юрасик удивленно вскинул брови. Он набрал номер Андрея, не чая услышать ответ, но после трех сигналов художник ответил.
— Юрьпетрович, Юрьпетрович! Вы не представляете, что здесь есть! — захлебывался он.
— Где — здесь? Уточни, будь любезен.
— Ну, мы где-то в будущем, наверное. Здесь такие вещи, оборудование… Даже космическую станцию нашли — в натуральную величину! Блеск!
— Значит, в соседнем зале чужие, — озабоченно констатировал Юрасик.
— Кто — чужие? Здесь никого не может быть, кроме нас!
— Стой где стоишь и помалкивай. И мне не звони. Я сам позвоню. Понял?
— Ну… понял.
Юрасик спрятал трубку.
«Ох, ничего ты не понял!»
— Так, Лен, дальше мелкими перебежками и в условиях молчания.
Они двинулись вперед, стараясь не шуметь. Юрасик глянул под ноги и увидел, что пол застелен линолеумом, точно таким, как был у него в его первой отдельной квартире. Значит, они годах в десяти-пятнадцати от теперешнего времени. Это радовало…
Внезапно прорезались голоса — чуть ли не за ближайшим стеллажом.
Голоса были мужские. Лена устремила на него вопросительный взгляд. Он выпятил губу и пожал плечами — сам не понимаю. Оставалось только, подкравшись, слегка приоткрыть тяжелую деревянную дверь с бронзовой ручкой и заглянуть в соседний зал. То, что там увидел Юрасик, повергло его в шок.
Рядом с полкой, на которой размещались новенькие пылесосы «Чайка» и ламповые приемники «Рекорд», положив локоть на полку, стоял тот седой полковник с Лубянки, только не в форме, а в камуфляже и шнурованных ботинках. Вполуоборот Юрасику находился — кто б вы думали?! — да Пашка Круль! Сам! В натуральную величину! В черной куртке-косухе и джинсах.