Многие годы, может, столетия, он идет один, стараясь найти человека в черном, который может показать ему путь к Темной Башне. В Элурии сердце Роланда еще не столь закаменело, чтобы расстрелять вооруженных дубинками медленных мутантов, едва они начинают угрожать ему. К тому времени, когда Роланд добирается до Талла, при аналогичной угрозе он уничтожает все население города. После больших сражений ему, закаленному в боях стрелку, всегда становится нехорошо. Впрочем, вот о чем Роланд не говорит: наиболее остро он чувствует себя живым, когда готовится сеять смерть.
Главное достояние Роланда — вещи, которые определяют его сущность: тяжелые револьверы с рукоятками из сандалового дерева и стволами, изготовленными из «Экскалибура», великого меча короля Артура. Многие поколения они передавались от отца к сыну вместе с наследной чертой — фантастической гордостью. А больше у него ничего нет, разве что «руины юношеского лица». Его снаряжение состоит из патронов, табака и кожаного магического кошелька, неисчерпаемого источника золотых монет и драгоценных камней.
Роланд выживает, потому что, помимо навыка в боевых искусствах, ему свойственна практичность и непритязательность, которые, как броня, прикрывают сухой романтизм его натуры. Он из тех людей, которые поправят перекосившуюся картину в незнакомом гостиничном номере, а романтизм — тайна за семью печатями, в которую он никого не посвящает. Он понимает, что в жизни нет ничего более важного, чем выживание, ка и Башня. У него нет желания разбираться с собственными мотивами, его не интересуют философские вопросы или история. Прошлое он изменить не может, а о будущем позаботится ка.
Сюзанна уверена, что Роланд недооценивает свои мыслительные способности и воображение. Его интуитивное понимание психического заболевания Одетты и предложенное решения для соединения двух личностей в одну — всего лишь единственный пример его творческого подхода к возникающим проблемам. С надуманными вопросами обращаться к нему бесполезно, но, когда проблема реальная, жизненно важная, он показывает свой блестящий ум. Одно время Сюзанна думала, что ему не хватает тонкости, но поняла, что не права, увидев, как он повел себя в Калье. «Тот факт, что, оставаясь рядом с ним, я, вероятно, погибну… мы все погибнет, не меняет другого факта: он — мой герой. Последний герой».
Для Роланда Темная Башня — наркотик, он сидит на игле ритуалов и традиций, не знает жалости к тем, кто встает у него на пути. «Будь вне норм морали, — говорит отец одиннадцатилетнему Роланду. — Тогда другие будут страшиться тебя». Он лжет, если ложь способствует достижению поставленной цели. «Я — все равно что одна из древних машин смерти. Она или выполнит работу, ради которой создана, или разрушится, выполняя ее».
Эдди, героиновый наркоман, прекрасно понимает Роланда. «Ты используешь меня, а потом отбросишь, как бумажный пакет, который более тебе не нужен. Черт бы тебя побрал, друг мой. Ты достаточно умен, чтобы деяние это причинило тебе боль, и достаточно бессердечен, чтобы это сделать». Слова «отступление» в словаре Роланда нет. Эдди прямо говорит ему: «Развернуть тебя так же сложно, как вставшего на коньки хряка». Отец Каллагэн выражает ту же мысль более тактично, говоря, что Роланд иной раз путает свою волю с волей ка.
Роланд знает, позволив Джейку упасть в пропасть, чтобы получить возможность догнать Уолтера, он сознательно обрек себя на вечные муки. Миа говорит Сюзанне: «Грехи миров висят на его шее, как гниющий труп. Однако он слишком далеко зашел в своей решимости». Путь Роланда — это путь револьвера; смерть для тех, кто скачет верхом или идет бок о бок с ним.
Потеряв пальцы рук и ног на берегу Западного моря, он более не может добраться до цели в одиночку, даже если бы укусы омароподобного чудовища не занесли инфекцию в его организм. Джейми однажды сказал, что Роланд может стрелять с повязкой на глазах, потому что пальцы у него тоже с глазами. Так что потеря двух пальцев для Роланда — частичная слепота.
Команда, которую он собирает, поначалу кажется средствами для достижения цели, необходимостью, призванной довести поход до конца. Но очень скоро Роланд обнаруживает, что его отношение к этим людям начинает меняться. Он прекрасно знает, что путь его усеян телами как друзей, так и врагов, и вдруг осознает, что, возможно, нашел нечто более важное, чем Башня, впервые с тех пор, как покинул Меджис. Он уже не уверен, может ли он и дальше терять друзей. «Эта моя часть не шевелилась и не говорила долгие годы. Я думал, она умерла. Не умерла. Я снова научился любить, и я понимаю, что это, вероятно, мой последний шанс полюбить. Я соображаю медленно… но я не глуп».
«Сила воли и целеустремленность — хорошие слова, — говорит Роланд. — Но есть и плохое, которое означает то же самое. Это слово — одержимость». Он — капитан Ахаб, и Башня — его белый кит. Главная его цель — спасти Башню от уничтожения, но даже когда она достигается освобождением Разрушителей и спасением жизни Стивену Кингу, он на этом не останавливается. Потому что в один поход его отправила ка, а в другой он отправился сам. Оставив позади замок Алого Короля, он вышел за пределы, очерченные Ганом и пророчествами Артура Эльдского, вышел из-под зонтика ка. Как и говорила Миа, ему пришлось спасать Лучи: если бы они разрушились, Башня бы рухнула, и он никогда не смог бы подняться по винтовой лестнице и увидеть, что находится на вершине.
Когда он говорит Фимало и Фумало, что должен идти дальше, чтобы выполнить обещание, которое дал себе, они указывают, что он такой же безумец, как и Алый Король. Его одержимость заразительна. Он знает, что любой из членов ка-тета встанет на его место, если он падет. «Я могу потерпеть неудачу в деле всей моей жизни, но, когда речь идет о превращении людей в мучеников, с этим я справляюсь неплохо» (ТБ-5). Он задается вопросом, чем он заслужил таких восторженных защитников. Что такого он не сделал, «если не упоминать о том, что вырвал их из знакомой и привычной жизни так же безжалостно, как человек может выпалывать сорняки на своем огороде?»
Сбросив кокон эгоцентризма, он, как и Уолтер о’Дим, боится счета, который могут ему предъявить[271]. «Мой счет становится все длиннее, а день, когда под ним подведут черту, как в счете несостоятельного завсегдатая пивной, приближается. Смогу ли я его оплатить?» Он не считает себя хорошим человеком. «Всю жизнь у меня были самые быстрые руки, а вот с тем, чтобы творить добро, я всегда тормозил».
Он думает, что последователи традиционного Бога знают, что любовь и убийство неразрывно связаны, и что в конце Бог всегда пьет кровь. Иногда ему хочется рассказать о всех своих деяниях, исповедоваться, но отпущения грехов он не ищет. Того, что Бог мертв, он не боится. Его пугает другое: как бы Бог не стал слабоумным и злобным. Он все еще молится, но считает, что «проблемы начинаются, когда люди думают, что боги отвечают на их молитвы». Он отвергает титул чайлд, официальный и древний, каким называют рыцаря в походе. «Мы никогда не называли так друг друга, ты понимаешь, потому что чайлд означает святой, избранный ка. Нам никогда не нравилось думать так о себе».
Будучи стрелком, он исполняет обязанности миротворца, посланника, бухгалтера, дипломата, полномочного представителя, посредника, учителя, шпиона и палача[272]. Он — солдат Белизны, богоданное сочетание подготовленности, наблюдательности и интуиции, которая граничит с телепатией. Он обладает следующими талантами: перезаряжает револьверы, не прекращая стрельбы, владеет гипнозом, говорит на пяти языках и может бежать в темноте. Зрение у Роланда гораздо острее, чем у его спутников.
Эдди как-то заметил, что никогда не видел дна заплечного мешка Роланда, который был неиссякаемым кладезем нужных вещей. Сюзанна думает, что, проведя рядом с Роландом столько времени, она так и не поняла, что это за человек. Видела его смеющимся и плачущим, спящим, справляющим нужду, убивающим и с блеском танцующим каммалу. Она никогда не спала с ним, но думает, что видела его при любых других обстоятельствах, однако в нем есть глубины, куда не проникал ее взор.
Чего Роланд не может: слиться с культурой Нью-Йорка, читать на английском, произносить такие слова, как «тунец» и «аспирин», смотреть телевизор. Его манера слушать истории, которые члены ка-тета рассказывают о Ключевом земном мире, удивляет их. Он слушает, как антрополог, пытающийся разобраться в какой-то странной культуре через ее мифы и легенды.
Как Катберт, так и Ванней предупреждали Роланда, что неспособность изменяться и учиться у прошлого может стать его проклятием. Однажды он верил, что ничто и никогда не заставит его отказаться от Башни. В начале своего пути у него не было друзей, не было детей, не было сердца. И хотя один раз ему довелось полюбить, теперь он учится любить вновь. Он любит своего приемного сына Джейка больше, чем всех остальных, включая Сюзан Дельгадо. Когда Джейк умирает, Роланд боится, что потерял способность плакать, но слезы таки приходят. Он молится над телом Джейка не потому, что Джейк нуждается в молитве, а чтобы хоть чем-то занять свой разум, чтобы не сломаться.
Сюзанна, единственный член ка-тета, который уходит, не умирая, верит, что Роланд испытывает жалость даже к Мордреду. С жалостью или без нее, Роланд убивает ребенка-демона после того, как тот убил Ыша, обрекая тем самым на гибель род Эльда, каким бы ужасным ни был его последний представитель. У Роланда было трое детей, двое своих, один приемный, и теперь все погибли, один даже не родившись.
Когда Сюзанна уже стоит на пороге двери в другой мир, Роланда внезапно охватывает страх одиночества, и он готов встать на колени и молить ее остаться. Однако он должен отпустить ее… она имеет на это право. Эгоистичное желание оставить ее при себе недостойно его выучки, недостойно любви и уважения, которые он испытывает к Сюзанне.
Последнее ранение Роланд получает уже у самой Башни, когда шипы розы, которую он вырывает из земли, отрезают еще один палец на его правой руке. Кисть не