— Кори! Дэви Рэй! — раздался зов Бена откуда-то справа.
— Черт возьми, да поймаете же вы их наконец? — ревел в ярости Большое Дуло.
Страшно было даже представить, что могли сделать с нами это похожее на гору чудовище и его выводок, окажись мы у них в лапах. Заключенная только что в лесу сделка наверняка была противозаконной, и теперь Блэйлоки хотели сохранить это в тайне. Я решил крикнуть Бену в ответ, но не успел открыть рта, как моя левая нога поскользнулась на сосновых иголках и я полетел кувырком, словно мешок с зерном. Оказавшись под кустом, перевитым лозой дикого винограда, я затаился, трепеща от страха и чувствуя тошноту, от которой едва не вылез наружу недавно съеденный ужин. Я тихо лежал на животе, чувствуя, как саднит царапина на подбородке, и ждал, что из темноты вот-вот возникнет сильная злая рука и схватит за шиворот. Я с ужасом услышал, как неподалеку от меня треснула сухая ветка — Бодин был уже близко. Я затаил дыхание, опасаясь, что он услышит стук моего сердца, который, как мне казалось, звучит в тишине так же громко, как кузнечный молот, бьющий в наковальню, и если Бодин ничего не слышал, то определенно он был глух как тетерев.
Внезапно откуда-то слева послышался его голос.
— Эй, вылезай-ка, пацан! Я знаю, где ты!
Я уже готов был повиноваться — голос Бодина звучал очень убедительно, но вовремя понял, что тьма была для него такой же непроглядной, как и для меня. Поэтому, стиснув зубы, я промолчал и остался лежать неподвижно.
Еще через несколько секунд голос Бодина раздался подальше:
— Вам не спрятаться от нас, маленькие ублюдки! Лучше сразу вылезайте, а то хуже будет!
Он уходил от меня все дальше прочь. Я выждал еще пару минут, прислушиваясь, как перекликаются в лесу Блэйлоки. Судя по всему, и Бену, и Дэви Рэю удалось ускользнуть, а Большое Дуло теперь сходил с ума от злости.
— Вы найдете мне этих проклятых пацанов, пусть даже для этого вам придется бродить по лесу всю ночь! — орал он на своих сыновей, которые отвечали ему покорно и односложно:
— Хорошо, сэр. Мы найдем их, сэр.
Решив, что настала пора улепетывать, пока позволяет ситуация, я встал и начал осторожно, как побитый щенок, пробираться в глубь леса.
Я понятия не имел, куда иду, зная лишь одно: надо убраться как можно дальше от Блэйлоков. Какое-то время я размышлял, не вернуться ли назад по собственным следам, чтобы разыскать своих друзей, но отказался от этой затеи из страха, что Блэйлоки схватят меня. Я продолжал идти дальше во тьму. Встреча с рысью или гремучей змеей представлялась мне менее опасной, чем то, что могли сотворить со мной преследовавшие меня двуногие звери. Я шел, может быть, с полчаса, потом мне на пути попался большой валун, к которому я прислонился, усевшись рядом. При свете звезд я осознал, что оказался в весьма неприятной ситуации: рюкзак со всем содержимым остался у нашего костра, который теперь находился неизвестно где. У меня не было ни воды, ни еды, ни фонарика, ни спичек, ни Дэви Рэя с его компасом.
И тут мне пришла в голову убийственная мысль: мама была права — мне следовало дождаться тринадцатилетия.
Глава 8ЧИЛИ УИЛЛОУ
Мне и прежде приходилось не спать ночами, ожидая наступления рассвета. Так было, когда у меня случился острый фарингит, болело горло и я не спал всю ночь, каждая минута которой стала для меня бесконечной мукой. Или когда у Бунтаря были глисты, и всю ночь он скулил и кашлял, а я не мог заснуть. Ночь, которую я провел скрючившись под валуном, показалась мне вечностью, наполненной раскаянием, страхом и чудовищным дискомфортом, — все это втиснулось в рамки шести часов. Одно я понял наверняка: это был мой последний поход в лес с ночевкой. От любого звука я подскакивал на месте и всматривался в лесную тьму, видя внушительные силуэты там, где росли только тощие сосенки. Я готов был швырнуть в костер самый дорогой моему сердцу номер «Нэшнл джиографик», если бы получил взамен пару сэндвичей с ореховой пастой и бутылку «Грин Спот». Незадолго до рассвета меня обнаружили москиты. Они были такие здоровенные, что при желании я вполне мог схватить парочку из них за ноги и добраться до Зефира по воздуху. Я был в самом жалком состоянии: весь в красных пятнах от укусов этих мерзких тварей, да еще и желудок урчал от голода.
В общем, у меня оказалось уйма свободного времени. Помимо прихлопывания кровососов и вслушивания в ночную тишь в ожидании звука приближающихся шагов я имел отличную возможность поразмыслить о том, что находилось в деревянном ящике, за который мистер Моултри и мистер Харджисон выложили Блэйлокам четыре сотни долларов. А уж если к этому делу причастны Блэйлоки, наверняка замышляется какое-то злодейство. Для чего мистер Моултри и мистер Харджисон собирались использовать содержимое этого ящичка? В моей памяти всплыли слова, которые с усмешкой сказал мистер Харджисон: «Они поймут, что случилось, только когда будут бить чечетку в аду».
Что бы ни содержалось в этом ящике, дело было опасным и незаконным, иначе сделка не заключалась бы в лесу под покровом ночи. Я не сомневался, что Блэйлоки, а может быть, и мистер Моултри с мистером Харджисоном, не задумываясь, перерезали бы нам глотки, чтобы сохранить эту сделку в тайне.
И вот наконец на востоке забрезжило солнце, окрашивая небо в розовый и пурпурный цвета. Я решил, что пора идти дальше: не исключено, что Блэйлоки где-то поблизости. Вчера мы весь день шли вслед за солнцем, поэтому я решил, что мой путь должен лежать на восток.
Первым делом надо было забраться на какую-нибудь возвышенность и посмотреть, в какой стороне лежит Зефир, или озеро Саксон, или какие-нибудь шоссе и железные дороги. Я поднимался на несколько холмов, но и оттуда, кроме леса, ничего не было видно. Часа через два после рассвета я решил устроить небольшой привал. Над моей головой с ужасным ревом пронесся реактивный самолет, я видел, как он выпустил шасси. Тогда я немного изменил направление движения, взяв курс туда, где, как я надеялся, находилась авиабаза. Я шел и шел вперед, а лес все не редел, наоборот, он становился гуще. Солнце начало припекать, местность вокруг была неровной, и вскоре я здорово вспотел. Вновь появились комары и прочие кровососы, их кузины и кузены, дядюшки и тетушки — вся эта нечисть черным ореолом беспрестанно кружилась над моей головой.
Вскоре я вновь услышал рев реактивных двигателей, хотя самих самолетов за деревьями не было видно, а потом глухие разрывы. Я остановился, догадавшись, что нахожусь поблизости бомбового полигона. С гребня следующего холма я увидел вдали, там, где по моим расчетам находился северо-восток, столбы черного дыма и пыли, поднимавшиеся к небу. Это означало, что мне предстоит еще очень долгий и трудный путь к родному дому.
Желудок и солнце в зените подсказали мне, что время близится к полудню. По нашему с родителями уговору я уже давно должен был вернуться. Я представил себе, как сходит с ума мама, как потирает руки отец, готовя ремень для порки. Самым обидным было признать, что я вовсе не стал взрослее, как мне казалось еще вчера.
Я двинулся дальше, огибая полигон, на который падали бомбы. Меньше всего мне хотелось, чтобы на меня с неба свалилось несколько сотен фунтов взрывчатки. Мне приходилось продираться сквозь заросли покрытого шипами кустарника, который рвал мне одежду и ранил кожу, но я терпел, стиснув зубы. Паника никак не проходила: каждая тень казалась мне затаившейся гремучей змеей. Как никогда, я жалел, что не умею летать.
Потом совершенно неожиданно сосны расступились передо мной, и я вышел на изумрудно-зеленую поляну. На покрытой рябью поверхности маленького пруда блестели солнечные лучи. В пруду плавала девушка. По-видимому, она только что вошла в воду: мокрыми были только концы ее длинных золотистых волос. Она ровно и хорошо загорела, на ее руках и плечах во время гребков поблескивали капли воды. Я хотел было ее окликнуть, но она вдруг перевернулась на спину и я увидел, что она купается абсолютно голой.
Сердце у меня скакнуло, я мгновенно отступил за дерево и затаился, больше всего боясь испугать ее. Лежа на спине, она блаженно бултыхала в воде ногами, маленькие бутоны ее грудей были видны над поверхностью воды. Ничто не прикрывало место между ее длинными и гладкими бедрами. Подглядывать было стыдно, но я смотрел на нее, словно завороженный. Девушка перевернулась на живот и скользнула под воду, потом вынырнула на середине пруда и, откинув тяжелые мокрые волосы со лба, снова перевернулась на спину и медленно поплыла, глядя в голубое небо.
Ситуация сложилась интересная. Голодный, изнывающий от жажды, весь в укусах москитов, исцарапанный колючками, я стоял за деревом в лесу в двадцати футах от сверкающего на солнце зеленоватого пруда, в котором плескалась обнаженная золотоволосая девушка, а в это самое время мои родители названивали шерифу и шефу пожарной команды. Я не успел еще толком разглядеть ее лицо, но она явно была старше меня, лет пятнадцати-шестнадцати. Девушка была высокой и стройной, в том, как она держалась на воде, в ее движениях было не детское легкомыслие, а изящество и грация. На противоположном берегу пруда я заметил ее одежду, лежавшую под деревом, и уходившую в лес тропинку. Еще раз нырнув, девушка сильно ударила ногами по воде, потом появилась на поверхности и быстро поплыла к своей одежде. Когда ее ноги нащупали скользкое дно, она встала во весь рост и побрела к берегу. И тогда меня посетил момент истины.
— Подождите! — закричал я.
Девушка обернулась, мгновенно покраснела. Руки ее взметнулись, чтобы прикрыть грудь, и она мигом присела в воду по горло.
— Кто здесь? Кто это сказал?
— Это я звал вас, — смущенно отозвался я, появляясь из своего укрытия. — Извините.
— Кто ты такой? Давно там стоишь?
— Я только что вышел из леса, — ответил я, решив, что невинная ложь в данном случае устроит нас обоих. — И ничего не видел.
Девушка негодующе смотрела на меня, чуть приоткрыв рот. Мокрые волосы волнами раскинулись по плечам. Сквозь листву на ее лицо лился солнечный свет, и даже в гневе она была прекрасна. Удивительно, что ее красота пронзила меня подобно разряду молнии. Мальчик моих лет может посчитать красивым многое: окраску велосипеда, блеск собачьей шерсти, вращение диска йо-йо на нитке, желтый свет полной луны, сочную зелень луга, несколько предстоящих свободных часов. Черты девичьего лица, какими бы они ни были правильными, обычно не входят в этот перечень. Однако в тот момент я начисто забыл о пустом желудке, укусах москитов и царапинах от колючек. На меня глядела девушка с самым красивым лицом, какое я когда-либо видел. Глядя в ее глаза василькового цвета, я будто пробудился от долгого сна, вышел из состояния ленивого оцепенения и очутился в мире, о существовании которого даже не подозревал.