- Почему именно человека? – полюбопытствовала Рин.
- Ну дык сама подумай. Вот, возьмем ту же лису. Как бы она не использовала несчастного своей хитростью в своих интересах, но бедный кот хоть при деле будет. А тут - короткий век и еще более короткая память. Если девка не забудет бессмертного звереныша, увлекшись новой пассией, то все равно смерть и старость никто не отменял. Помнится, у нас уже начинался подобный разговор в пещерах, но тогда это было ни к месту. В общем, была даже легенда о селянке, полюбившей тари. Слышал?
- Давай уж, раз начал, - подбодрила его Рин.
- Ага, - поддержал ее Матиас, подливая травяного чайку.
- Да нечего особо рассказывать, - почему-то сразу чуть сдулся ворон, берясь за кружку и наливая из второго бочонка. Но тем не менее начал. – Жила-была одна дева, что приходилась дочкой лесничего в одном далеком краю. Жили они на самой окраине деревушки. И жили мягко говоря, паршиво. К тому же ей с детства с очень тяжко было общаться с себе подобными. То ли заикалась она, то ли косоглазила, теперь уж никто не скажет, но не очень ее жаловали в селении, и не было у нее и одного друга в мире под тремя лунами. А за их лесом, стало быть, находилась деревушка зверян. Далековато, чтобы забрести туда случайно, но дева та любила одна в дебрях часами бродить, что и среди кошачьего племени было делом почетным. Так случилось, что однажды они и повстречались – дитя кота и дитя человека. Завязалась беседа, вспыхнула искра, и вот они уже счастливая пара…
Догадываясь, что с этого места повествование станет уже не таким радужным, я сбавил темп игры на хаани и с еще большим интересом вслушался в слова.
- Это же легенда о Мантикоре, да? – вдруг просияла Рин.
- А ведь похоже, - я тоже об этом подумал.
Это была очень старая сказка о бессмертном священном звере, полюбившем смертное создание и утратившем из-за этого душу. Её слышал, наверное, любой коренной житель нашего мира. Но Сай и Матиас ведь здесь не родились, а были призваны каким-то ритуалом бирюза знает как и откуда, так что не удивительно.
Я не стал бы прерывать рассказ друга, но раз уж Рин сама начала.
- Даже не слышал о такой, - покачал головой ворон. – Но вы бы не перебивали, а то идите к чертям. – И затем он продолжил рассказ, чуть изменяя голос, пародируя старого мудреца. – В общем, ушли они с глаз людских недобрых, да с глаз кошачьих, сочувственных, в далекие леса. Мельхиор в те времена еще весь зеленым и теплым был. И жили они где-то в далекой хижине лесной долго и счастливо. Действительно счастливо душа в душу, как это бывает в самых красивых и добрых сказках про истинные чувства двух любящих сердец. Даже когда молодая дева обратилась дряхлой старухой, коту все равно было плевать. Любил её он без меры независимо от возраста и внешнего вида, да всеми силами продлевал ей срок далеко за границы, отпущенные человеку природой. И вот потом началось самое печальное. Ну, или самое интересное, как посмотреть. Возможно, вы когда-нибудь слышали имя Хозяин Смерти?
Повисла пауза. Руки на мгновение сбились с ритма игры, а затем сами потянулись обратно к Равноденствию, чтобы едва слышно передать через мельхиоровый барабан смесь возникших при этом имени у меня чувств.
Хозяин Смерти был сказочным монстром, из числа тех, которыми пугают непослушных детей. В историях моего народа он представал, как исхудавший до невозможности обтянутый кожей скелет, самый могущественный некромант Мельхиора. Возможно даже более могущественный, чем Харо Пустынный.
Щелк.
Шестеренки внутри головы защелкнулись, поймав поразившую меня мысль, которая до этого ускользала. Пожалуй, стоит задать Книгозмею вопрос, нет ли у него родственников среди некромантов.
Но.. Хозяин Смерти. Харо Пустынный был лисом, и его успех по преданиям зависел от единения темной науки с врожденной для многих чиффари магией духов. Но в легендах он редко представал именно кровожадным чудищем. В отличии от Хозяина, которого едва ли можно было назвать не то что простым злодеем, а вообще разумным живым существом. Это само воплощение сути некромагии.
- И… что? – осторожно решился спросить я, когда понял, что друг специально ждет с драматической паузой, когда кто-то попросит его продолжить. Легенды об этом древнем существе входят в десятку самых распространенных. Но вот о его восхождении по пути силы я слышал впервые.
- Этот парень свихнулся, Лин, - продолжил ворон, наслаждаясь моментом. Друг был отменным рассказчиком, хоть и любил порой приукрасить речь бранью. – Он поехал крышей, отказываясь признавать ее смерть. Настолько, что решил добраться до самой матери-Погибели. Обезумевший от потери триантари пошел на самые жуткие и запредельные сделки с темными тварями и отказался от здравого смысла. Здесь красивая история заканчивается и начинается страшилка о жуткой твари, что вырезала кучу народу ради кровавых ритуалов, шатающих само мироздание, да высшей некромагии. Но это уже истории совсем иные – о том, кто спрятал свою слабость в истинном имени…
- Но у котов не может быть дара к некромантии! – возразила Рин.
- В том-то и дело, подруга, в том-то и дело, - чуть печально улыбнулся в бороду Сай. - Бедняга и свою душу продал мраку и сам стал монстром, и разумных сгубил хренову тучу. Этот народ мыслит иначе. Совсем не так, как мы. Покажи другую расу зверян, что творила такую же дичь. Разве что волки еще были теми еще психами. Максимум честности, куча понятий о справедливости и чести, и регулярная кровавая резня с разбойными налетами. Как это может уживаться в голове аманити, ума не приложу. Я уж не говорю о том, что за данное по глупости слово аму могли натворить глупостей не хуже своих предшественников из рода кот.
Друг затих, делая новый глоток грибного эля. Глаза его были усталыми и явно слипались. Сегодня действительно был безумный денек для каждого из нас.
- Да и змеи без тормозов были в своих опытах и тяге к могуществу, - пробурчал Сай, снова откидываясь на свое переносное ложе и закидывая ногу на ногу. - Вот вороны – это да. Хотел бы я жить в Мельхиоре во времена, когда они правили миром…
А меня в истории старших зверян всегда больше всего увлекали именно периоды тари и аму. Ну и еще немного чиффы, пожалуй. До встречи с бездушным богом, жизнь вороньего народа была слишком скучной.
В голове стоял приятный алкогольный дурман. Достаточно сильный, чтобы начинала кружиться голова, а мысли плавать, словно рыболовецкие лодки по озеру Геотермы в поисках улова. Но недостаточно, чтобы перестать отдавать себе отчет в происходящем вокруг.
Взгляд мазнул по жующему кусок мяса хафлингу, чуть задержался на безучастной Бирюзе и окунулся в васильковое сияние маяка. Кристалл полностью утратил прозрачность и залился чистым ровным сиянием того же цвета, что скрывал в себе мой трофей.
Буду верить, что это добрый знак. Мы и так слишком задержались в этом домене.
21. Ветер и камни 1/2.
Этой ночью ничто не помешало нам хорошо выспаться. Я до конца не верил в это, и ожидал неприятных сюрпризов в виде нападения бегущих с гиблых земель крыс, нападения диких монстров Подземья или самое вероятное – пришествия тварей пустоты.
Но ничего этого так и не произошло. Этой ночью я засыпал, глядя на голубые точки светлячков-маноедов, рассматривал причудливые узоры мерцающих точек на темных камнях и на попытки внутренней атмосферы пещеры собрать свой собственный облачный слой.
Пока что выходило у него это скверно, но через несколько сотен лет здесь наверняка появятся собственные низкие облака, которые сделают великолепие этого оазиса у маяка еще прекрасней. Глядя на них, я вспомнил воронью крепость, старую крепость сорами. В темнице Моры, помнится, тоже пытается собраться собственный внутренний облачный слой.
Охватившие мой сновиденный разум видения той ночи были не менее яркими, чем и место, где я засыпал. События сна казались такими вкусными, что хотелось послать все к хаосу и вернуться обратно. Даже запахи из сна будто бы частично застряли в реальности. Но все чудеса ночи быстро развеивались под напором пробуждения. Я пытался ухватить их, запомнить как можно больше из того, что видел этой ночью, но слишком быстро все растерял.
У костра горел зажженный аспектом Рин ловец цвета. Я быстро сообразил, что именно он и является наиболее вероятной причиной странных сновидений. Но почему в моем случае это проявилось в столь странном сюжете?
Рядом потягивался сонный Сайрис. Вместо привычных причитаний, неконтролируемой паники и прочих пустотных дебафов, что проклятая стихия накладывала на своих последователей, подгоняя их к пожиранию окружающих. Причиной такого удивительного и даже непривычного спокойствия наверняка тоже был артефакт. Кто бы мог подумать, что из всего, что взяла Рин с собой из крепости именно странный фонарь стал главным нашим достоянием. Даже ее механические сферы не сильно ей помогли в походе – разве что только сдерживать камни в безнадежной битве у реки в землях Средоточия. Вот где был тот механический воин, которого архонка настраивала перед появлением пустотных чудовищ у гномьих воздушных мельниц? Я даже не заметил, когда его вынесли. Хотя, мне тогда было совсем не до того.
- Чайку? – как всегда жизнерадостно приветствовала меня хранитель. Словно светлое солнышко, она своей улыбкой сразу настраивала на позитив. Обычно после этого я сочувственно наблюдал за мучениями друга, что сильно сбивало с хороших мыслей. Но не сегодня.
Впрочем, ворон ведь не первый день уже так спит. Только раньше я был столь поглощен всем происходящим в те дни, что не обращал на это такого пристального внимания, как во времена нашего путешествия от Геотермы в компании болотницы.
- Ага. Куда идем сегодня? – без противовеса в виде обычной мрачности Сайриса я и сам начал источать добро и веру в лучшее. Правда о причинах своего хорошего настроения я едва ли кому-нибудь расскажу.
- К Харо, разве нет? – удивилась вопросу Рин. – Я думала, мы уже это обсудили.