— Просто… чтобы все доделать. Знаю, мы планируем быть вместе. И я хочу это, правда. Просто я…
Я чувствую резко накатившую тошноту и холод.
— Лола, но ведь происходящее между нами не всегда будет ощущаться настолько всепоглощающе.
Она качает головой.
— Думаю… для меня будет. Но я не могу себе позволить все провалить, Оливер. Это слишком важно для меня. Прекрасно понимаю, так будет не каждый день, но просто умру, если все испорчу.
— Знаю, любимая, я… — я останавливаюсь на полуслове, а сердце замирает от смущения, когда понимаю: она говорит не про нас. Лола снова показывает в сторону экрана.
— Я работаю над воплощением этой мечты с пятнадцати лет, — шепотом говорит она. — И почти не знаю, на что похожа моя жизнь без нее. Но вчера утром я просто легла спать, потому что не спала всю ночь. Я терпеть не могу работать с Остином и Лэнгдоном. И сама себя ненавижу, что запорола дедлайн. Но это именно то, что я хочу делать. И у меня сейчас есть возможность это делать, но я позволяю всему разрушиться.
У меня в груди растет предчувствие беды.
— Нам не обязательно каждую ночь проводить вместе. И я не жду, что ты сбавишь темпы работы ради нас. Я пришел сюда только потому, что после того, как именно мы расстались в субботу, мне странно ничего от тебя не слышать. Я беспокоился.
Она садится на край своей кровати.
— Я знаю. Прости меня.
Сев рядом, я беру ее за руку.
— Тебе не за что извиняться. Мне просто жаль, что ты в таком напряжении.
Она кивает, и кивает, и кивает. Этот жест медленный, непрерывный и выражающий отчаяние. Затем она поворачивается лицом ко мне. У нее покрасневшие веки и белки.
— Давай поставим на паузу.
Мой мозг запинается, пытаясь понять ее слова.
— Что?
Сглотнув, она пытается снова:
— Давай сделаем перерыв.
Мне тоже пришлось проглотить образовавшийся комок в горле, прежде чем смог говорить:
— Не уверен, что понимаю тебя.
— Я про то, что я хочу быть с тобой, но не думаю, что готова сейчас.
Я ничего не понимаю.
— «Сейчас»?
Она кивает.
Нахмурившись, я стараюсь ухватить суть.
— Так значит… тебе нужно неделю поработать в тишине? Конечно же, я за.
Лола смотрит на свои руки.
— Я не знаю. Думаю, может нам стоит попробовать вернуться туда, где мы были пару недель назад, а потом, летом, посмотреть, как будут обстоять дела.
Я смотрю на нее, открыв рот, и чувствую, как мое сердце растворяется в кислоте.
— Но Лола, сейчас март.
— Я знаю, — глотая слезы, она снова начинает кивать. — Знаю. Просто я отстойно справляюсь и с одним, и с другим. Я неудачница, но не хочу облажаться с нами и с этим, — она кивает в сторону компьютера. — И думаю, мне нужно быть одной, чтобы доделать книгу. Без тебя в таком… доступе.
— Я понимаю, что дела в Л-А были просто ужасны, и ты в стрессе от работы, но это неправильный способ со всем справиться. Ты же чувствуешь что-то ко мне, — говорю я, и мой голос хриплый от разочарования и от того, что я тороплюсь. Я знаю о ее чувствах. — И это сильные чувства. Я же не вообразил это, Лола.
— Да, — она смотрит на меня полными слез глазами. — Я без ума от тебя. Но это сейчас — гораздо важнее. Я просто не готова. Мне не стоило приходить к тебе играть в покер. Должна была дождаться, пока не закончу со всем.
Я поднимаюсь и тру лицо.
— Лола, ты придумала ужасную идею. Люди не делают перерывов в отношениях, чтобы доделать работу.
Она закрывает глаза.
— Тут не богатый выбор, — она поворачивается ко мне. — Ты подождешь? Просто… — она качает головой. — Подождешь, пока я со всем не разберусь?
— Три месяца? — спрашиваю я.
— Может, меньше. Я не… — она отворачивается. — Я даже не знаю, что мне нужно.
Я смотрю на хаос на ее столе, чувствуя закипающие в груди гнев, боль и смятение.
— Пожалуйста, не сердись, — шепчет она. — Я не собиралась ничего говорить, но раз уж ты здесь… Я никуда не исчезла, я тут. Просто пытаюсь сказать, что собираюсь довести дела до конца.
Я киваю, желая превратиться в камень.
— Оливер, скажи что-нибудь.
Мой голос звучит низким от боли, когда я отвечаю:
— Ты могла бы просто сказать мне, что на этой неделе собираешься засучить рукава. И в этом была бы логика.
Она проводит руками по лицу и умоляюще смотрит на меня.
— Мне нужно, чтобы больше ничего не происходило. Мне необходимо, чтобы в голове было только одно.
Я подхожу к двери и оборачиваюсь, опираясь на нее.
— Ты уверена, что именно этого хочешь? Нажать на паузу? Взять перерыв?
На панно изображен он, разбивающий стекло, а его грудь полыхает огнем.
Она кивает.
— Когда я работаю, мне важно понимать, у меня больше нет других возможностей. Что быть с тобой — такого варианта вообще нет.
— Значит, мы больше не вместе, — безжизненно произношу я. — И все потому, что это слишком хорошо для тебя и слишком отвлекающе.
— Но мы будем, — возражает она.
— Ты себя-то слышишь? Это так не сработает, Лола.
— Давай просто…
— Нажмем на паузу, да, — перебиваю ее я. — Я понял, — я издаю скептический смешок. — Лола, я люблю тебя. И ты это знаешь. И хочешь, чтобы я… ждал месяцы, пока ты снова не станешь готова?
Она беспомощно смотрит на меня.
— Я должна поставить это на первое место.
— Как мой лучший друг, ты, я думаю, не ждешь этого же от меня, — отвечаю я. — Так что все это хрень собачья. Я вижу, что ты переживаешь из-за работы, но так же слышу, как ты сейчас несешь какой-то бред.
Она выглядит сожалеющей, но одновременно с этим словно выдохнувшей с облегчением, будто я только что согласился принять этот горящий кусок дерьма, что она вывалила между нами.
— Значит, все кончено.
— Может, давай поговорим об этом через пару дней? — спрашивает она, когда я открыл дверь. Ее голос срывается на последнем слове, и я чувствую, до чего же я заебался. Я никогда не ощущал себя достойным. Никогда ни для кого не чувствовал себя важным человеком. Но до Лолы мне это и не было нужно. Да пошло оно все.
— Может быть, мне нужно просто…
Я закрыл дверь, не дослушав конец ее фразы.
Глава 14Лола
— Мне что, силком тебя тащить на завтрак, чтобы поговорить?
Я испуганно вскакиваю, поняв, что отрубилась прямо за столом, и на пороге вижу Харлоу со скрещенными на груди руками. Глаза горят огнем, стойка боевая. Когда Харлоу в таком настроении, она рвет и мечет.
В мою комнату ворвалось яркое утро понедельника.
— Я собиралась позвонить, — запинаясь и щурясь от солнца, говорю я.
Оглянувшись вокруг, пытаюсь как-то воспрять духом. Если не считать те ужасные десяти минут с Оливером, я работала без перерывов с субботнего вечера. Монитор погас в спящем режиме. А я заснула со стилусом в руке и с прилипшими к ней стопкой стикеров.
— Значит, ты уже в курсе.
— Да, — резко отвечает она. — В курсе, — она подходит к моему шкафу и начинает доставать оттуда мою одежду. — Пойдем.
Я кладу голову на скрещенные на столе руки.
— Харлоу, мне столько всего нужно сделать.
— Часок отдохнешь. А тело нуждается в еде. Давай, Лола.
В обычных обстоятельствах я бы залезла в постель и проигнорировала ее. Сейчас же я куда осмотрительней. Вчера закончила несколько панно и окончание самой истории, от чего голова будто залита клеем, а сердце бьется чисто машинально. Прогнав Оливера, я из витающей в облаках влюбленной дурочки превратилась в бездушного продуктивного робота. Я честно не знаю, кого из них больше предпочитаю. Меня мучает чувство вины за выражение боли на его лице, и я на несколько секунд закрываю глаза, борясь с порывом позвонить ему и извиниться.
Харлоу молчит, плотно сжав челюсти. Все мы знаем, что означает молчание Харлоу. Вот только я не понимаю, злится ли она на меня… или на кого-то еще.
Ты себя-то слышишь?
Я думаю, ты не ждешь этого же от меня.
Слышу, как ты сейчас несешь какой-то бред.
Когда вспоминаю слова Оливера, то чувствую, как мое сердце рассыпается на крошечные частички и оседает где-то в животе.
Да, скорее всего она злится на меня.
— Ты как вообще? — спрашивает она, пока мы едем по Вашингтон-стрит.
Ответ в общем-то простой: «Майского Жука» еще нет, и я не знаю, как найти суть этой истории, тем более сейчас, когда я на взводе. Кроме того, я чувствую, что поступила правильно и налажала с Оливером одновременно. Когда ученые наконец изобретут таблетки мудрости? Или вживят в головы чип, который будет сигнализировать о правильном решении в ситуации выбора между отношениями и карьерой.
И еще мне трудно ехать именно по этой улице без ощущения тошноты, так как именно тут Миа пролежала в крови под грузовиком почти час.
У меня получается проговорить хриплое:
— В порядке.
Харлоу, сидя за рулем, бросает на меня быстрый взгляд, и я чувствую, как ее вопросы нарастают с той же силой, что и бьющий в лобовое стекло встречный ветер. Она паркуется у Great Harvest [53] и выключает зажигание.
— Где тебе удобней поговорить: здесь или там, вместе со всеми?
Мой смех больше похож на кашель.
— Давай просто пойдем. У меня на самом деле есть только час.
Решительно кивнув, Харлоу открывает дверь и ведет нас через парковку.
Миа и Лондон уже на месте и радостно мне улыбаются. По лицу Миа я вижу, как она старается не реагировать на мой внешний вид. Мельком глянув в зеркало в ванной перед уходом, я могу справедливо сказать, что выгляжу, будто явилась на съемочную площадку играть зомби в ужастике.
— Привет всем, — говорю я, сажусь и кладу на колени салфетку. — Что нового?
Лондон смешливо фыркает на это, но тут же меняет выражение лица, когда Харлоу хмурится и всем своим видом дает понять, что