— А принцы с принцессами не должны, да и не отличаются ничем от обычных людей, Розмари. Это накладывает определенные обязательства — да, но ведь существует много профессий, у которых обязательства не меньшие. Мы не какие-то сверхлюди. Да, сильны магически, но в остальном…
— Я не понимаю, почему вы это все мне говорите, — честно сказала я, немного подумав.
— Просто мне хочется, чтобы ты относилась ко мне не как к Его Высочеству принцу Марентино, а как к Августу.
— Но почему? Вернее, я и так...
— Почему? Не знаю, просто мне так хочется. Могут же быть у меня капризы, не так ли? Я же обычный человек, не забыла.
Я лишь улыбнулась в ответ на его улыбку, потому что не знала, что сказать. С одной стороны, мне показалось, что ему одиноко, но с другой, вряд ли он стал бы мне это так открыто демонстрировать.
— Ладно, Розмари, спасибо за компанию. Мне было очень приятно с вами поговорить и познакомиться поближе, но, боюсь, если я вас немедленно не верну подругам, они замок на кирпичики разнесут.
— Они меня ищут? Уже? — И как только ему это сообщить успели?
— Вы не пришли на обед, и они подумали, что с вами все же что-то случилось. Так что теперь терроризируют распорядителей. И поверьте, от Даниэлы Пилестро еще никто не уходил живым и здоровым, если не давал ей того, чего она хочет.
— Могу представить.
— Это вряд ли, — серьезно, без тени юмора посмотрел на меня принц. — Тем не менее кое в чем они правы — будьте предельно осторожны. Если что, коммуникатор у вас есть, сразу же пишите мне.
— Да, Август, я поняла.
— Тогда позвольте, я вас провожу.
К выходу из хозяйственного блока мы шли молча, а у самых дверей распрощались. Какой бы я ни была фавориткой отбора, но нежелательно, чтобы все видели, что я проводила обед с мужчиной наедине. Еще слухи поползут.
Когда мы расстались, я решила, что в первую очередь нужно успокоить девочек, а уж потом все обдумать и проанализировать. Какой-то странный все же вышел разговор. Совершенно непонятно, чего Август на самом деле хотел.
Глава 40Август
Мужчина сел обратно в свое кресло и щелчком загасил все светильники в столовой. Темнота всегда помогала думать, обволакивала, настраивала на рабочий лад, снижала или вообще устраняла внешние раздражители. Когда взгляду не за что зацепиться, он не отвлекает мозг. Эту аксиому Август вывел еще ребенком, когда нужно было сосредоточиться на чем-то сложном, к тому же после пожара во дворце, закончившегося ярчайшим взрывом, обжегшим сетчатку, он не жаловал яркий свет.
Подперев голову руками, принц погрузился в свои мысли, большинство из которых касалось только что вышедшей отсюда девушки.
Она его как мужчину, как партию, не воспринимает — это ясно, но и он сам постарался перевести их общение в деловую плоскость. Хотя там, на границе, она просто показалась забавной девчонкой, запомнилась сразу. Он даже подумывал пригласить ее к себе, но пришлось уехать сразу же после инцидента. Кто же знал, что они увидятся на отборе? Обычно таких дома ждут женихи, ну или они уже успели погулять, все же в гарнизоне полно представительных мужчин, которые вполне могли обратить внимание на неродовитую, но симпатичную аристократку.
М-да, кто же знал...
Теперь Август был уверен, что все не просто так. Та встреча была будто знаком свыше. Он ведь не обращал внимания и не запоминал даже тех девиц, которые на него вешались или оказывались в постели, а ее запомнил сразу. Уже тогда это должно было насторожить.
Мужчина потер костяшками пальцев переносицу, устало опустил голову на сложенные руки. В ней сейчас только и роились мысли на тему «что же теперь делать».
Нравится ли она ему? О да. Будет ли она ему хорошей женой и Императрицей? А вот на этот вопрос сложно ответить. Во-первых, все для того, чтобы стать женой Императора и матерью его детей, у нее есть — сила воли, ум, умение принимать решения, самоотверженность, в конце концов. Во-вторых, проклятие, похоже, не оставляет ему выбора. Себе-то можно в этом признаться — он хочет именно ее.
Неожиданно Август это понял ясно и четко. Все указывает на нее — это точно. Все сходится на ней. И когда в гарнизоне он обратил внимание на скромного, ничем не примечательного кадета, и потом, когда было нападение на испытании, он с трудом удержался, чтобы не рвануть туда самым первым без всякой поддержки. Глупость? А когда в таких ситуациях мужчиной руководит то, что в голове? Но он на то и принц, чтобы смирять душевные порывы и прежде всего действовать разумно.
Потом придумал сделать ее фавориткой, чтобы она почаще была рядом, на глазах, хотя, по сути, в этом не было никакой необходимости. Подставил? Ну да, только проверки требует не только чувство.
Кстати, об этом...
Додумать пришедшую в голову мысль принцу не дали. Точнее, не дал вошедший в комнату Клаус.
— Размышляешь в темноте? — усмехнулся он, заставляя светильники загореться тусклым светом. — Наворотил дел, а теперь не знаешь, как выпутаться?
— А что, собственно, я наворотил? — вскинулся Август. — Это вы никак понять не можете, что происходит.
— Я тебе не смогу подсказать, что делать с Розмари Кастеро, — это уж сам решай. Кстати, Его Величество просил передать, что со своей женитьбой ты должен разобраться сам, без его участия.
— Проверка?
— Проверка. Уж если не сможешь решить вопрос с женой, то как будешь управлять государством? Примерно в таком тоне и высказался дядя Теодор.
— Ну с отцом все понятно. У нас есть что-нибудь новенькое по происшествиям?
— Да, мы вычислили, кто готовил ударную команду девиц, у которых родственников взяли в заложники. Некоторые успели сбежать, но основную массу мы выловили, сейчас допрашиваем.
— Результаты?
— Пока работаем с посредниками, но уже есть ниточки, ведущие к Вильгельму Дельеро.
— Будьте аккуратны в обвинениях, его могли и подставить.
— Верно, но это маловероятно… — начальник Следственного Департамента криво усмехнулся. — Уж не защищаешь ли ты Марианну?
— Ты знаешь ведь, я считаю, что ей место в тюрьме. Но, если мы и правда хотим их наказать, доказательства должны быть железные, иначе достигнем противоположного эффекта.
— Это ясно, — хмыкнул Клаус. — Мне другое интересно: как ты планируешь справляться с ней и ее девочками здесь?
— За ними следят. Ничего они не успеют сделать, за это Лариана отвечает.
— Ну смотри. Хорошо бы как минимум к Кастеро приставить охрану. Если ты, конечно, не планируешь ею пожертвовать.
— Сам разберусь, — отчего-то зло рыкнул Август. Обвинения Клауса были неприятны, даже очень, особенно Розмари и пожертвовать в одном предложении. Ну уж нет, с ней ничего не должно случиться. — В конце концов, с ней рядом постоянно Даниэла и эта. Саманта. Если что, они помогут.
— Это, конечно, хорошо, что они рядом, но всякое случается. Рядом с Ханной, например, был ты сам. И что? Лежит теперь эта девочка пластом и вряд ли когда-нибудь встанет, несмотря на все усилия целителей.
— Да, признаю, моя ошибка, нужно было с твоей Розмари поговорить. Она-то их вычислила, а мы были невнимательны.
— Наша ошибка, наша, — примирительно поднял руки Август.
Клаус отошел от окна, около которого стоял все это время, и сел в свободное кресло.
— Ну и как ты планируешь ее завоевывать?
— А что, просто сделать предложение — не вариант? — криво усмехнулся принц. — Я все же не абы кто...
— Не абы, и она не сможет не принять предложение. Но ты точно хочешь, чтобы вместо жены и любимой женщины у тебя был лишь соратник? А пока она к этому так и относится. Кроме того, в условиях недостаточной мотивации она не захочет учиться быть Императрицей, а учиться придется много и быстро.
— Да уж. Но она справится, уверен. — Мужчина покачал головой. — Не получится так, чтобы и любимая, и жена, и соратница. Мать вот моя была когда-то любимой, но с ролью поддержки не справилась, и все перехватила леди Денасио. Отца, считай, из семьи увела.
— Император может иметь одну-две фаворитки — это не возбраняется обществом, сам знаешь. Главное, что их дети могут претендовать на престол, только если все законные наследники мертвы. Если бы ты тогда не вынес Кристу и не спасся сам.
— То отцу пришлось бы срочно заводить еще одну фаворитку и делать детей, — криво усмехнулся Август. — У леди Денасио детей нет, насколько я знаю. Хотя не удивился бы, если старая карга выторговала себе какие-то преференции под это дело.
— Не любишь ты ее.
— Мой отец изменял с ней моей матери. Я так поступать не хочу. Это унизило бы мою жену и меня самого. Тем более не взял бы светлую, чтобы не было кривотолков. Сейчас не такая ситуация, как при начале правления отца, сейчас не поймут.
— Тогда сделай что-нибудь, реши вопрос с леди Кастеро, если думаешь, что это она. Потому что несчастный Император — горе стране.
— Мы редко бываем счастливыми, — парировал принц. — В первую очередь мне нужен надежный, верный человек, а потом уже.
— Дурак! — не выдержал Клаус. — Она женщина. Какой бы преданной и надежной она изначально ни была, то, что к ней относятся как к ресурсу, не любят, ценят лишь как мать детей, а не ее саму, рано или поздно прорастет если не ненавистью, то презрением, отторжением. Взбешенная женщина на многое способна, взбешенная и нелюбимая Императрица. сам подумай.
— Розмари.
— Что, не такая? Вспомни Венеру. — Принц поморщился, как и всегда при упоминании бывшей фаворитки. — Беззаботная и беспроблемная девица буквально через два года превратилось в алчное чудовище, всерьез решившее стать следующей Императрицей, ну или хотя бы фавориткой. Хорошо, что она показала свое истинное лицо раньше, чем начался отбор, а то могли бы быть серьезные проблемы.
— И все же она не такая. Для нее Империя прежде всего.
— А должен быть прежде всего ты и семья.
— Нет, Клаус, нет. Все верно, Ведея на первом месте. Только из этого можно и нужно исходить. Представь, похитят нашего ребенка или даже меня и потребуют что-то ценное для Империи. Ее ответ должен учитывать только интересы государства, а не личные. Как любит говорить Даниэла, никакие личные мотивы не должны препятствовать исполнению долга.