ти воспринимается им не более чем во сне. А вот через сорок восемь секунд, когда я ввел ему аметил с пентоталом… – Сол показал Натали место, где судорожные рывки линий трансформируются в мягкие волны. – Господи, чего бы я только не отдал, чтобы поработать с ним месяцок в своей лаборатории.
– Сол, а что, если я… что, если ему удастся восстановить контроль надо мной?
Ласки поправил очки.
– Я сразу зарегистрирую этот момент, даже не глядя на записи приборов. Я запрограммировал компьютер на сигнал тревоги при появлении первых же признаков этой лихорадочной деятельности его гипокампуса, внезапного провала твоих альфа-ритмов или проявления тета-ритма у него.
– Да, – вздохнула Натали, – но что ты тогда станешь делать?
– Мы продолжим наши исследования, как и планировали, – ответил Сол. – С помощью купленных Джеком датчиков мы можем передавать сигнал на расстояние до двадцати пяти миль.
– А что, если он способен влиять на сотню миль, на тысячу?
Натали старалась сохранять спокойствие, хотя ей с трудом это удавалось. Вдруг он никогда не отпустит ее? Ей казалось, что она согласилась на какой-то медицинский эксперимент, позволив внедрить в свое тело отвратительного паразита.
Сол взял ее за руку:
– Пока мы должны апробировать диапазон в двадцать пять миль. Если потребуемся, мы вернемся, и я снова введу ему пентотал. Нам уже известно, что он не может контролировать свое поведение, когда находится без сознания.
– Он никогда не сможет его контролировать, если умрет! – зло бросила Натали.
Сол кивнул и сжал ее руку:
– Сейчас он очнулся. Подождем минут сорок, и, если он не предпримет попытки завладеть тобой, ты сможешь встать. Что касается меня, то я не верю, что наш мистер Хэрод сможет это сделать. Каковы бы ни были источники способностей этих монстров, все предварительные данные свидетельствуют, что Энтони Хэрод – самый безопасный из них.
Он налил в чашку воды и напоил Натали, приподняв ее голову.
– Сол… а после того, как ты освободишь меня, ты не станешь отключать сигнал тревоги у компьютера?
– Нет. – Он покачал головой. – До тех пор пока у нас в доме эта гадюка, будем держать ее в клетке.
«Второй допрос Энтони Хэрода. Пятница, 24 апреля 1981 г. 7 часов 23 минуты. Субъект временно находится под воздействием пентотала натрия и мелиритина С. Данные регистрируются также с помощью видеозаписи, ЭЭГ на многоканальном осциллографе и по каналам биодатчиков».
– Тони, ты меня слышишь?
– Да.
– Как ты себя чувствуешь?
– Смешно.
– Тони, когда ты родился?
– А?
– Когда ты родился?
– Семнадцатого октября.
– В каком году, Тони?
– Э-э-э… в сорок четвертом.
– Значит, сколько тебе сейчас лет?
– Тридцать шесть.
– Где ты вырос, Тони?
– В Чикаго.
– Когда ты впервые осознал, что владеешь этими силами?
– Какими силами?
– Силами диктовать свою волю другим людям.
– Ах этими…
– Когда это произошло впервые, Тони?
– Когда тетя велела мне ложиться в постель. Я не хотел спать, и тогда я заставил ее позволить мне не ложиться.
– Сколько тебе было лет?
– Не знаю.
– Ну, как ты думаешь, Тони?
– Лет шесть.
– А где были твои родители?
– Отец к тому времени уже умер – он покончил с собой, когда мне было четыре года.
– А твоя мать?
– Она не любила меня. Она сердилась на меня и отдала тете.
– А почему она не любила тебя?
– Она считала, что это я виноват.
– В чем виноват?
– В смерти отца.
– Почему она так считала?
– Потому что перед тем, как выпрыгнуть, отец ударил меня… сделал мне больно.
– Выпрыгнул? Он выбросился из окна?
– Да. Мы жили на высоком третьем этаже, и отец упал на ограду с острыми пиками.
– Отец часто бил тебя, Тони?
– Да.
– Ты помнишь это?
– Сейчас помню.
– Ты помнишь, за что он избил тебя в тот вечер, когда выбросился из окна?
– Да.
– Расскажи мне об этом.
– Мне было страшно. Я спал в передней комнате, где стоял большой шкаф. Я проснулся и испугался. Как всегда, пошел в мамину комнату. Только там оказался папа. Обычно его там не было, потому что он занимался продажей вещей и часто отсутствовал, а в тот раз он оказался дома, и он делал маме больно.
– Как именно?
– Он лежал на ней голым и делал ей больно.
– И как ты поступил, Тони?
– Я закричал, чтобы он перестал.
– А больше ты ничего не делал?
– Нет.
– Что произошло дальше?
– Папа… перестал. Вид у него был страшный. Он вытащил меня в гостиную и ударил ремнем. Он действительно больно ударил меня. Мама сказала ему не делать этого, но он продолжал меня бить. Было очень больно.
– И ты заставил его остановиться?
– Нет!
– Что произошло дальше, Тони?
– Внезапно папа перестал меня бить. Он поднял голову и пошел какой-то странной походкой. Посмотрел на маму. Она уже не плакала. На ней была папина фланелевая рубашка. Она часто ее надевала, когда его не было дома, потому что она теплая. А потом он подошел к окну и шагнул наружу.
– Окно было закрыто?
– Да. На улице было очень холодно. А ограда была новой. Домовладелец установил ее перед самым Днем благодарения.
– И через сколько времени после этого ты перебрался жить к тете, Тони?
– Через две недели.
– Почему ты решил, что мать сердится на тебя?
– Она сама сказала.
– Что она сердится?
– Что я причинил боль папе.
– Что ты заставил его выпрыгнуть?
– Да.
– А ты заставлял его, Тони?
– Нет!
– Ты уверен?
– Да!
– Тогда откуда же твоя мать знала, что ты можешь заставлять людей делать разные вещи?
– Не знаю!
– Нет, знаешь, Тони. Подумай. Ты уверен, что впервые использовал свои силы, когда заставил тетю позволить тебе не ложиться в кровать?
– Да!
– Ты уверен?
– Да!
– Тогда почему твоя мать считала, что ты способен на такие вещи, Тони?
– Потому что она сама умела это делать!
– Твоя мать умела управлять людьми?
– Да. Она всегда это делала. Она заставляла меня садиться на горшок, когда я был маленьким, молчать, когда я хотел плакать. Она заставляла отца делать для нее разные вещи, когда он был дома, поэтому он все время уходил. Это она сделала!
– Она заставила его выпрыгнуть из окна в тот вечер?
– Нет, она заставила меня заставить его выпрыгнуть.
«Третий допрос Энтони Хэрода. Пятница, 24 апреля. 8 часов 7 минут».
– Тони, кто убил Арона Эшколя и его семью?
– Кого?
– Израильтянина.
– Израильтянина?
– Тебе должен был об этом рассказать мистер Колбен.
– Колбен? Нет, мне об этом говорил Кеплер. Да, точно. Парень из посольства.
– Да, парень из посольства. Кто его убил?
– С ним ездила разбираться команда Хейнса.
– Ричарда Хейнса?
– Да.
– Агента ФБР?
– Да.
– Хейнс лично убил семью Эшколя?
– Думаю, да. Кеплер сказал, что он возглавлял команду.
– А по чьему распоряжению была проведена эта операция?
– Э-э-э… Колбена… Барента.
– Так кого именно, Тони?
– Какая разница? Колбен – просто марионетка Барента. Можно я закрою глаза? Я очень устал.
– Да, Тони, закрой глаза. Поспи, а потом мы еще побеседуем.
«Четвертый допрос Энтони Хэрода. Пятница, 24 апреля. 10 часов 16 минут. Внутривенно введен пентотал натрия. В 10:04 повторно введен амобарбитал натрия. Данные зарегистрированы в видеозаписи на многоканальном осциллографе, энцефалографе и с помощью биодатчиков».
– Тони?
– Да.
– Ты знаешь, где оберст?
– Кто?!
– Уильям Борден.
– А, Вилли…
– Где он?
– Я не знаю.
– У тебя есть какие-нибудь предположения, где он может быть?
– Нет.
– Ты можешь как-нибудь узнать, где он?
– Мм. Возможно. Я не знаю.
– Почему ты не знаешь? Может, кто-нибудь другой знает?
– Может быть, Кеплер.
– Джозеф Кеплер?
– Да.
– Кеплер знает, где находится Вилли Борден?
– Кеплер говорит, что получает письма от Вилли.
– Как давно было прислано последнее письмо?
– Не знаю. Несколько недель назад.
– Ты веришь Кеплеру?
– Да.
– Откуда приходили письма?
– Из Франции, из Нью-Йорка… Кеплер не все мне рассказывал.
– Переписка начата по инициативе Вилли?
– Я не понимаю, что вы имеете в виду.
– Кто написал первым: Вилли или Кеплер?
– Кеплер.
– Как он связался с Вилли?
– Послал письмо ребятам, которые охраняют его дом в Германии.
– В Вальдхайме?
– Да.
– Кеплер послал письмо сторожам Вальдхайма? И Вилли ответил ему?
– Да.
– Зачем Кеплер писал ему и что Вилли ответил?
– Кеплер играет не в одни ворота. Он хочет заручиться расположением Вилли, если тот войдет в Клуб Островитян.
– Клуб Островитян?
– Да. В то, что от него осталось. Траск мертв. Колбен мертв. Наверное, Кеплер считает, что Баренту придется вступить в переговоры с Вилли, если тот не ослабит своего давления.
– Расскажи мне об этом клубе, Тони…
Было уже начало третьего, когда Сол пришел к Натали на кухню. Он выглядел бледным и уставшим. Она налила ему свежего кофе, и они уселись за стол, развернув огромную дорожную карту.
– Это лучшее из того, что мне удалось достать, – сказала Натали. – Я отыскала ее на круглосуточной грузовой стоянке.
– Нам нужен настоящий атлас или, не знаю, съемка со спутника. Возможно, Джек Коэн сумеет помочь. – Сол провел пальцем вниз по побережью Южной Каролины. – Здесь он даже не отмечен.
– Да, – подтвердила Натали. – По словам Хэрода, остров всего в двадцати трех милях от берега, и на этой карте его просто не может быть. Думаю, он где-то здесь, к востоку от Кедровых островов и островов Мерфи… Но не южнее, чем мыс Ромен.