Негритянка, заявившая, что она от Нины, окинула взглядом мое «семейство».
– Здесь темно, – произнесла она странным тонким голосом.
В последнее время я редко пользовалась электрическим светом. Я настолько хорошо знала дом, что могла передвигаться по нему с завязанными глазами, члены же моей «семьи» также не нуждались в электричестве, кроме тех случаев, когда ухаживали за мной, да и тогда им хватало приятного мягкого сияния, исходившего от медицинской аппаратуры.
Если эта цветная девица говорила от лица Нины, то мне казалось странным, что Нина все еще не привыкла к темноте. Ведь в гробу у нее было всегда темно. Но если девица лгала, вскоре ей тоже придется свыкнуться с темнотой…
– Что вам угодно, мисс? – от меня обратился к ней доктор Хартман.
Негритянка облизала пересохшие губы. Калли усадил ее на диван. Члены моей «семьи» остались стоять. Слабые лучи света выхватывали то чье-то лицо, то руку, но в основном мы должны были казаться ей одной сплошной темной массой.
– Я пришла поговорить с тобой, Мелани, – ответила она. Голос ее дрогнул, чего я прежде у Нины не замечала.
– Здесь нет никого с таким именем, – произнес доктор Хартман из темноты.
Девушка рассмеялась. Может, мне только послышался в ее голосе хрипловатый смешок Нины? От этой мысли по моему телу пробежал озноб.
– Я знаю, что ты здесь, – сказала она. – Точно так же, как я знала, где отыскать тебя в Филадельфии.
Как она меня нашла? Я заставила Калли положить свои огромные руки на спинку дивана позади негритянки.
– Мы не понимаем, о чем вы говорите, мисс, – произнес Говард.
Девушка покачала головой. Зачем Нине понадобилось Использовать негритянку? Я не могла этого понять.
– Мелани, я знаю, что ты здесь. Я знаю, что ты нездорова. Я пришла предупредить тебя, – замогильным голосом медленно проговорила она.
Предупредить меня? О чем? Шепотки в Ропщущей Обители предупреждали меня, но она не была их частью. Она появилась позже, когда все пошло из рук вон плохо. Да и не она нашла меня, а я ее! Винсент поймал ее и привел ко мне.
А она убила Винсента.
Даже если она была посланницей Нины, лучше всего избавиться от нее. Тогда Нина, возможно, поймет, что со мной шутки плохи, что я не позволю безнаказанно уничтожать своих пешек.
Марвин продолжал стоять в темном дворе, держа длинный нож для разделки мяса, который мисс Сьюэлл оставила на столе. Лучше это сделать за пределами дома. Не надо будет потом тревожиться о пятнах на ковре и паркете.
– Мисс, – заставила я произнести доктора Хартмана, – боюсь, никто из нас не понимает, о чем вы говорите. Здесь нет никого по имени Мелани. Сейчас Калли вас проводит.
– Постойте! – вскричала девица, когда Калли взял ее под руку и развернул в сторону двери. – Подождите минуту! – Голос ее даже отдаленно не напоминал неторопливое щебетание Нины.
– До свидания, – хором произнесли все пятеро.
Цветной парень стоял сразу за фонтаном. Я уже много недель не получала Подпитки.
Негритянка пыталась вырваться из рук Калли, пока он тащил ее к двери.
– Вилли жив! – крикнула вдруг она.
Я заставила Калли остановиться. Все замерли. Еще через мгновение доктор Хартман спросил:
– Что такое?
Девица бросила на всех высокомерный, пренебрежительный взгляд.
– Вилли жив, – спокойно повторила она.
– Объяснитесь, – попросил Говард.
Она покачала головой:
– Мелани, я буду разговаривать только с тобой. Если ты убьешь эту посланницу, ты больше не услышишь меня. Пусть те, кто пытался уничтожить Вилли, а теперь собираются покончить с тобой, делают свое дело. – Она отвернулась и уставилась в угол, потеряв всякий интерес и не обращая внимания на огромную лапу Калли, крепко сжимавшую ее руку. Она напоминала какой-то механизм, который внезапно отключили.
Оставшись наверху одна, если не считать общества маленького Джастина, я пребывала в нерешительности. У меня болела голова. Все это казалось каким-то дурным сном. Я хотела, чтобы она ушла и оставила меня в покое. Нина мертва. Вилли тоже мертв.
Калли снова проводил ее к дивану и усадил. Мы все не спускали с нее глаз.
Я подумала, не Использовать ли мне ее? Бывает, и довольно часто, что в момент перемещения в чужое сознание, когда только овладеваешь им, ты воспринимаешь не только чувственные ощущения, но и поток поверхностных мыслей. Если девушку Использовала Нина, мне не удастся перехватить контроль, но я смогу ощутить присутствие самой Нины. Если же за ней стоит не Нина, я сумею уловить истинный мотив ее поступков.
– Мелани сейчас спустится, – произнес Говард, и, пока она переваривала сообщение – не знаю, со страхом или с удовлетворением, я проскользнула в ее сознание.
И не встретила никаких препятствий. Полнейшее отсутствие противодействия привело к тому, что я мысленно чуть не провалилась вперед, как человек, пытающийся в темноте опереться на спинку кресла или туалетный столик, которых вдруг не оказывается на месте. Контакт был кратким. Я уловила поток поднимающейся паники, слабый протест «только не это», часто встречающийся у людей, которых уже Использовали, но которые не были как следует обработаны, и еще целый вихрь мыслей, с трепетом разбегающихся в темноте, как мелкие животные. Никаких связных фраз в ее сознании не было. Мелькнул обрывок какого-то видения – старинный каменный мост, нагретый солнцем, переброшенный через море песчаных дюн, и тени от его опор. Мне это ни о чем не говорило. Я никак не могла связать это с воспоминаниями Нины, хотя после войны мы так долго были в разлуке, что я плохо знала, где, когда и с кем она проводила время.
Я оставила мозг негритянки. Мне было неинтересно пребывать в ее сознании. Там не было никакой информации. Непонятно…
Девица дернулась и выпрямилась. Это Нина возобновляла свой контроль над ней или самозванка пыталась вернуть себе самообладание?
– Больше не делай этого, Мелани, – произнесла она властным тоном, который впервые чем-то напомнил мне Нину Дрейтон. Ее манеру приказывать.
В гостиную вошел Джастин со свечой. Пламя освещало лицо шестилетнего ребенка снизу, и каким-то образом игра света делала его глаза очень старыми.
Негритянка посмотрела на него, как норовистая лошадь, вдруг заприметившая змею.
– Здравствуй, Нина, – сказал мальчик моим голосом, ставя свечу на чайный столик.
Девица моргнула:
– Здравствуй, Мелани. А ты разве не хочешь поздороваться со мной лично?
– Я не расположена в данный момент. Возможно, я спущусь, когда ты сама придешь ко мне.
На губах девушки мелькнула слабая улыбка.
– Мне будет несколько сложно сделать это.
Все завертелось у меня перед глазами, в течение нескольких секунд я была способна лишь на то, чтобы сохранять контроль над своими людьми. А что, если Нина не умерла? Что, если она была всего лишь ранена?
Но я же видела дыру у нее во лбу! Ее голубые глаза вылезли из орбит!
Может, патроны были старыми? Пуля врезалась в череп, но не пробила его, вызвав в мозгу повреждений не больше, чем у меня мое кровоизлияние?
Газеты сообщили, что она умерла. Я сама видела ее имя в списке жертв.
Впрочем, ведь там присутствовало и мое имя.
Рядом с постелью загудел один из мониторов, предупреждая о чрезмерной нагрузке на мой организм. Усилием воли я умерила одышку и сердцебиение. Гудки прекратились.
Выражение лица Джастина за эти несколько секунд не изменилось и в трепещущем пламени свечи по-прежнему напоминало лик бесенка. Он уселся в кожаное кресло, которое так любил мой папа, и скрестил ноги на сиденье.
– Расскажи мне о Вилли, – попросила я через него.
– Он жив, – ответила негритянка.
– Этого не может быть. Его самолет разбился, и все пассажиры погибли.
– Все, за исключением Вилли и двух его помощников, – усмехнулась она. – Они покинули самолет до того, как он взлетел.
– Зачем же ты напала на меня, если знала, что твой замысел с Вилли провалился? – вырвалось у меня.
– Я не имею к самолету отношения, – призналась она после паузы.
У меня началась бешеная тахикардия, так что осциллограф залил комнату пульсирующим ярким светом.
– Кто же это сделал?
– Другие, – равнодушным тоном отозвалась она.
– Кто они?
Девица глубоко вздохнула:
– Есть группа лиц, обладающих нашей силой. Тайная группировка…
– Нашей силой? – перебила ее я. – Ты имеешь в виду Способность?
– Да.
– Глупости. Мы никогда не встречали кого-либо даже с намеком на Способность. – Я заставила Калли поднять в темноте руки. Ее худенькая прямая шейка торчала из ворота темного свитера. Калли мог переломить ее запросто, как сухую ветку.
– А эти люди обладают ею, – уверенно произнесла негритянка. – Они пытались убить Вилли. Они пытались убить тебя. Неужели ты не задумалась, кто устроил все это в Джермантауне? Стрельба? Свалившийся в реку вертолет?
Откуда Нина может знать? Откуда вообще кто-то может знать?
– Ты вполне могла быть одной из них, – уклончиво ответила я.
Девица невозмутимо кивнула:
– Да, но в таком случае разве я стала бы предупреждать тебя? Я пыталась сделать это в Джермантауне, но ты не захотела слушать.
Я попробовала вспомнить. Предупреждала ли негритянка меня о чем-нибудь? Шепотки тогда уже звучали очень громко, и сосредоточиться было трудно.
– Ты и шериф приходили, чтобы убить меня, – возразила я.
– Нет. – Голова девушки медленно шевельнулась, как у заржавевшей марионетки. Нинина компаньонка Баррет Крамер двигалась именно так. – Шерифа прислал Вилли. Он тоже хотел предупредить тебя.
– А кто эти другие? – осведомилась я.
– Известные люди, очень могущественные. Барент, Кеплер, Саттер, Хэрод…
– Мне эти имена ничего не говорят. – Я вдруг поймала себя на том, что визжу голосом шестилетнего Джастина. – Ты лжешь! Ты не Нина! Ты умерла! Откуда ты знаешь про этих людей?
Девица помедлила, словно прикидывая, говорить или нет.
– Я познакомилась кое с кем из них в Нью-Йорке, – наконец ответила она. – И они уговорили меня сделать то, что я сделала.