– Держитесь, – предупредил Микс и снова круто свернул влево, к рифу пурпурного цвета, чтобы миновать искусственную гавань и длинный бетонный причал на юго-восточной оконечности острова. – Не думаю, что они станут нас обстреливать, – усмехнулся он, – но черт их знает.
За гаванью они круто свернули вправо и полетели вдоль каменистого южного побережья. Микс кивком указал на крышу, которая виднелась над колышущимися под ветром пальмами и цветущими магнолиями.
– А это особняк, – пояснил он. – Бывшая плантация Вандерхуфа. Старый священник женился на наследнице большого состояния. Построен примерно в тысяча семьсот семидесятом году. На третьем этаже располагается более двадцати спален, а во всем доме, наверное, около ста двадцати комнат. А там, за деревьями, – взлетная площадка.
«Сессна» снова свернула вправо и прошла низко над макушками белых скал, спускавшихся с высоты двести футов к ревущему внизу прибою. Натали сделала пять снимков телеобъективом и два – широкоугольником. Особняк виднелся в конце длинной дубовой аллеи – огромное старинное здание, окруженное идеально подстриженным газоном.
Сол сверился с картой и, прищурившись, еще раз посмотрел на крышу особняка, исчезавшего за высокими деревьями:
– Говорят, здесь должна быть дорога, уходящая на север…
– Дубовая аллея, – подтвердил Микс. – Тянется почти с милю от гавани до подножия холма, где начинаются сады. А дороги никакой нет. Лишь травянистая аллея ярдов тридцать в ширину. Ветви деревьев вдоль нее украшены японскими фонариками, свет от них виден за десятки миль. Именно по этой освещенной аллее они и направляются к особняку в первый день лагеря. А вон там – взлетная полоса!
Они пролетели еще две мили к западу вдоль основания буквы «Г». Скалы начали постепенно переходить в гряду прибрежных камней, а затем в белый песчаный пляж. За ним виднелась взлетная полоса, уходящая в лес на северо-восток.
Пляж вскоре остался позади, а с западной стороны прямую береговую линию нарушало изрезанное речное устье. Здесь была огороженная зона, которая уходила через перешеек вглубь острова. Сотни ярдов территории с пышной тропической растительностью выглядели внушительно, будто рай, отсеченный от всего мира. К северу от охраняемой зоны вдоль всего западного побережья отсутствовали какие-либо признаки человеческого жилья, да и самого человека, – все пространство до самого берега занимали заросли пальм, сосен и магнолий.
– А как они объясняют необходимость таких закрытых зон? – осведомился Сол.
Микс пожал плечами:
– Вероятно, они отделяют дикий заповедник от частных владений. На самом же деле весь остров – частная собственность. Во время летних лагерей – идиотское название, правда? – здесь толпами бродят всякие премьер-министры и бывшие президенты. Их держат к югу от закрытой зоны, чтобы проще было обеспечивать безопасность. И дело не в том, что им на острове что-то угрожает. Через три недели здесь будут десятки кораблей, яхты, катера береговой охраны. Даже если кому-то удастся высадиться на острове, далеко ему не уйти. Тайные агенты и служба безопасности постоянно проверяют территорию. Если вы пишете о К. Арнольде Баренте, то, наверное, уже знаете, что этот человек умеет охранять свою жизнь.
Завершая облет, самолет снова приблизился к северной оконечности острова.
– Я бы хотел приземлиться там. – Сол указал вниз.
– Послушай, приятель, – усмехнулся Микс, качая головой. – Можно нарушить схему планов вылетов, можно даже вторгнуться в воздушное пространство Барента. Но если мои шасси коснутся взлетной полосы, я больше никогда не увижу свой самолет.
– Я не имею в виду взлетную полосу, – сказал Сол. – Северный пляж выглядит ровным, песок там достаточно утрамбован.
– С ума сошел! – Микс нахмурился и начал возиться с управлением; за северной оконечностью острова раскинулся океан.
Сол вынул из кармана рубашки четыре пятисотенные купюры и положил их на приборную доску перед Миксом.
Тот покачал головой:
– Этого не хватит ни на новый самолет, ни на оплату больничных расходов, если мы врежемся в какой-нибудь камень.
Натали склонилась вперед и сжала плечо пилота.
– Пожалуйста, Микс, – перекрывая шум двигателя, попросила она. – Для нас это очень важно.
Он повернулся и посмотрел на девушку:
– Значит, это не просто статья для журнала, так?
Натали быстро взглянула на Сола, потом на Микса и покачала головой:
– Нет.
– Это имеет какое-то отношение к смерти Роба? – спросил пилот.
– Да, – кивнула она.
– Так я и думал. – Он вздохнул. – Я же сразу не поверил всем этим объяснениям, почему Роб оказался вдруг в Филадельфии и как это связано с ФБР. Значит, тут как-то замешан миллионер Барент?
– Да, мы так считаем, – ответила Натали. – И нам нужны дополнительные сведения.
Микс указал на северный пляж внизу:
– И если мы приземлимся там на несколько минут, вам это поможет сделать какие-то выводы?
– Возможно, – сказал Сол.
– Черт побери, – пробормотал Микс. – Похоже, вы оба шпионы или еще что-то в этом роде. Правда, от шпионов я никогда не видел никакого зла, а вот негодяи типа Барента отравили мне всю жизнь. Держитесь!
«Сессна» заложила резкий вираж вправо. Узкую береговую полосу прорезали несколько ручьев и бухточек.
– Не больше ста двадцати ярдов! – крикнул Микс. – Придется садиться у самой воды, и молитесь, чтобы мы не попали в яму и не наскочили на камень. – Он глянул на приборы и посмотрел вниз на белые пенистые барашки прибоя и качающиеся макушки деревьев. – Ветер западный.
«Сессна» снова заложила вираж вправо и начала терять высоту. Сол покрепче затянул ремни и ухватился руками за приборную доску. Натали убрала камеры, сунула кольт под блузку, затем обхватила себя за плечи руками.
Микс резко сбросил скорость, и «сессна» стала медленно снижаться, – казалось, она висела над волнами целую минуту. Сол не сомневался, что траектория их падения неизбежно закончится в полосе прибоя, но в последний момент Микс прибавил скорость, пронесся над камнями, которые выросли до размеров устрашающих валунов, и уверенно направил самолет на мокрый песок.
Нос «сессны» нырнул вниз, на ветровое стекло полетели брызги соленой воды, и Сол почувствовал, как заносит левое шасси. Микс, словно умалишенный, одновременно дергал за все ручки управления. Через мгновение самолет выровнялся и начал останавливаться, но недостаточно быстро – устьица, которые казались такими далекими с северо-западного конца пляжа, неудержимо неслись навстречу. За пять секунд до того, как перемахнуть через овраг, Микс накренил самолет вправо, так что брызги полетели в окно Сола, нажал на дроссель и тормоза и, развернувшись почти на сто восемьдесят градусов, остановил машину в нескольких дюймах от бухты и дюн.
– Три минуты, – предупредил он, оттягивая дроссель. – Я буду на восточном конце пляжа, и если ветер начнет стихать или я увижу катер, выруливающий из-за мыса Рабов, то привет. Девушка останется в самолете, чтобы помочь мне развернуть хвост.
Сол кивнул, отстегнул ремни и выскочил из дверцы. Ветер тут же подхватил его длинные волосы. Натали подала ему тяжелую сумку, обмотанную полиэтиленом.
– Эй! – окликнул Микс. – Ты ничего не сказал…
– Двигай! – прокричал Сол и бегом бросился к зарослям, туда, где бухта скрывалась в пальмовых побегах и тропических цветах.
Не пройдя и десяти ярдов, он оказался по колено в болотной жиже в окружении магнолий, пальм, кипарисов и дубов, заросших испанским мхом. Из большого гнезда прямо над его головой с шумом вылетела птица, по воде скользнуло какое-то земноводное, оставив за собой расходящиеся волны. Сол вспомнил слова Джентри о ловле змей в темноте.
Три минуты почти истекли, когда он догадался вытащить компас и решил, что ушел достаточно далеко. Оглядевшись, он заметил старый кипарис, обезображенный пожаром или ударом молнии, – две нижние ветки раскинулись над темной водой, как обугленные руки человека. Сол двинулся к дереву, но, еще не дойдя до ствола, по пояс погрузился в воду. Оказывается, ствол расщепило молнией, сквозь зазубренные края выемки виднелась полусгнившая сердцевина. Он чувствовал, как левая нога погружается в вязкую тину, пока он заталкивал сумку в щель ствола так, чтобы ее не было видно, и закреплял тут же обломанными ветками. Отойдя на десять шагов и убедившись, что все в порядке, он цепким взглядом окинул местность, запоминая расположение старого кипариса относительно бухты, других деревьев и участка неба, видневшегося сквозь свисающий мох и искривленные сучья. Повернувшись, Сол поспешил к берегу.
Трясина затягивала его, угрожая содрать ботинки и мертвой хваткой вцепиться в щиколотки. Солоноватый налет покрыл рубашку, от стоячей воды несло водорослями и разложением. Огромные листья папоротников хлестали Сола по лицу, тело плотным кольцом облепили москиты. Чем дальше он продвигался, тем непроходимее казались заросли. Наконец Сол преодолел последний барьер и, спотыкаясь, вышел к мелкой песчаной бухте. Поднявшись по крутому откосу, он понял, что, несмотря на компас, отклонился ярдов на тридцать западнее.
«Сессны» не было.
Не веря своим глазам, Сол замер на месте, затем, заметив вдали солнечные блики, отражавшиеся от металла и стекла, бросился вперед. За изгибом низких дюн самолет казался невероятно далеким. Он услышал, как нарастает грохот двигателя, и понял, что начавшийся прилив быстро сокращает возможное пространство для взлета. Пробежав две трети пути, Сол уже не слышал ничего, кроме собственного дыхания. Не слышал он и низкого гула моторной лодки. Он заметил ее, когда обернулся: разбрасывая белые брызги, она неслась по крутой дуге из-за северо-восточной оконечности острова. На борту стояли по меньшей мере пять темных фигур с автоматическими винтовками в руках. Сол рванул еще быстрее по самому краю прибоя. Если бы самолет начал взлетать, у него осталось бы два пути: нырять в воду либо оказаться разрезанным пропеллером.