Сол развернулся, поднял руку и швырнул тяжелый булыжник, который подобрал минуту назад, когда якобы споткнулся. Удар пришелся Лугару точно в висок, и великан рухнул как подкошенный. Сол пустился бежать. Пока остальные суррогаты удивленно смотрели ему вслед, он нырнул в кустарник и скрылся под покровом тропического леса. Выстрелов не было.
Первые пять минут Сол бежал не разбирая дороги. Сосновые иглы и осыпавшиеся пальмовые побеги впивались в его голые ступни, ветви раздирали бока, дыхание с хрипом вырывалось из горла. Затем он все же справился с собой, остановился и прислушался, присев у зарослей сахарного тростника. Слева плескались волны, вдоль берега с ревом проносились мощные сторожевые моторные лодки. Сол закрыл глаза и попытался представить карты и фотографии острова, которые он так долго запоминал, сидя с Натали в номере мотеля. До северной оконечности было почти пять миль. Он знал, что лес скоро превратится в настоящие джунгли, которые за милю до побережья уступят место болоту и трясине, а затем снова начнутся густые заросли. Единственными строениями у него на пути будут развалины рабского госпиталя, заросший фундамент плантации Дюбуа у скал восточного побережья и поваленные надгробия кладбища.
Во время очередной вспышки молнии Сол оглядел тростник и ощутил непреодолимое желание просто спрятаться в нем – заползти внутрь, свернуться в клубок и стать невидимым. Но он знал, что это будет означать лишь более скорую смерть. Твари в особняке – по крайней мере трое из них – в течение многих лет преследовали друг друга по этим джунглям. Во время допросов Хэрод рассказал Солу о «Пасхальной охоте», когда в последнюю ночь выпускались все неиспользованные суррогаты – дюжина, а то и более обнаженных беспомощных мужчин и женщин, и члены Клуба начинали охотиться на них с помощью своих фаворитов, вооруженных ножами и пистолетами. Баренту, Кеплеру и Саттеру известны здесь все укрытия, к тому же Сол не мог избавиться от чувства, что оберст догадывается, где он находится. В любую секунду он ожидал отвратительного прикосновения старика к своему сознанию, понимая, что, если им овладеют на таком расстоянии, это будет полный провал, весь их многомесячный труд и все, о чем он мечтал целую жизнь, все сорок лет, окажется напрасным…
Сол знал, что его единственный шанс – бежать на север. Он выбрался из тростника и помчался вперед под грохот приближающейся грозы.
– Вот он. – Барент указал на бледную обнаженную фигуру на экране одного из мониторов. – Нет никаких сомнений, что это психиатр Ласки.
Саттер сделал глоток из высокого фужера и закинул ногу на ногу, поудобнее устроившись на одном из мягких диванов.
– А никто и не сомневается, – заметил он. – Вопрос в том, кто ввел его в Игру и зачем?
Все трое повернулись к Вилли, но старик смотрел на экран того монитора, где было видно, как охранники уносят с «поля боя» бесчувственное тело Дженсена Лугара. Остальных троих суррогатов отправили в джунгли преследовать Соломона Ласки. Вилли повернулся к присутствующим со слабой улыбкой на губах.
– Глупо было бы с моей стороны вводить в Игру еврея, – сказал он. – А я, джентльмены, никогда не делаю глупостей.
К. Арнольд Барент отошел от мониторов и сложил руки на груди:
– Почему глупо, Уильям?
Старик почесал щеку:
– Все связывают со мной этого еврея, хотя именно вы, герр Барент, обрабатывали его последним, и лишь вам поэтому ничего не грозит.
Барент моргнул, но промолчал.
– Если бы мне нужно было незаметно ввести в Игру кого-то еще, я никогда бы не выбрал человека, которого вы все знаете. И к тому же настолько хилого. – Вилли улыбнулся и покачал головой.
Барент взглянул на Хэрода:
– Тони, ты собираешься придерживаться своей версии о похищении и шантаже?
Хэрод сидел на низком диване и кусал костяшки пальцев. Да, он рассказал им правду, поскольку чувствовал, что они все готовы ополчиться против него и ему надо срочно развеять подозрения. Теперь его считали лжецом, и единственное, что ему удалось, так это немного уменьшить их страх перед Вилли.
– Не знаю, кто это, – сказал Хэрод, – но кто-то из присутствующих морочит нам голову. Мне-то какая выгода от этого?
– Действительно, какая? – дружелюбно повторил Барент.
– Думаю, это отвлекающий маневр, – произнес Кеплер, бросив напряженный взгляд на Вилли.
Преподобный Джимми Уэйн Саттер рассмеялся.
– Отвлекающий от чего? – хихикая, осведомился он. – Остров отрезан от внешнего мира. Сюда никто не может проникнуть, кроме личных сил безопасности брата К., а они все нейтралы. Не сомневаюсь, что при первом же сигнале тревоги все наши помощники были… э-э-э… препровождены в свои апартаменты.
Хэрод испуганно посмотрел на Барента, но тот продолжал улыбаться. Он понял, как был наивен, полагая, что в критический момент Мария Чэнь сможет хоть чем-то помочь ему.
– На мой взгляд, бедного провинциального священника, на отвлекающий маневр это не похоже, – заключил Саттер.
– Хорошо, но кто-то же контролирует его? – не унимался Кеплер.
– А может, и нет, – тихо заметил Вилли.
Все головы повернулись к нему.
– Мой маленький еврей уже в течение многих лет проявляет поразительную настойчивость, – пояснил немец. – Представьте мое удивление, когда семь месяцев назад я обнаружил его в Чарлстоне.
Барент перестал улыбаться:
– Вильгельм, вы хотите сказать, что этот… человек… явился сюда по собственной воле?
– Да, – кивнул Вилли. – С давних времен моя пешка как тень следует за мной.
Кеплер побагровел:
– Значит, вы признаете, что он здесь по вашей вине, даже если он явился с целью найти вас?
– Не совсем, – лукаво улыбнулся Вилли. – Ведь это по вашему гениальному указанию были убиты его родственники в Виргинии.
Барент задумчиво постукивал согнутым пальцем по столу:
– Предположим, ему стало известно, кто несет за это ответственность, но откуда он узнал все подробности о Клубе Островитян? – Он пристально посмотрел на Хэрода.
– Откуда мне было знать, что он действует сам по себе? – возмутился Хэрод. – Ведь эти сволочи накачали меня наркотиками.
Саттер встал и подошел к монитору, на экране которого было видно, как обнаженная мужская фигура продирается сквозь заросли виноградника и поваленные надгробия.
– И кто же работает с ним сейчас? – спросил он тихо, словно обращался к самому себе.
– Негритянка, – ответил Вилли. – Которая была с шерифом в Джермантауне. – Он рассмеялся, запрокинув голову так, что стали видны пломбы в коренных зубах, стершихся от возраста. – Как фюрер и опасался, унтерменши взбунтовались.
Саттер отвернулся от экрана как раз в тот момент, когда на нем появился суррогат Барента с Ямайки. Быстро и уверенно он продвигался по кладбищу, откуда только что, спотыкаясь, вышел Ласки.
– Ну и где же тогда эта девица? – осведомился Саттер.
Вилли пожал плечами:
– Это не имеет значения. Среди ваших суррогатов черной сучки не было?
– Нет, – ответил Барент.
– Значит, она где-то в другом месте, – предположил Вилли. – Возможно, вынашивает планы мести тем, кто убил ее отца.
– Мы не убивали ее отца, – задумчиво сказал Барент. – Это сделала Мелани Фуллер или Нина Дрейтон.
– Вот именно! – рассмеялся Вилли. – Еще одна ирония судьбы. Но еврей здесь, и я почти не сомневаюсь, что попасть сюда ему помогла та негритянка.
Все снова уставились на мониторы. Сквозь высокую траву на юг от старой плантации Дюбуа пробирался лишь один суррогат Саттера по имени Амос. Закрыв глаза, евангелист сосредоточенно управлял своей пешкой.
– Нам необходимо допросить Ласки, – решительно сказал Кеплер. – Мы должны выяснить, где находится девица.
– Нет. – Вилли покачал головой, не сводя глаз с Барента. – Нужно как можно скорее убить еврея. Даже если он безумен, он может причинить вред всем нам.
Барент опустил руки и снова улыбнулся:
– Беспокоишься, Уильям?
Старик передернул плечами:
– Просто это самый разумный выход. Если мы объединим наши усилия для того, чтобы убить еврея, это послужит доказательством, что он не был доставлен сюда кем-либо из нас с определенной целью. А негритянку найти будет нетрудно. Предполагаю, она снова вернулась в Чарлстон.
– Предположений здесь недостаточно, – оборвал его Кеплер. – Считаю, что еврея надо допросить.
– Джеймс? – Барент обратился к преподобному.
Саттер открыл глаза.
– Убить его и вернуться к Игре, – бросил тот и снова смежил веки.
– Тони?
Вздрогнув, Хэрод посмотрел на Барента:
– Вы хотите сказать, что у меня есть право голоса?
– Остальные проблемы мы обсудим позже, – ответил Барент. – Пока ты являешься членом Клуба и обладаешь всеми правами.
Хэрод обнажил свои маленькие острые зубы:
– Тогда я воздерживаюсь. Оставьте меня в покое и делайте с этим парнем все, что хотите.
Барент задумчиво уставился на пустой монитор. Вспышка молнии на мгновение ослепила камеру, экран затопило белизной.
– Уильям, – произнес он, – я не очень понимаю, чем для нас может быть опасен этот человек, но я готов согласиться с тем, что, будучи мертвым, он станет представлять меньшую угрозу. А девицу и прочих мстителей мы отыщем без проблем.
Вилли наклонился вперед:
– Вы можете подождать, пока мой суррогат Дженсен не придет в себя?
Барент покачал головой:
– Это лишь оттянет начало Игры. – Он поднял трубку и связался с одним из своих помощников. – Мистер Свенсон, вы следите за суррогатом, убежавшим на север? Хорошо. Да, я тоже видел его в секторе два-семь-шесть. Пришло время его ликвидировать. Подключите береговой патруль и снимите с дежурства вертолет номер три. При возможности используйте приборы ночного видения и тут же передавайте наземные сведения поисковым бригадам. Да, я не сомневаюсь, что вы справитесь, но, пожалуйста, побыстрее. Благодарю вас.
Натали Престон сидела в темном доме Мелани Фуллер и вспоминала Роба Джентри. Все месяцы, прошедшие с момента трагедии в Джермантауне, она постоянно думала о нем перед тем, как погрузиться в сон. Правда, после отъезда из Израиля старалась поглубже запрятать чувство горя и раскаяния, чтобы оставить место для суровой решимости, которая, по ее мнению, должна была сейчас целиком завладеть ею. Но у нее это плохо получалось. Вернувшись в Чарлстон, Натали каждый день проезжала мимо дома Роба, в основном по вечерам. Расставшись с Солом на несколько часов, она бродила по тихим